Читать книгу "Девушка без сердца - Даниэль Брейн"

— Ее величество распорядилась отпустить Томаса.

— Что? — ошарашенно переспросила я. — Как отпустить? Под залог?

— Нет, совсем. Она считает, что его вина не доказана.

Я смотрела на комиссара, комиссар смотрел на меня, и мы понимали друг друга без слов.

— Формально она права, но мы без ее условий имеем в запасе сутки, — продолжал комиссар. — Будут еще экспертизы, снимут отпечатки с пластика, проведут анализ биочастиц с рук. Где-то он должен был допустить ошибку.

Я кивнула. Мало того, что приз я не получила, его еще и вручили тому, кто даже не бежал этот марафон.

— И все же ее величество распорядилась отпустить Томаса.

— Но это же невозможно! — беспомощно простонала я. — Допустим, он никуда не сбежит, но… мы ведь можем его оставить в камере? Помните, Эндрю говорил — «оставить под стражей в целях его собственной безопасности»?

— Этот довод мы уже приводили, когда королева изъявила желание, чтобы мы его выпустили, — махнул рукой комиссар. — Сейчас она настаивает. Это приказ, ослушаться которого мы не можем.

— Куда он пойдет? — хмыкнул Брент. — В любом месте его будут ждать голодные журналисты. При всем моем уважении к ее величеству, этот ее приказ — бессмысленный и необоснованный каприз.

— Вот знаете, Брент, за все то время, что я вас знаю, мне впервые не хочется с вами спорить, — буркнул комиссар и обратился ко мне: — Я поеду к себе, насколько я понял, Дональд пытается ее величество переубедить. Хранят Создатели разум этого человека.

— Я поговорю с Саффи Майклом. Мало надежды, что он что-то скажет такое, что даст нам основания оставить Томаса под стражей, но вдруг?

Комиссар кивнул, развернулся и вышел. Я посмотрела в окно: уже ночь.

— Сколько времени, вы не знаете? — спросила я Брента.

— Примерно половина десятого.

— Вот дерьмо. Майкл давно должен был нам ответить…

Брент улыбнулся. Вот странное дело — когда он улыбался так просто, без привычного выпендрежа, мне будто бы становилось легче.

— Давайте поужинаем, — предложил он. — Ночь нам предстоит еще длинная…

Я с большим удовольствием провела бы ее в кровати, подсунув под бок Бу, но кто меня спрашивал?

Веренира сверкала огнями и казалась украшенной к празднику. На улицы выбрались туристические магбусы с открытыми площадками, и иностранные туристы упоительно фотографировали все, что видели. Даже полицию, которая все еще дежурила возле дома ректора. Но, наверное, именно это туристов не смущало, просто мы все случайно попали в объективы камер.

Комиссар и Эндрю уже уехали. Брент вытащил смартфон, вызвал такси. Мы стояли в стороне, но не покидали оцепления: зеваки давно рассосались, но пока шли следственные мероприятия, в подъезд пропускали только жильцов этого дома. А за оцеплением, конечно же, облизывалась пресса.

— Знаете, я считал, что ректор любил свою жену, — поделился Брент. Прозвучало, как будто он высказал мне наболевшее. — Думаю, я ошибся.

— Почему? — равнодушно спросила я. — Какая теперь уже разница?

— Потому что все его действия — если не умысел, то расчет. Даже если убийство было совершено импульсивно.

— Он говорит, что любил ее.

— Любил, да… — Брент, не отрываясь, смотрел на проезжающие кэбы и машины. — Как он сказал — не хотел видеть рядом никого, кроме нее? Это ведь и ребенка касается. Полагаю, в этом он нам не соврал, а еще — именно поэтому он выдумал любовника Таллии.

— Он много чего выдумал, — вырвалось у меня. — Мне уже вот где сидят его выдумки.

— Он в привилегированном положении, — напомнил Брент. — Он доказывать ничего не обязан. Наше такси, прошу вас.

Я даже думать не хотела, какие выводы могли сделать мои коллеги. Но — какие? Комиссар уехал, не забирать же нам было служебный транспорт? О том, что королева распорядилась выпустить Томаса, все могли уже знать, так что наш пункт назначения был ясен: Королевская Магическая Полиция.

В такси мы не могли говорить о деле. На мне, конечно, написано не было, кто я такая, только вот портупея никаких пояснений не требовала, и таксист сначала спросил, куда мы едем, и, поняв, что не в Полицию, уточнил адрес и снял с Брента фиксированную стоимость проезда.

По-хорошему, мне не стоило так унывать. Комиссар и Джон Дональд должны справиться. И даже если королева продолжит настаивать — это практически ничего не изменит, потому что, пока идет следствие, ректор никуда не сможет уехать из страны и даже из города. Это общее правило, и оно применяется как в целях ограничения передвижения тех, кто еще может оказаться под следствием, так и в целях безопасности свидетелей или любых причастных лиц. Подписку о невыезде может выписать Стивен, по своим полномочиям, и всегда есть Королевский Суд.

Не стоило мне опускать руки и хныкать, но я чувствовала себя так, словно мне прилюдно надавали пощечин. Что хотела от меня королева? Правильно, трактовать все сомнения в пользу Томаса. Проблема была только в том, что не было у меня абсолютно никаких сомнений в его виновности, и основаны они были на уликах и только на них.

Брент попросил таксиста остановиться и пропал — вошел в небольшую торговую зону. Я решила, что он пошел снимать деньги. Странная операция, но если у него кредит, то ему, возможно, лучше заранее знать, сколько у него точно есть свободных наличных. Он мог привыкнуть к этому в Лагуте, где не так стабильно работает магнет, а проценты за пользование кредитом огромные.

Но я не угадала.

Я сидела на заднем сиденье, а Брент впереди — тоже, скорее всего, привычка, которую он приобрел в Лагуте. Я не видела, как он вернулся, и не поняла, почему он вдруг открыл мою дверь. Собирался сесть рядом, но почему не зашел с другой стороны? Хотел, чтобы я вышла? Зачем?

Но Брент без улыбки — без малейшей! — вынул руку из-за спины и протянул мне букет цветов.

Глава тридцать первая

Руку за букетом я протянула машинально, а в голове завертелись мысли, одна хуже другой. Зачем? Откуда Брент взял такие деньги? Что он хотел этим сказать? Или доказать? Среди ответов были примерно такие: «У меня хорошая кредитная линия» и «Я — маньяк, сейчас убью вас и расчленю, как ректор — свою жену».

Нет, глупость, конечно. Насчет маньяка — однозначная глупость. Брент дождался, пока я вцеплюсь в букет, закрыл дверь, уселся на свое место рядом с таксистом, и машина тронулась.

И я немного тронулась, похоже, умом. Для чего мне этот букет? А главное, как это выглядело в глазах таксиста? Не то чтобы мне было важно чужое мнение обо мне, но сейчас речь шла о том, что я — сотрудник Королевской Полиции.

Я даже не знала, как называются эти цветы. Яркие, красные и синие, и, кажется, не подкрашенные, это был их природный цвет. И они пахли — тонко, едва уловимо, я не могла определить и выразить словами этот запах, и лепестки были нежными, как лапки крохотных новорожденных котят, и так же слегка царапались.