Читать книгу "На прикладе насечки, на сердце рубцы - Владимир Колычев"

– Но это всего лишь предположение!

– А вы на чем строите доказательную базу? Тоже на предположениях!

– У нас есть свидетели! – не сдавался следователь.

– Со свидетелями мы еще разберемся.

– Должен предупредить вас, что давление на свидетеля недопустимо и преследуется по закону.

– Спасибо за предупреждение, обязательно учту, – в скептической полуулыбке изогнул губы адвокат.

– Я смотрю, вы развернули бурную деятельность, – в том же тоне отозвался Селюк.

– Положение обязывает. И советую вам не злоупотреблять служебным положением.

– Вы в чем-то меня обвиняете?

– Нет, конечно.

__ Тогда прошу вас оставить свои комментарии при себе… Вы будете присутствовать при допросе?

– Думаю, допрос придется отложить. К сожалению, я не успел пообщаться со своим клиентом. Хотя, признаться, должен был начать с этого… Мне кажется, Степан Михайлович откажется сегодня отдачи показаний. Так, Степан Михайлович? – адвокат выразительно посмотрел на Степана.

И он кивнул в знак согласия. Ему и самому интересно было послушать, что скажет ему опытный в уголовно-процессуальных баталиях человек.

– Что ж, следующий допрос состоится в следственном изоляторе, – захлопнув папку, не без злорадства заявил Селюк.

– И когда моего клиента переводят в СИЗО?

– Этап ожидается сегодня.

– Отлично. Я буду присутствовать при оформлении этапа, – кивнул адвокат. – И обязательно обращу внимание начальника конвоя вот на это.

Длинными ухоженными пальцами он обвел синяк вокруг правого глаза Степана.

– Телесные повреждения, так сказать, на лице.

– Пожалуйста, можете хоть в генеральную прокуратуру жаловаться, – ничуть не испугался Селюк. – То, что вы видите на лице, – результат драки с сокамерниками… Кстати, двое из них в реанимации, в очень тяжелом состоянии…

– Есть показания свидетелей? – не спасовал Ильинский.

– Нет, но…

– А что скажет гражданин Корольков?

– Правду скажу. Надзиратели дубинами отработали…

– За что?

– Признания требовали, – подыграл адвокату Степан.

– Вот видите, физическое воздействие на подследственного. Ну что, Дмитрий Павлович, будем требовать расследования по этому факту?

– Чего вы хотите?

– Нормального человеческого отношения к моему клиенту. И чтобы никакой предвзятости. А лучше всего отпустить его под подписку о невыезде…

– Нельзя, – покачал головой Селюк. – Есть свидетель, который видел, как обвиняемый сталкивал с обрыва машину. Я, если честно, сам ему не очень верю, подозрительный типчик. Но показания Переверзева запротоколированы, откреститься от них я не могу.

– Разберемся.

– Вот когда разберетесь, тогда никаких вопросов. Можно и под подписку отпустить. Мне так даже удобней, в город ездить не надо…

– Тогда договорились. Могу я с клиентом с глазу на глаз пообщаться?

Селюк, соглашаясь, кивнул и вышел из кабинета. Ильинский занял его место, воодушевляюще бодро посмотрел на Степана.

– Дело твое белыми нитками шито, – сказал он. – Я уже в курсе событий. Кое-что, как ты понимаешь, уже успел сделать…

– Спасибо.

– Ну, благодарить меня рано.

– И про свидетелей справки навел. Соколовская не вызывает никаких сомнений. Но это ерунда. Мало ли, зачем ты в Авдеевку ездил. А Переверзев, скажу тебе, доверия не вызывает. Есть кое-какая информация. Если он ничего не видел, уличить его в этом будет нетрудно. Найдем людей, с которыми он проводил время, в которое видел тебя на месте преступления. Да и на показаниях засыпаться может. Если не видел ничего, такого наплетет… В общем, ничего не знаешь, ничего не делал. А то, что в Авдеевке был… С местными, скажешь, познакомился, выпил с ними, даже не помнишь, как в Авдеевке оказался. Вот на этом и стой. А что за люди, ты не знаешь…

– Хорошо, – кивнул Степан. – Но они точно были. Если по поселку пройтись, может, и увижу кого, узнаю.

– Вот и отлично. На этом и держись. А я к тебе завтра в СИЗО приеду… Кстати, привет тебе от сестры. И продуктовая передача. Она и сама встретиться с тобой хочет, но не знаю, успеет ли. Если этап сейчас будет, то не разрешат… А то, что внешность тебе надзиратели подпортили, не говори. На уголовников все вали, с которыми дрался. Это для тебя как минимум оправдательный мотив. А я прослежу, чтобы начальник конвоя все зафиксировал. Может, и откажется тебя на этап принять. Здесь все-таки получше…

Обратно в изолятор временного содержания Степана доставили в тот момент, когда во внутреннем дворе отдела милиции в прибывший автозак загружали этапируемых заключенных. Ильинский даже вмешаться не успел, как его загрузили в машину вместе с другими арестантами. О жалобах и самочувствии никто спрашивать не стал.

Глава 32

Жаркое солнце превратило фургон автозака в душную парилку, плюс к тому дальний путь по серпантинной дороге – все это вымотало Степана. И он даже рад был оказаться в сборной камере следственного изолятора. Это был классический тюремный каземат из тех, что ему приходилось видеть в кино. Высокий сводчатый потолок, арочное окно, забранное решетками, кирпичные, неоштукатуренные стены. И что самое важное, здесь было прохладно. И воняло не очень.

В камеру Степан прибыл с двумя арестантами из своего этапа. Крепкий армянин с необычайно пышными бровями, худосочный очкарик с опущенной головой.

Камера гудела, как улей. Подследственные сидели на дощатых нарах, переговаривались меж собой. Арестантов продержат здесь один-два, максимум три дня, чтобы затем распределить по другим камерам, где они будут дожидаться суда и последующего приговора.

«Сборка» – это текучка, здесь нет смотрящих, но вполне могут встретиться мелкотравчатые паханы, претендующие на роль тюремных лидеров. Поэтому Степан не удивился, когда с нар, как перезрелые плоды с качающейся груши, посыпались арестанты. К новичкам они подходили с видом признанных авторитетов; важные, вальяжные, на губах кривые ухмылки. Их было двое, и оба нерусские.

Стоявший рядом со Степаном армянин широко улыбнулся своим соотечественникам. Плотный, широкоплечий арестант с волосатой грудью ободрительно похлопал его по плечу, что-то сказал на родом языке, новичок восторженно закивал, радуясь, что его признали своим.

Широкоплечий знаком пригласил армянина присоединиться к своей шумной компании, что разместилась под самым окном. Следующим, на кого он обратил внимание, был Степан.

– За что сел? – спросил он, с ног до головы окинув его пренебрежительным взглядом.

– За решетку.

– Ты чё, прикалываешься? – злобно оскалился армянин.