Читать книгу "Не ангел хранитель - Янка Рам"

— На выход. Оба.

Свет в большой комнате гораздо ярче. За столом сидит бледный помятый Градский с перевязанным плечом. Устало ведет ладонью по голове. За ним несколько человек охраны.

— Здравствуйте, — хриплю я. От волнения голос снова подводит.

— Сядь.

Пошатываясь от изнеможения падаю на стул. Вишневский садится напротив, через узкий стол.

Градский хмуро и с лёгкой досадой внимательно осматривает меня отрицательно качая головой.

О, да… представляю какой я красавчик!

— Ника? — требовательно смотрю в его глаза.

Толкает по столу в мою сторону браслет, что я дарил ей. Он скользит ко мне. Перехватываю.

— Просила передать тебе.

Выдыхая, я закрываю лицо на минуту ладонями, не желая демонстрировать своих эмоций. Внутри все мечется и пляшет! Отдышавшись, молча надеваю браслет. Касаюсь пальцем кнопки, "обнимая" её. И тут же мне прилетает тёплое "объятие" в ответ.

Не зря подставился! Все сработало.

Поднимаю на Градского ожидающий взгляд. Что дальше?

— Александр Беркут, значит?

Киваю.

— Давай, сначала. Рассказывай.

— Что?

— Ника. Ты преследовал мою дочь?

— Не совсем, — пожимаю плечами. — Скорее присматривал за ней немного.

— Зачем?

— Зачем… — опускаю взгляд. — Она…

Неужели непонятно!?

— Ника сказала, вы первый раз встретились в торговом центре.

— Да.

— Ты пошел за ней. Для чего?

— Не смог не пойти. Зацепила. Искал повод познакомиться.

— Быстро нашел, да?

— Увы.

— Собаку ты от нее оттащил? — спрашивает у меня, а смотрит на поникшего Вишневского.

— Ну, Вы же уже всё знаете.

— Ну, я же тебя спрашиваю!

— Я.

— Что скажешь, Максим? — переводит на него взгляд.

Максим молчит.

— Почему потом не подошел. Ко мне, к ней? Не объяснился?

— Не знаю… Зачем? На благодарность напрашиваться? Стремно как-то было.

— Ясно… дурак ты, Александр, — вздыхает.

— Почему?

— Потому что не было бы этого лживого гадёныша в её жизни. И, возможно, этого покушения.

— Ну, вот так вышло.

— Я не обвиняю. Скорее — понимаю. Но тем не менее! Дальше…

— Мы общались немного по телефону, — развожу руками. — Пока у нас не вышло недопонимание, и она не выкинула браслет, — мой голос просаживается. — Можно воды?

— Дайте ему воды.

Делаю несколько глотков. Незаметно еще раз касаюсь панельки. Получаю ответ. И я почти счастлив!

Включая что-то на телефоне, Градский двигает его по столу ко мне.

Ника!! Под дождём в грязи. Рассерженно дует губки, топает ногой.

— Пап, убери!!

— Это для потомков, детка! — голос и смех Градского за кадром. — Николь Градская в поисках счастья!

— Что это?

— Искала браслет твой…

Улыбаюсь, рассечённая губа лопается. От неожиданной вспышки боли со стоном поджимаю губы.

Щеки сводит от желания улыбаться. Но я просто часто и глубоко дышу с трудом контролируя чувства.

— Ника в порядке?

Морщится.

— В целом — да. Малой кровью.

Киваю.

— Как ты узнал о покушении?

— Я не знал.

Рассказываю ему о случайно услышанном разговоре Вишневских. И как увидел стволы, в руках киллеров. Про то, что не было телефона. А голос тогда мне не подчинялся…

— Дальше я видел на видеосъемке. Лихо ты… Зачем в воздух стрелял?

— Предупредить хотел. Жаль, что не сработало.

— Сработало… Спасибо. Я успел достать оружие и выстрелить в ответ. В голову. Жаль, что потом долго провалялся в беспамятстве, от потери крови. И мои люди приняли решение объявить меня мёртвым, чтобы избежать повторного покушения.

— Я так и подумал.

— Показания дашь?

— Дам.

— А ты? — переводит взгляд на Макса.

— Без разговора с матерью и адвоката никаких показаний я давать не буду.

— Тогда, пойдёшь как соучастник в организации заказного убийства, попытки убийства Беркута, похищения моей дочери.

Дашь показания — ваши адвокаты вытянут тебя как свидетеля. Но Валентина с Ростиславом сядут.

— Я хочу увидеться с матерью. Вы не имеете право меня держать! Мне нужен врач, вообще!

— Закройте его.

— В смысле?! — с испугом оглядывается на подходящих охранников.

— А ты думал в меня можно стрелять, моего ребенка можно держать в плену, а я в ответ буду по закону с вами бодаться? Нет. Ты будешь здесь, пока твоя мать не придёт с повинной в полицию. До сих пор не пришла. Но купила билеты в Эмираты, Максим. Эмираты не выдают преступников другим государствам. Чувствуешь, кто из вас сядет? Аркадий Михайлович, — кивает он на одного из своих людей, — адвокат. Он даже может озвучить тебе грозящий срок.

— От восьми до двенадцати, если как соучастник. От десяти до пятнадцати как организатор… Зависит от адвоката, прокурора, судьи… — добавляет один из мужчин.

Макс дергаясь от охранников отлетает в сторону.

— Но я же не знал! — отчаянно. — Я не участвовал!

— Увы, моё сострадание к семье Вишневских убито двумя выстрелами в упор, — оскаливается Градский. — Кто-то всё равно сядет за покушение на мою семью. Если ты успеешь дать показания до их отъезда, то не ты.

Охранники подходят ближе.

— Стойте… — пятится от них.

— Билеты у них на завтра…

— Хорошо!! Хорошо, я дам… — сползает он по стене на корточки.

— Зачем он? — пожимаю я плечами. — Наших с Никой показаний хватит.

— Нет. Увы. У ментов запись с наездом, похищением, два трупа и стволы у тебя дома. Без его показаний ты будешь под следствием около года и даже при работе моих адвокатов, скорее всего, получишь условно.

— Да и хер с ним. Переживу. Я же знал, на что шёл…

— Я, блять, не переживу! — закатывает он глаза. — Что у моей дочери будет судимый жених.

Его ноздри ревниво и недовольно вздрагивают.

— А Ника — твоё годовое отсутствие.

Моим губам пиздец. Они снова лопаются. Поджимаю, опуская взгляд.