Читать книгу "Последний дон - Марио Пьюзо"

Гронвельт уподоблял эти семь вилл семи коронам и возлагал лишь на головы игроков, за пару-тройку дней пребывания в отеле поставивших на кон более миллиона долларов. И неважно, выиграл игрок или проиграл, лишь бы только сделал ставку. Кроме того, он не должен тянуть с оплатой векселей, иначе ему придется довольствоваться номерами в самом отеле, при всей своей роскоши не идущими ни в какое сравнение с виллами.

Разумеется, у вилл есть и другие достоинства. Сюда крупные общественные деятели могут привезти любовницу или любовника и играть, сохраняя инкогнито. Как ни странно, множество богатейших людей, настоящих титанов бизнеса, каждый из которых стоит сотни миллионов долларов, даже имея жен и постоянных любовниц, остаются одинокими. Лишенными беззаботного женского общества, настоящей женской ласки. Для таких людей в обстановку вилл входят и красотки.

Одним из таких мужчин являлся и губернатор Уолтер Уэввен – единственное исключение из правила Гронвельта не пускать на виллу никого, кто не рискнул миллионом долларов. Губернатор играл очень скромно, причем каждый раз Гронвельт непременно вручал ему кошелек с бесплатными фишками, а если долги губернатора превышали определенную сумму, векселя откладывались для покрытия из его будущих выигрышей.

Уэввен приезжал в “Занаду”, чтобы расслабиться, поиграть в гольф, выпить и провести время с красотками, поставляемыми Гронвельтом.

Гронвельт вел с губернатором долгую и неторопливую игру. В течение двадцати лет он не побеспокоил его ни одной просьбой, за исключением того случая, когда попросил предоставить ему возможность выступить перед законодателями штата и привести свои аргументы, которые могли бы помочь развитию игорного бизнеса в Лас-Вегасе. Уже казалось, что его доводы восторжествуют, но в последний момент они были отвергнуты, и губернатор подробнейшим образом растолковал ему политические реалии, воспрепятствовавшие их принятию. И все же он оказал Гронвельту неоценимую услугу, познакомив с влиятельными судьями и политиками, которых можно было склонить на свою сторону наличными.

В глубине души Гронвельт лелеял надежду, что в один прекрасный день, пусть даже не скоро, губернатор Уолтер Уэввен станет президентом Соединенных Штатов, и тогда вложенные в него деньги окупятся с лихвой.

Однако судьба порой дурачит даже отъявленных хитрецов, и Гронвельт это прекрасно понимал. Благодаря неожиданному стечению обстоятельств даже самый могущественный из людей может пасть жертвой какого-нибудь ничтожества. Для губернатора Уолтера Уэввена таким подводным камнем оказался двадцатипятилетний юноша, ставший любовником его старшей, восемнадцатилетней дочери.

Губернатор был женат на умной, миловидной женщине, придерживавшейся куда более справедливых и либеральных политических воззрений, нежели ее муж, хотя она и работала с ним в одной команде. Супруги нажили троих детей, и семья представляла для губернатора бесценное политическое приобретение. Старшая, Марси, посещала университет Беркли, выбрав его не по указке отца, а по совету матери и собственной воле.

Вырвавшись из тисков семьи политика, Марси с головой окунулась в свободную студенческую жизнь, тяготеющую в политике к левому флангу, открытую для новых веяний в музыке и озарений, даримых наркотиками. Плоть от плоти своего отца, она не скрывала, что ее привлекает и секс. С юношеской невинностью и стремлением к всеобщей справедливости она симпатизировала беднякам, трудящимся классам, угнетенным меньшинствам. Ее безмерно покоряла и чистота искусства, поэтому неудивительно, что она проводила все свое свободное время со студентами, писавшими стихи и сочинявшими музыку. И еще менее удивительно, что после пары случайных встреч она влюбилась в бедного студента, пытавшегося писать пьесы и бренчавшего на гитаре.

Его звали Тео Татоски, и он представлял собой идеальную кандидатуру для студенческого романа – смуглый, черноволосый, симпатичный, выходец из семьи католиков, работавших на автозаводах Детройта. Сам Тео с характерной для поэта любовью к аллитерациям клялся, что предпочитает трахаться, чем тарахтеть тахометром. И все же ему приходилось подрабатывать, чтобы оплачивать учебу. Тео воспринимал себя чересчур всерьез, но его талант отчасти искупал это.

Марси и Тео были неразлучны на протяжении двух лет. Она привезла его в губернаторский особняк, познакомила с родителями и была счастлива оттого, что отец не произвел на ее избранника ни малейшего впечатления. Позже, когда они остались один на один в домике для гостей, Тео заявил, что ее папаша – типичный болтун и мошенник.

Возможно, Тео почувствовал снисходительность, с которой обращались к нему ее родители. Губернатор и его супруга проявляли верх дружелюбия, всячески подчеркивали, что уважают выбор дочери, хотя втайне считали их неравной парой. Впрочем, мать не слишком тревожилась, понимая, что стоит Марси немного повзрослеть, и обаяние Тео бесследно развеется. Губернатор же испытывал неловкость, но всячески пытался скрыть ее за напускным дружелюбием, чрезмерным даже для политического деятеля. В конце концов, губернатор – защитник рабочего класса уже по самой своей политической платформе, а его супруга – просвещенная либералка. Роман с Тео только поможет их дочери взглянуть на жизнь шире. Тем временем Марси и Тео уже жили вместе и собирались пожениться по окончании университета. Тео станет писать пьесы и ставить их, а Марси будет его музой и преподавательницей литературы.

Их союз казался довольно прочным. Ни он, ни она не злоупотребляли наркотиками и не придавали чересчур большого значения сексуальным взаимоотношениям. Губернатор даже вяло подумывал, что, если дойдет до худшего и они поженятся, это даже сыграет на руку его политической карьере. Брак его дочери покажет общественности, что, несмотря на принадлежность к протестантам англосаксонского происхождения, богатство и образование, губернатор демократично принял зятя из синих воротничков.

Все потихоньку приспосабливались к этой банальной ситуации. Родители только желали, чтобы Тео не был таким занудой.

Но молодежь иногда непредсказуема. На последнем курсе Марси влюбилась в однокурсника – богатого и более приемлемого для ее родителей, чем Тео. Но притом девушка хотела поддерживать дружбу с Тео. Ее будоражила мысль о жонглировании двумя любовниками, не совершая греха супружеской измены, по своей наивности считая, что это делает ее единственной в своем роде.

И тут Тео ее удивил. Повел себя не так, как полагается терпимому радикалу из Беркли, а как какой-нибудь заносчивый лях. Вопреки музыкально-поэтической богемности, вопреки лекциям сторонников женской независимости и типичной для Беркли атмосферы сексуальной вседозволенности, Тео вдруг обуяла неистовая ревность. Он всегда отличался эксцентричностью суждений, и это являлось одним из составных элементов его юношеского обаяния. К примеру, он мог запросто заявить собеседнику, что убийство сотни невинных людей – ничтожная цена за свободное общество завтрашнего дня. И все же Марси понимала, что сам-то он на подобное ни за что не пойдет. Однажды, вернувшись в свою квартиру после двухнедельной отлучки на каникулы, они обнаружили в постели выводок новорожденных мышат. Тео просто вынес крохотулек на улицу, не причинив им ни малейшего вреда, чем совершенно очаровал Марси.