Читать книгу "Жертвы дракона. На озере Лоч - Владимир Тан-Богораз"

Она поднялась на отлогий пригорок, поросший кочкарником. Табун лошадей пасся поодаль на лугу. Их было немного, пять или шесть. Все они были мелкие, жёлтые, косматые, с коротким хвостом и почти без гривы. Только один конёк был крупнее и темнее, и на шее у него стояла дыбом густая чёрная грива. При одной лошади был жеребёнок, подросток с длинными ногами и очень коротким хвостиком. Он был похож на мальчика в короткой рубашонке. Лошади мирно щипали траву, тёмный конёк стоял настороже. Он раздувал ноздри и поводил во все стороны своими большими глазами, пугливыми и дикими.

Налево от конского стада, поближе к Низее, была небольшая каштановая роща. Два десятка деревьев, не больше, но все тенистые, густые. За листьями что-то мелькнуло, и чуткий конёк уже собирался подать сигнал к всеобщему бегству, как вдруг он остановился, раздул ноздри, поднял голову и вызывающе заржал. Из рощи вышел другой конёк, немного поменьше, но такой же палево-жёлтый, с тёмной стоячей гривой.

Пришлец не ответил на вызов, как будто не слышал. Он продвигался тихонько вперёд, часто останавливался, пощипывал травку. Низея заметила с некоторым удивлением, что он шагает обеими передними ногами вместе, как будто связанный. Новый конёк делал вид, что совсем не замечает табуна, но всё приближался помаленьку к жёлтым лошадям. Хозяин табуна рассердился. Он распустил трубою свой жидкий хвост и с угрожающим видом обскакал по широкой дуге кругом табуна.

Пришелец продвигался вперёд. Глава табуна круто повернулся на месте и с решительным видом поскакал навстречу незваному гостю. Лошади щипали траву, не поднимая головы, как будто всё это их нисколько не касалось. Но Низея смотрела, заинтересованная. Новый конёк, наконец, остановился и повернулся к сопернику. Потом, предупреждая нападение, он поднялся на дыбы и с минуту продержался в странной, неестественной позе, как будто человек. Что-то мелькнуло в воздухе. И набегавший противник вздрогнул, сделал скачок в сторону и рухнул, как подкошенный. Всё это произошло так быстро, что Низея не разобрала в чём дело. Ей показалось, что его укусила змея. Лошади, всё-таки следившие исподтишка за поединком соперников, тоже изумились и, видимо, испугались. Они перестали есть и отбежали в сторону, сгрудившись вместе и не зная, на что решиться. Конёк-победитель стоял перед рощей и ждал. И только слегка царапал землю передним копытом в знак одержанной победы.

В это время передняя лошадь с жеребёнком, самая чуткая изо всех, вздрогнула и подняла голову. Она посмотрела вдаль совсем в другую, в восточную сторону, понюхала воздух и вдруг сорвалась с места и помчалась, как ветер. Весь табун умчался за нею и через две минуты уже превратился в шесть желтоватых точек на зелёном травяном море. Но конёк-победитель выдержал характер и не двинулся с места, стоя над телом побеждённого врага. Он, видимо, ждал, что табун вернётся.

Низея прикрыла глаза рукой и тоже посмотрела вдаль, стараясь разглядеть, что испугало табун. Там, на востоке что-то рождалось и реяло и волновалось в нагретом воздухе, словно песчаная буря.

И в смутном испуге Низея взглянула кругом, отыскивая убежище. Вблизи не было деревьев, только налево кудрявая купа каштанов с загадочным жёлтым конём. И, вспоминая степные уловки, Низея нагнулась к земле и вырвала крупную кочку на склоне пригорка. Потом нарвала охапку травы и связала сноп и надела на голову. После того она уселась в ямку на место кочки. Даже за десять шагов она была совершенно похожа на кочку. Она сидела неподвижно и, раздвинув перед лицом травяные стебли, осторожно смотрела вдаль. Там двигалось что-то большое, как будто табун или стадо. Столб пыли поднялся с земли под копытами стада и плыл вперёд, как облако. И в облаке сверкали порою какие-то искры или яркие полосы.

