Читать книгу "Американец - Массимилиано Вирджилио"

– Вообще, если подумать, то ты и в самом деле растолстела.

– Вот засранец!

Повисла пауза, на этот раз чуть напряженная.

– Так что? – спросил он. – Как твои дела, Пинучча?

– Как у женщины, получившей на свадьбу лучший подарок из всех возможных, – призналась она. – Братишка, мы ведь с тобой одни остались на свете. Можешь себе это представить? Только ты и я. То, что с тобой случилось, – она снова заплакала, – это… это…

Американец взял ее лицо в свои ладони.

– Шшшш… – прошептал он. – Не надо, сегодня чудесный день, а завтра, когда я поведу тебя к алтарю, будет еще лучше…

– Да, – всхлипнула она. – Но потом тебе придется вернуться обратно.

Он достал из кармана платок, который взял с собой как раз на такой случай.

– Не думай об этом сейчас. Держи.

Пинучча вытерла слезы и успокоилась. В эту секунду Лео вгляделся в глаза сестры, такие же синие, как у него, и пожалел, что использовал ее свадьбу как повод, чтобы выбраться с фермы. Гости будут говорить только о нем, молодожены отойдут на второй план, и праздник превратится во всемирный день сплетен.

– Ты представить себе не можешь, до чего я рад тебя видеть, – сказал Американец.

– Я тоже, братишка. Я на седьмом небе от счастья. – Пинучча сложила платок и приободрилась. – Ладно, пойдем. Никола нас ждет. Я провожу тебя домой, чтобы ты привел себя в порядок.

Лео улыбнулся, вспомнив, что приехал в лохмотьях, в которых ходил на ферме. Другой одежды у него не было.

– Теперь встань рядом и повторяй за мной. – Сестра взяла его под руку. – Раз у нас не было возможности порепетировать заранее, сделаем это сейчас, чтобы завтра быть во всеоружии.

– Хорошо, пойдем.

– Ты готов?

– Готов.

И брат с сестрой, держа друг друга под руку, танцующим шагом направились к воображаемому алтарю – к выходу из парка.

* * *

Одетый в чистые рубашку и брюки Николы, Американец стоял в зале прилета аэропорта Каподикино. Он следил, чтобы его не загораживали таксисты, державшие в руках таблички с непроизносимыми фамилиями, и вспоминал свое детство, когда каждый год в конце каникул, может даже в один из похожих сентябрьских дней, они вместе с мамой и Пинуччей выходили с горой чемоданов через те же автоматические двери, на которые он теперь смотрел с таким нетерпением.

Вдруг у него перехватило дыхание. Люди вокруг и их воодушевление действовали ему на нервы. Он засомневался, действительно ли Винсент и Миа сели на этот самолет. Всего секунда, и сомнение переросло в страх, страх – в панику, которая мало-помалу захватила все его существо. Его парализовало от ужаса: вдруг в дело снова вмешалась пресловутая магия?

Автоматическая дверь зашуршала – с таким звуком пробегает испуганная крыса. Теперь она открывалась все реже и реже, перерывы стали дольше и мучительнее. Шум вокруг стихал, люди расходились.

Дверь снова открылась.

Из нее вышел мужчина лет пятидесяти, который катил за собой чемодан, но внимание Лео привлек не он, а показавшийся следом силуэт – это был Винни.

Он сразу его узнал.

Невозможно не узнать точную копию своего лица: то же нахальство, те же губы, те же глаза. Будто у Лео из прошлого появился двойник – парнишка, которого словно с другой планеты занесло в зал прилета аэропорта Каподикино.

Американец не сводил с него глаз.

Вот мой сын, подумал он. Попав, как и я, в ловушку межвременья, он блуждает по этому миру, ибо заблудшая душа остается таковой в любом возрасте. Ты постепенно становишься разумнее, порой даже кажется, что жить не так уж тяжело, но это обман, иллюзия, поскольку судьба всегда поджидает за углом. Всего лишь миг – и твоей матери уже нет, ты не узнаёшь отца в толпе, некому о тебе позаботиться. Ты в мире один-одинешенек, без инструкции по его применению. Твои уши заткнуты наушниками, которые рано или поздно у тебя отберут.

Обводя взглядом зал прилета, мальчик посмотрел в его сторону.

– Винни? – позвал Лео.

Винсент понял, что седовласый незнакомец обращается к нему. Снял наушники. Что-то во взгляде ребенка говорило о том, что Миа подготовила его к этой встрече.

– Винни? Это я, папа.

– What? – переспросил его сын. У него был характерный для переходного возраста трескучий голос. Он оказался более упитанным, чем Лео в его возрасте, – типичный ребенок, выросший между домом и парком.

– Your dad, – исправился Американец.

– Daddy? – встревоженно переспросил Винсент. Похоже, он разочаровался, увидев перед собой такого старика.

– Yep, man. Your daddy, – растерянно подтвердил Лео. – And mum? – Говорить по-английски было мучительно тяжело, он уже отвык от этого языка.

Винсент улыбнулся.

– Mum is… – протрещал он.

Автоматическая дверь снова зашуршала, Лео поднял глаза и увидел ее. С усталым видом она катила тележку с чемоданами и крутила головой, разыскивая сына в толпе. Время ее пощадило, только отшлифовало некогда округлые изгибы: заострился подбородок, вытянулась шея, похудели руки, резче обозначились скулы. Страдание вуалью легло на ее смуглую, лучащуюся светом фигурку.

Взгляд Мии встретился с взглядом мужа.

Оба почувствовали себя так, словно перенеслись на подмостки провинциального театрика и оказались внутри прозрачной сферы, которая отсекала шумы и удерживала на почтительном расстоянии людей, обращала их в неодушевленные предметы, приглушала и низводила до базовой палитры цвета. Это было похоже на предобморочное состояние, но они оставались в сознании, похоже на головокружение от хаотичного движения теней, но темнота их не поглощала.

Миа улыбнулась ему.

Лео улыбнулся в ответ. А парнишка между ними впервые за двенадцать лет понял, каково это – чувствовать себя заблудшей душой. Потому что в один миг он перестал ей быть.

* * *

– Он открывает глаза и осматривается. Поцелуи, шепот:

– Просыпайся, давай займемся любовью. Его жена выскальзывает из комнаты в коридор и прислушивается. Спит как убитый, говорит она. Возвращается, закрывает дверь и запирает ее на ключ.

– Иди сюда, – повторяет он, – иди ко мне.

Она подходит ближе, под распахнутым халатом голый живот. Он притягивает ее к себе, сжимает бедра, целует низ живота. Халат падает на пол.

– Ты сможешь меня простить?

Ее глаза непроницаемы, они стали такими от безвыходности.

– Время еще есть, у нас вся жизнь впереди.

Молчание. Только пульсируют их тела. Наконец, он решается.

– Ты уверена, – спрашивает он, – ты точно этого хочешь?