Читать книгу "Двойник для шута - Виктория Угрюмова"

Все произошло мгновенно.

Эфра с диким воплем вскочила на ноги и бросилась на Арианну, сильно толкнув ее в спину. Молодая императрица не удержалась на ногах от неожиданного удара и рухнула всем телом на низенький столик, свалив с него вазу с цветами. Раздался грохот. Падая, она повернула голову, пытаясь разглядеть, что случилось, — в занесенной над ней руке Эфры холодно сверкнула сталь. И Арианна зажмурилась.

Принято говорить, что зажмурилась, чтобы не видеть, как кинжал вонзится в нее, но на самом деле все обстояло не так. Значительно проще все обстояло. Императрица даже испугаться как следует не успела.

Двери распахнулись, и телохранители возникли на пороге — они двигались с такой скоростью, что Эфра просто не успела бы опустить руку, но баронесса Кадоган была еще стремительней. Она схватила разъяренную, сопротивляющуюся женщину, подняла ее высоко над головой и бросила наземь. Ковер смягчил удар, но все равно он был гораздо мощнее, чем может выдержать хрупкое человеческое тело.

Эфра выгнулась, мелко задрожала и обмякла.

Ортону не сразу сообщили о происшествии в покоях его супруги. До того появились у нее и Сивард, и Аббон Флерийский, и встревоженный Аластер. Арианна могла испугаться до полусмерти, задумавшись о том, что ее чуть было не убили, если бы рядом с ней хоть кто-то запаниковал. Однако придворные вели себя сдержанно, с учтивым сочувствием, но очень спокойно, и спустя полчаса императрица только удивлялась, насколько же сильна баронесса Кадоган.

Алейя уже успела осмотреть свою повелительницу и выяснить, что Арианна почти не пострадала, разве что немного ушиблась, падая на столик. Но девушка отказалась от услуг лекаря, и баронесса сама сделала ей мягкую повязку, положив на ссадины и синяки толстый слой душистой мази. Мазь сразу умерила боль, и Арианна была готова всячески помогать Аббону и Сиварду.

С одноглазым хитрецом Ортон познакомил ее накануне свадьбы, и молодая императрица сразу прониклась к нему симпатией. Грубоватый, кажущийся сердитым и недовольным, Сивард покорил ее сердце галантным обращением, мягким юмором и — главное — тем теплом, с которым относился к своему государю. Теперь он незаметно старался все время быть рядом с Арианной и обращался к ней с простыми вопросами довольно часто. Внимательный наблюдатель сразу бы обратил внимание на то, что Сивард говорит с императрицей как раз в те моменты, когда она начинает погружаться в неприятные размышления и мрачнеет. Одноглазый не хотел, чтобы государыня получила еще и душевную травму, и старательно оберегал ее от ее собственных невысказанных мыслей. Заставляя Арианну выговориться, он понемногу, по крохотным кусочкам отбирал у нее перенесенную боль, и она успокаивалась, избавляясь от страшных воспоминаний.

Аластер больше других беспокоился о том, что императрица допустила невероятную ошибку, позволив Эфре говорить с ней в отсутствие телохранителей. Он был бледен и сосредоточен и старался не смотреть в сторону девушки. Она чувствовала, что герцог встревожен и сердит на нее за ребяческое легкомыслие. Поэтому Арианна сочла нужным сама подойти к великану и тронуть его за руку.

— Я слушаю, Ваше величество.

— Аластер, прошу вас, не сердитесь. Я понимаю, как несерьезно и непростительно глупо себя вела, но, наверное, каждому из нас нужно получить хороший урок. Я никогда не забуду, что обязана жизнью только дорогой Алейе, и уже не нарушу установленных во дворце правил. Во всяком случае, теперь я это стану делать сознательно, и мне всегда будет что вспомнить, захоти я поступить наперекор вашим предостережениям.