«Так сверкает вода», – подумала Низея. Но этот блеск был теплее и ярче и гуще.

«Или огонь», – подумала она снова. Но эти яркие искры были желтее и твёрже огня.

«Твёрдое пламя, – подумала Низея с растущим изумлением, – встало, как копья, а блещет, как жёлтое солнце».

Облако пыли выросло и разделилось. И перед глазами Низеи выплыл, как марево, небольшой караван, кочевье или племя в походе…

Но до сих пор она никогда не видала таких людей и такого похода. Живая толпа катилась по ровному полю, как будто река, прямо к пригорку Низеи. И впереди всех степенно шагала огромная лошадь. Она была не жёлтая, как степные коньки, а белая, как лебедь, с длинным хвостом и пушистой расчёсанной гривой. Она шла вместе с людьми, вольная, не раненая, без аркана и без всякой привязи и не уходила ни на шаг. Была как будто начальник похода и вождь племени. И правда, в середине толпы шёл человек, прямой, как дуб, и косматый, как старый медведь, в яркой шапке с белыми крыльями и нёс на шесте белую циновку или кожу. – Низея в первый раз увидала белёную ткань. – И на белом была намалёвана такая же лошадь с огромной веющей гривой, но только красная, как кровь.

За лошадью шёл высокий старик в белом балахоне до пят, с белыми кудрями и бородой до пояса. Низея угадала в нём жреца по кистям на плечах и по круглой трещотке, искусно вырезанной из дубового наплыва, как будто живое лицо.

В толпе были ещё лошади, тоже большие и разных цветов, рыжие и серые и вороные, всё больше по краям каравана.

«Как воины на страже», – подумала Низея, но тотчас же разглядела, что на спинах лошадей сидели люди с копьями в руках. Лошади шли смирно, подчиняясь всадникам.

«Вот это воины», – подумала Низея. Сзади двигались палатки или подвижные шалаши на круглых катках с оглушительным скрипом. – Низея в первый раз увидела телеги. – И новое диво: их тащили большие быки и чёрные буйволы, такие же смирные, как лошади воинов.

«Видно, все колдуны, – подумала Низея со страхом, – приколдовали диких и буйных скотов. Вдохнули им рабскую душу и пользуются, ездят»…

Телеги были наполнены скарбом и кишели детьми. Рядом шли женщины, старые и молодые, весело и вольно, без всякой ноши, ибо ноши были сложены в телегах. Впрочем, старых было немного. Больше шла молодёжь, юноши и девушки, резвые и сильные, не хуже своих лошадей. Как будто это был общий табун, недавно вскормленный и ушедший гурьбой на дальние пастбища, в чужую, неведомую землю.

Эти люди не были похожи на чёрных, приземистых Селонов. Они были крупнее и крепче, с кирпичным румянцем на светлых щеках. Волосы у них были таких же разных мастей, как гривы у коней, жёлтые и рыжие, светлые и русые. Головы воинов были гладко обстрижены, и только на темени был оставлен широкий клок, висевший назад или закрученный за ухо. Этот косматый хохол придавал их лицам какую-то птичью свирепость, как у красного кречета или у белоголового орла. У девушек были длинные светлые косы, заплетённые туго и висевшие сзади.

«А копья какие у них, – подумала Низея, – как будто осколки от солнца»…

Копья у конных и у пеших, действительно, блестели солнечным блеском, ясным и твёрдым, как жертвенный нож, святыня Селонов. У многих были такие же твёрдые яркие шапки, как будто горшки, и тоже с хохлом на темени сверху или с крыльями по сторонам, и даже коробки во всю грудь и спину, будто у черепах, и рубахи из твёрдых лучей, связанных вместе хитрее, чем лочские циновки, с воротом и рукавами.