Читать книгу "По ту сторону жизни - Андрей Ильин"

Оглядываются блатные – чуть не тридцать их против дюжины зэков, отчего распаляются они, в силы свои уверовав. Привыкли они стаей жертвы загонять.

– Режь сук! – неуверенно, негромко прокричал кто-то.

Сунулись в барак.

Стоят зэки, где стояли, ждут.

– Не робей, – шепчет «Крюк», на «Студента» косясь. – Принимай боевое крещение! Только вперёд не суйся, подле меня будь!

Стеной идут урки, заточки выставив, точно римская фаланга. Тесен барак, с боков их жмёт, не развернуться.

– Первыми самых шустрых валим, – тихо приказывает «Крюк».

Вон они шустрые и самые опытные – по повадкам видно – не орут, не пугают, глазками зыркают, в обороне противника слабые места выискивая, вперёд крикунов выпуская. Теперь они их на пики бросят, а сами, сбоку подскочив, заточки под ребра противникам ткнут, пока у тех руки заняты, пока ножи в телах блатных на пару секунд застрянут.

– Мочи сук!

Бросились урки – первыми те, кто ножи в себя принять должны, как куклы соломенные. Но не стали их зэки резать, перехватили, опрокинули, к полу притоптали. Замерли нож против ножа… Страшно вот так, против заточек стоять, которые твое сердце ищут. Ведь, может, через минуту-другую жизнь твоя прервётся. Бледнеет «Студент», озирается напряжённо.

– А ну, без соплей! – зло шепчет в уши «Крюк». Тычет кулаком под ребра. – Дерись и побеждай. Или умри достойно!

Но, всё равно страшно так, что холодный пот прошибает. Но вдруг лицо в толпе урок. Знакомое! Так это же… это «Фифа»!

И куда-то ушёл, исчез страх.

– «Фифа»! – крикнул «Студент». – Не жить тебе!

Щерится «Фифа», признал зэка-доходягу с зоны своей.

Метнул взгляд «Крюк» – видать, знакомый у «Студента» среди урок сыскался, тесен мир зэков, каждый каждого если не на зоне, так на этапе встречал, в вагоне столыпинском или в «крытке». Смотрит… Видит… Точно – «Фифа» это!

– Готовься фраерок! – орёт, рисуется, играет заточкой «Фифа». – Давно тебя искал кишки выпустить.

Ржут, гогочут урки, но вперёд не идут, тянут время.

– Ну, вот и славно, – шепчет «Крюк». – Подфартило тебе, пацан, можешь поквитаться теперь за «Летуна» и за «Деда». – И в лёгкие воздуха набрав, гаркнул так, что в ушах зазвенело: – А ну, ша! Стоять! Всем стоять!

Замерли урки и зэки тоже.

– Пусть двое сшибутся. Ты… – показал «Крюк» пальцем на «Фифу». – И ты… – подтолкнул вперёд «Студента». – А мы поглядим, кто кого на тот свет спровадит.

Загалдели урки – дело! Лучше так, чем сразу на ножи.

– Зарежет он меня, – обречённо сказал «Студент».

– Или ты его, – зло ответил «Крюк». – А коли струсишь, сбежишь – я тебя! Слово!

«Фифа», весь как на шарнирах – ножками переступает, заточку с руки на руку перебрасывает. Наверное, боится – все боятся, – но виду не подаёт, рисуется перед приятелями своими.

– Молись богу, фраер… – Стянул, бросил под ноги фуфайку, рубаху на груди от груди до пупа рванул – куражится, пугает.

Но отчего-то спокоен фраер, смотрит с ненавистью, но не суетится, не грозит.

– Пошёл! – толкает «Студента» в спину «Крюк», чтобы тот не перегорел, злобу не растерял.

Не поднимая ножа, шагнул вперёд «Студент», грудь под удар подставляя. Притихли урки – не так должен вести себя фраер, совсем не так.

А он – так! Идёт, наступает, глаз от врага не отрывая, и пятится невольно «Фифа», и расступаются в стороны блатные, коридор образуя.

Шаг… Еще…

Только некуда дальше идти «Фифе», спиной в стену упёрся. А фраер идёт, как будто сто жизней у него! Оглядывается растерянно «Фифа», но не находит сочувствия в приятелях своих – жесток мир блатной, никто никого не жалеет, каждый сам за себя – «умри сегодня ты…» Спасует теперь «Фифа» – опустят его свои же, блатные. Нет у него иного выхода, как драться, хоть даже умереть.

– Ну всё, фраер, кишки свои жрать будешь! – грозит, распаляет себя «Фифа».

Да вдруг заточку с руки на руку перебросив, от стены оттолкнувшись, кидается вперёд и тут же вбок и достаёт до груди врага – чиркнул поперёк, рубаху надвое располосовав и кожу, отпрыгнул ловко назад. Закапала кровь. Взвыли восторженно урки.

Только не отшатнулся, не отступил фраер, видно, не зря его колотили зэки на рукопашке, не зря молотил, не жалеючи, «Крюк», к пользе тыкали ножами деревянными. Не пугают его кровь и боль. Наступает он, как заговорённый.

– Умри, падла! – орёт, кидается «Фифа», чтобы врага добить, да вдруг видит в груди своей нож, что по рукоять вошёл и сердце его перечеркнул.

Стоит фраер в глаза ему смотрит, левой рукой заточку врага держит, не обращая внимание на то, что из ладони его кровь хлещет, а правой рукоять финки в чужое тело вжимая. Говорит зло:

– Помнишь «Деда»? И «Летуна»?

Закатывает «Фифа» глаза, уже не понимая ничего, уже умерев почти. Но не для него «Студент» говорит – для себя:

– Сдохни, тварь!

Выдернул нож из груди, толкнул мертвеца от себя, который рухнул навзничь, затылком о пол ударившись. И вот теперь, кажется, набросятся на него урки и порежут со всех сторон. Но нет, стоят они, как пришитые.

Подошёл, встал кто-то рядом, плечо к плечу. «Крюк»! Скомандовал негромко:

– Бросай оружие или всех порежем.

Смотрят урки на «Фифу» мёртвого и на фраера с финкой окровавленной и понимают, не пересилить им эту силу…

Упала, звякнула на пол заточка. И еще. И еще…

– Выходи строиться.

А там, на плацу, «гражданский» стоит – ручки в брючки. Смотрит… Перед ним трупы рядком разложены, а чуть дальше урки подрезанные на земле сидят, раны зажимают. Вот новых подвели, к ним подсадили.

– Потери? – интересуется «пиджак».

– Троих наших – вчистую, четверо – тяжёлые, остальные – лёгкие.

– Плохо, – качает головой «гражданский». – Хреново вас учили. Дерьмо вы, а не бойцы. – Повернулся, пошёл в сторону штаба.

– А с этими что делать?! – крикнул вдогонку «Абвер».

– С этими? – повернулся «пиджак», глянул безразлично. – Этих добивайте. Ну, не в госпиталь же их везти…

Замерли, опешили все. И урки, и бойцы.

– Ты что, начальник, чего творишь?! – зашумели, заголосили, придя в себя, блатные. – Раненые мы, в больничку нас надо! Беспредел это!

Стоят зэки в нерешительности.

– Режьте, – тихо, спокойно повторил «пиджак». – Выполняйте приказание. А тех, что живые, – в отдельный барак, они нам еще пригодятся. – Повернулся и пошёл.

Не глядя, не оборачиваясь, не прислушиваясь к тому, как сзади заверещали, закричали урки и как один за другим стали обрываться, тухнуть их голоса.