Читать книгу "Прогнившие насквозь. Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании - Питер Эверетт"

С первого взгляда с лежащим перед нами телом не было ничего необычного. Мужчина из Пекхэма по имени Гарри Джонсон, семидесяти трех лет, скорее всего, убитый одиночным ножевым ранением в живот. Экстраординарным в этом преступлении был убийца, ожидавший в тот момент допроса в полицейском участке Саутуарка.

Ему было всего десять лет.

Даже в случаях очевидной причины смерти необходимо делать вскрытие: у жертвы, например, мог случиться сердечный приступ, который и оказался настоящей причиной смерти.

Мальчик, оказавшийся опытным вором-форточником, проник в дом мистера Джонсона в предрассветные часы прошлой ночью, забравшись по водосточной трубе на заднем дворе и проскользнув внутрь через открытое окно. Тогда-то жена Гарри, Бернис, шестидесяти восьми лет (они прожили вместе сорок лет), и услышала какой-то шум. Когда она пошла проверить, в чем дело, мальчик побежал на первый этаж, где его попытался остановить мистер Джонсон. Мальчишка достал нож и ударил им мистера Джонсона в живот. Мистер Джонсон умер от потери крови в машине скорой помощи по дороге в больницу Гая – все это время Бернис держала его за руку. В подобных случаях всегда требовалось проведение вскрытия: у мистера Джонсона вполне мог случиться сердечный приступ, который его и убил, и адвокат защиты тогда бы заявил, что жертва могла бы и пережить ножевое ранение, тем самым переквалифицировав умышленное убийство в неумышленное.

Тем не менее профессор Мант подтвердил, что в данном случае причиной смерти стало кровоизлияние из-за колотой раны в поперечной ободочной кишке. В свои десять лет мальчик только достиг возраста наступления уголовной ответственности, и после признания вины его приговорили к неопределенному сроку в колонии для несовершеннолетних, продолжительность которого должны были определить психиатры.

* * *

Мое собственное психическое состояние тем временем становилось все более опасным. Казалось, стараясь со всем справиться, мой мозг попросту отключил центры, отвечающие за эмоции, и с каждым днем я становился все более черствым. Со стороны все выглядело так, будто я прекрасно справляюсь: я приезжал на вызовы и задерживался допоздна в морге, чтобы убрать. Я вовремя заполнял все бумаги и иногда даже находил время на чтение лекций по работе морга больничным медсестрам и экстренным службам.

Мне действительно нравилась моя работа: это было единственное, чем я когда-либо хотел заниматься, и единственное, что увлекало меня по-настоящему. До нервного срыва.

Среди всех боро Великобритании морг Саутуарка был одним из самых – если не самым – сложных в управлении, однако, несмотря на нехватку персонала, и уж определенно нехватку компетентного персонала, морг каким-то чудом держался – едва-едва, – и я старался производить впечатление, будто наслаждаюсь своей жизнью в процессе.

После смерти профессора Джонсона мы с профессором Мантом стали регулярно работать вместе. Профессор Мант, со своими аккуратно подстриженными усиками поверх поджатой верхней губы, решительным голосом – во рту у него часто можно было увидеть одну из его фирменных сигар – и неограниченными знаниями вкупе с любовью к работе (которой он продолжал заниматься, несмотря на мучительные боли в спине), был подлинным источником вдохновения.

Я всячески старался соответствовать его уровню. И мне действительно нравилась моя работа: это было единственное, чем я когда-либо хотел заниматься, и единственное, что увлекало меня по-настоящему: между тем, теперь от моего увлечения ничего не осталось.

Внутри я превратился в изнуренного робота, подобно маниакально-депрессивному роботу Марвину из «Автостопом по галактике» Дугласа Адамса, который говорил: «Жизнь. Ее можно либо презирать, либо игнорировать. Она не может нравиться». Я не понимал, что со мной не так. На самом деле, со мной все было в порядке. У меня не было никаких зависимостей, никаких особых слабостей и уж точно никаких физических недугов, и я довольно неплохо – как мне казалось – справлялся с нескончаемым потоком людских трагедий и травм. Тем не менее я чувствовал, что что-то не так, хоть и не осмеливался себе тогда в этом признаться. Я словно переживал бесконечное падение сквозь прожитые дни, кувыркаясь от одного дела к другому, подобно бочке в открытом море, все продолжая выполнять свою работу, потому что только она у меня и была, несмотря на усталость и растущую нагрузку.

* * *

Тело семидесятидвухлетнего мужчины по имени Джон Эйрс поступило к нам в морг как случай естественной смерти, однако, осматривая тело перед вскрытием, я обнаружил на голове впадину. Перелом черепа, и, как следствие, возможное убийство.

В тот день дежурным судебно-медицинским экспертом был доктор Стивен Корднер, и вместе мы приехали на место смерти – работный дом в Камберуэлле, прозванный Клином: это было огромное здание в викторианском стиле 1850-х годов постройки. Изначально оно было предназначено для размещения целых семей, оказавшихся без работы и жилья.

Теперь же Клин служил столь необходимым приютом для лондонских бездомных. Никто не знал точного происхождения прозвища, полученного зданием, но кто-то предположил, что оно было связано с названием инструмента, использовавшегося для дробления камней, – именно так жители Клина отрабатывали право там находиться.

Клин был известен в Лондоне тем, что там всегда можно было найти ночлег. В тридцати двух общих комнатах, в каждой из которых стояло по тридцать узких кроватей, могло расположиться до тысячи человек. Было здесь крыло и для гостей на длительный срок, или резидентов, – они оставались там, пока выполняли порученные им обязанности. В другом крыле размещались бродяги, выстраивавшиеся в очередь у ворот каждый вечер, чтобы помыться, поесть и переночевать. Многие из них были пьяницами либо страдали от психических расстройств, в то время как другие были инвалидами или болели эпилепсией или туберкулезом. Для людей, которые прибывали в Клин, болезни, грязь и запахи были не столь важны, как тот факт, что их предоставляли самим себе.

Это внушительное здание, заполненное таким большим количеством обитателей, было пугающим местом. Тело мистера Эйрса, который был одним из регулярных посетителей Клина, обнаружили в прачечной. Вместе с доктором Корднером мы осмотрели место смерти, но не обнаружили ничего, что показалось бы подозрительным. Тем не менее, следуя своей привычке, я сделал подробный набросок всего увиденного, начиная от расположения труб и раковин и заканчивая каждым валяющимся на полу полотенцем.

Во время осмотра места преступления я всегда делаю зарисовки, стараясь не упустить никаких деталей. И вот, в 1987 году благодаря этому наконец был пойман убийца.

Как можно было ожидать, вскрытие показало, что причиной смерти мистера Эйрса стала черепно-мозговая травма, и после того как извечно осторожный доктор Корднер посоветовался с профессором Мантом, было сделано заключение о совершенном убийстве. К моменту, когда на место преступления прибыла полиция для проведения расследования, в прачечной помыли полы и убрали, удалив все следовые улики. И все же вскоре удалось установить подозреваемого – им оказался Джон Келли, пятидесяти восьми лет, которого персонал видел входившим в уборную вместе с мистером Эйрсом. Тот все отрицал, да и никаких доказательств его вины не было.