Великан внезапно обнял ее и горячо заговорил:

— Глупая, непослушная девчонка! Вы подумали, что было бы с нами, если бы эта сумасшедшая убила вас?! Как бы мы жили дальше? Неужели вы не вспомнили о тех, кому вы дороги, кто вас любит?! Вы заслуживаете серьезного наказания, и единственное, почему я не стану вас дальше ругать, — это потому что вы и так достаточно пострадали. Но я бы очень хотел, Арианна, чтобы вы уяснили себе раз и навсегда, что ваши мелкие ссадины болят на моем теле, как глубокие раны. А Ортону будет еще больнее, уверяю вас.

И хотя с принцессой Лотэра и императрицей Великого Роана никто и никогда не смел говорить так дерзко и безрассудно, но она была отчего-то очень этому рада. Так и стояла, уткнувшись лицом в черные доспехи, и Аластер гладил ее по волосам огромной рукой.

— Никогда больше так не поступайте, Арианна. И обязательно подумайте, прежде чем примете какое-нибудь решение. Взвесьте, не может ли оно привести к гораздо более серьезным последствиям, чем кажется .с первого взгляда.

Аббон Флерийский осматривал тело несостоявшейся убийцы. Сивард и двое следователей все время находились рядом, делая короткие заметки на листах пергамента. Похоже, что маг обнаружил кое-что и теперь проверял свои догадки. Арианну поразила та невероятная дисциплина, которая царила при этом пышном, с первого взгляда взбалмошном и жизнерадостном дворе, живущем в атмосфере постоянного праздника. Если бы в Авре, при дворе ее отца, случилось нечто подобное, то дамы бы уже сплетничали о покушении во всех закоулках замка; служанки бы делились на кухне впечатлениями; стражники бы бестолково метались в поисках сообщников и хватали ни в чем не повинных людей. Она была уверена и в том, что за нападением на короля Лотэра последовали бы казни, пытки, устранение неугодных всеми дозволенными и недозволенными способами.

Однако роанский двор жил своей собственной жизнью — похоже, никто, кроме немногих приближенных, так и не узнал о случившемся. Эфру завернули в покрывало и унесли из покоев императрицы до того, как та успела увидеть ее мертвой.

— Алейя, — прошептала императрица, когда придворные, откланявшись, удалились, и она осталась наедине со своей подругой и телохранителями. — Алейя, я тебе бесконечно благодарна и должна просить утебя прощения так же, как у герцога Дембийского.

— Вне всякого сомнения, девочка моя, — отвечала баронесса Кадоган, которая наедине с императрицей позволяла себе разговаривать с ней как близкая подруга, а не как подданная. — Но я настолько рада, что ты цела и почти невредима, что ни извинений, ни благодарностей не требуется.

— Я не хотела быть глупой, — сказала Арианна виновато. — Просто я не знала, как отказать ей. Все-таки мы столько времени провели в одном замке. Мне не хотелось, чтобы она назвала меня несправедливой.

— Если станешь гоняться за чужими мнениями, — заметила баронесса, укладывая императрицу в постель, — ты никогда не сможешь жить спокойно и достойно. Сколько людей, столько и мнений — всем не понравишься. Хотя и пренебрегать советами и подсказками тоже не стоит. Сравни, скажем, два дворца — нынешний и замок твоего отца.

— Этот роскошнее настолько, что и сравнивать не приходится, — молвила Арианна.

— Да, а зато насколько меньше слуг тебе здесь докучает.

— Правда.

— Потому что расчесать себе волосы на ночь любая женщина может и сама, а за сомнительное удовольствие надеть ночную рубашку при помощи десятка-другого служанок, большая часть которых просто глазеет по сторонам, знатные дамы расплачиваются тем, что не могут иметь ни секретов, ни тайн, ни неотъемлемого, казалось бы, права на уединение. Слуги нужны там, где они действительно нужны. Эфра не имела права входить в твои покои, и ты могла просто выставить ее, тем более что тебе она была неприятна с первой же минуты.