Читать книгу "Этика - Аристотель"

Но не все наслаждения подходят сюда, ибо совершенно лишены страдания наслаждения, изведывающего истину, и многие из чувственных, как например, наслаждения обоняния, слуха и зрительные, а также воспоминаний и надежды. Отчего же считать их становлением? Здесь нет недостатка, коего они могли бы быть восполнением. Что касается тех, которые приводят в доказательство постыдные наслаждения, то можно бы им возразить, что это не наслаждения, ибо если они приятны для людей дурной природы, то из этого не следует, что они сами по себе, не считая указанных людей, суть наслаждения, подобно тому, как еще не здорово, сладко и горько то, что больным кажется таким, или еще не бело то, что кажется таковым человеку с больными глазами. Им можно было бы ответить и так, что желательны эти наслаждения, но не все средства их приобретения желательны, как например, хорошо быть богатым, но не хорошо стать им путем измены, или же хорошо быть здоровым, но не хорошо стать таковым, поедая все, что ни попало. Или может быть, наслаждения различны по роду и происходящие от прекрасных причин отличаются от происходящих от позорных, и человек, не будучи справедливым, не может наслаждаться справедливостью, как нельзя наслаждаться музыкой, не будучи музыкальным; то же и в других случаях. Что наслаждение не есть благо или что существуют различные роды наслаждения, кажется, явствует также из различения друга от льстеца; первый в общении ищет блага, второй – наслаждения, и его бранят, а первого, напротив, хвалят за его заботу о другом. Далее, никто не пожелал бы иметь в течение всей своей жизни детский ум, хотя этим путем он в высшей степени наслаждался бы всем детским; точно так же никто не наслаждался бы позорным образом действия, даже если б он знал, что от этого никогда не пострадает; с другой стороны, человек многое охотно делает, хотя бы оно ему и не приносило никакого наслаждения, например, смотрит, припоминает, познает, обладает добродетелями; не делает различие и то, что за этими вещами необходимо следуют наслаждения, ибо мы желали бы их и в том случае, если б от них не проистекало бы наслаждения. Итак, ясно, что наслаждение не есть высшее благо и что не все наслаждения желательны; далее, кажется, ясно, что существуют некоторые наслаждения, желательные сами по себе, отличающиеся как по роду, так и по источникам своим. Достаточно сказано о существующих воззрениях на наслаждение и страдание.[39]

§ 3. Что такое наслаждение по существу и по своим качествам, это станет яснее, если мы начнем сначала. Кажется, что зрение в каждое данное время есть совершенное нечто, ибо оно не нуждается ни в чем, что, будучи прибавлено впоследствии, доводило бы его до совершенства (τελειώσει το είδος). Подобным кажется и наслаждение, ибо и оно есть нечто цельное, и не бывает наслаждения, которое от большего времени становилось бы совершенным. Поэтому-то оно и не есть движение, ибо всякое движение совершается во времени и ради какой-либо цели, как например, домостроение тогда завершено, когда выполнено то, к чему оно стремится, то есть [оно завершено] в течение всего времени или же в результате [εν τоѵτφ]. Части же во времени все несовершенны и отличаются по виду как от целого, так и между собой, ибо соединение камней отличается от вырезания желобов на колонне или от постройки храма. С другой стороны, постройка храма сама по себе совершенна, ибо она ни в чем не нуждается для своего назначения, между тем как постройка фундамента и триглифа несовершенна, ибо они суть части. Итак, они по роду различны, и невозможно найти совершенного движения в данный момент времени, разве только взяв его в целом времени. То же самое и с хождением, и со всем остальным, ибо если всякое перемещение с места на место есть движение, то тем же должно считать и его различные видоизменения: полет, хождение, прыгание и т. п. Но не только таким способом, а и в самом хождении можно видеть то же самое, ибо понятия «отсюда до сих пор» означают не одно и то же в стадии или же в части стадии, и не одно и то же в той или в другой части, и не все равно пройти ли эту линию или другую, ибо ведь проходят не просто линию [отвлеченную], а находящуюся в известном месте, которое различно для одной или для другой. В точности о движении говорено в другом сочинении. Итак, движение не завершено в каждом отдельном моменте времени, но большинство движений не закончены и различны по роду, если только пределы «отсюда до сих пор» определяют [40]собой род движения. Наслаждение, напротив, в любой момент времени по своему роду закончено. Итак, ясно, что они друг от друга отличны и что наслаждение есть нечто дельное и законченное. Это, кажется, следует и из того, что движение не может быть вне времени, наслаждение же может, ибо то, что существует в настоящем [в мгновение], есть нечто целое. Из этого ясно, что несправедливо определяют наслаждение движением и становлением, ибо эти понятия применимы не ко всему, а лишь к тому, что частично и не составляет целого. Ведь не существует же становления зрения или точки, или монады; в этих вещах нет ни движения, ни становления, – нет его и в наслаждении, ибо оно нечто целое.[41]

§ 4. Всякое ощущение, действуя на объект (το αίσϑητον), бывает совершенным тогда, когда оно здорово и обращено на прекраснейший объект, доступный ощущению; в этом, кажется, более всего состоит совершенная деятельность; при этом безразлично, скажем ли мы, что действует она сама, или то, в чем она находится. В каждом отдельном случае деятельность бывает прекраснейшей, когда она исходит из находящегося в лучшем состоянии и направлена на значительнейший предмет, подлежащий ей. Такая деятельность самая совершенная и самая приятная, ибо она доставляет наслаждение как всем чувствам, так и мышлению и созерцанию; самая приятная – в то же время и самая совершенная; а совершеннейшая – та, которая, будучи в нормальном состоянии, направлена на самый хороший объект, подлежащий ей. Наслаждение завершает деятельность. Однако наслаждение завершает не одинаковым способом объект и самое ощущение, если оно хорошо, подобно тому, как здоровый организм и врач не одинаковым образом суть причины здоровья.

Ясно, что наслаждение возникает из каждого ощущения; ибо мы говорим, что зрительные и слуховые ощущения бывают приятными. Ясно также, что наслаждение бывает наибольшим, когда само ощущение прекрасно и когда его деятельность обращена на такой же предмет. Итак, когда ощущающий и ощущаемый таковы, всегда возникнет наслаждение, если только есть нечто деятельное и страдательное. Заканчивает же наслаждение деятельность не как присущее последней свойство, а как присоединяемый конец, как, например, красота присоединяется к возмужалым. Пока мыслимый или ощущаемый предмет таков и лицо судящее и созерцающее такое, каким должно быть, до тех пор в деятельности будет наслаждение, ибо если деятельное и страдательное начала однородны и находятся в одинаковых друг к другу отношениях, то и в результате должно получиться однородное. Почему же никто не наслаждается непрерывно? Не потому ли, что утомляется? Ибо ни одна человеческая способность не может быть деятельной непрерывно; тогда и не возникает наслаждения, ибо наслаждение следует за деятельностью.