Читать книгу "Заказанная расправа - Эльмира Нетесова"

Как жить, не имея земли под ногами? И решил я сменить наш гордый Кавказ на простую русскую деревушку, где все просто и понятно. Где сосед не смотрит на национальность. Ценят совсем иные качества. Вон, моя Фариза аж плакала, когда соседские бабы не просто показали, научили, а и помогли посадить в огороде картошку и капусту, лук и чеснок. Не умела она этого. Здесь же никто не высмеял незнанье. Дед Федот показал, как яблони обкапывать.

Вы же помогли мне дом поставить на ноги. Без просьб и денег. Никто не назвал нас чужими и пришлыми. Здесь моих детей никто не обидел и не оттолкнул. Тяжелее всего приходилось старикам. Но и они ожили. Теперь их в доме не удержишь. Свои друзья появились. Да и дело, занятие по силам нашли. Ковыряются в саду, огороде, во дворе. Мой тесть вчера плетень закончил. Федот научил. Легкий и красивый забор получился. У нас на Кавказе такие не ставят. Лишь каменные, чтоб даже птице не перелететь. Ни одной щели в том заборе. Каждый дом — крепость. Так было всегда.

— Вы что ж, враждуете меж собой? — спросил Артем.

— Нет. Просто у нас люди не умеют верить и прощать. Живут в домах, как орлы на скалах. У каждого своя! Попробуй подступись! Не посмотрят, что земляк, родился под тем же небом. Да и заходить к соседу, если он не родственник, желания не возникнет. Там — не здесь… В горах люди иные. Я сам оттуда. Но уехал неспроста. Знаю, в лихую минуту не помогут. Заклюют…

Участковый слушал молча, мотал на ус информацию, удивлялся, сочувствовал, переживал и ловил каждое слово, оброненное Рахитом. Семен Степанович, сам не зная почему, не доверял этому человеку и думал: «Неспроста ты сюда закатился. У себя на Кавказе бабам подарки дарить приходилось. Дорогие. Вон, отарами овец расплачивался. А наши простухи куда дешевле.

Вот и переехал, зная, что собственную прыть не уймешь. Оставшимся состоянием рисковать не хотел. Здесь у нас многое для тебя доступней. И твоя Фариза не уследит и не удержит. Что ты за фрукт, надо еще приглядеться…»

Мужики-переселенцы, вспомнив каждый причину собственного отъезда, погрустнели, стали расходиться по домам по одному, как вдруг до слуха участкового донесся громкий мат, крики, шум вспыхнувшей драки.

Костин быстро вскочил на ноги, помчался к дерущимся, крича на ходу:

— Прекратите! Остановитесь немедля!

Но драка разгоралась, втягивая новых участников. И уже было непонятно, кто с кем и за что сцепился в этой сваре.

Одно было очевидным — дрались переселенцы с бомжами.

Участковый попытался растащить, раскидать дерущихся. Но они в следующий миг снова влезали в драку. И тогда Костин достал свисток. Он мигом подействовал на бомжей. Те выскочили из свалки и потрусили по домам, стараясь остаться незамеченными. Поселенцы, матеря их вслед, грозили, обзывали, обещали вломить по самые уши.

— Что случилось? Из-за чего свара? — спросил Костин Василия, ругавшегося громче всех.

— Ну а как еще с ними разобраться? Достало мудачье. Мы их не трогали. Так они, мать их, наших баб задевать стали. Мало того, что Катерину какой-то гнус убил, нынче к Ольге лезут. Цапают за все места. В кусты на речку зовут. Ну, пусть она и не жена мне. Но помогает женщина, за детьми смотрит, за домом. Так вот бомжам неймется. Оторвать, отнять вздумали.

То для баловства, теперь замуж зовут. Мол, на кой черт чужие дети? Своих родишь. Где они раньше были, пока нас тут не было? Время им не хватало? Иль теперь прозрели? И не только мою Ольгу отшивают. Рахитову Фаризу чуть не посиловали двое гадов. Еле успели отнять. Набили рыла, думали, угомонятся. Так хрен там. С каждым днем наглей становятся. Вот и решили вломить им по полной программе.

— Оно, конечно, баб тем не удержать. И коль глянется бомж, кулаками не остановишь. Но ить нет у нас лишних баб. А у бомжей целый город. Пусть там себе ищут, наших не трогают! — кипели мужики.

— А мы ваших не задевали! Да вот только Ольга всегда нашей была! — рычал лохматый бомж в лицо Василию. — Одно дело, что помогла в лихую минуту. Скажи на том спасибо и отступись от бабы! Сама решит, с кем судьбу устроить. Не то ишь, гад ползучий! Мало ворота, даже калитку на замок закрыл, чтоб выйти не могла! А по какому праву? Она никому ничего не должна и не обязана!

— А тебе Ольга зачем? Чего пасешь ее? Иль поджениться вздумал? Хватило с нее таких! — пошел буром Василий. И не успей участковый остановить, вновь началась бы драка. — Я тебя как мужика предупредил — не лезь к Ольге! — кричал Василий.

— А ты мне не указ! Она свое слово скажет! Ей решать! Нечего бабу с чужими детьми под замком держать! Она не собака! Иначе в другой раз ворота вынесу вместе с забором! Понял, козел? — орал бомж, дрожа от ярости.

Семен Степанович тряхнул обоих:

— Молчать! Ишь, разошлись тут! Тихо! С чего взъелись? Вам ли трепаться о бабах? Тебе, Василий, не совестно? Жену едва успел похоронить, еще постель от нее не остыла, ты уже из-за женщины дерешься. Постыдись такой спешки. Ведь не один, не в лесу живешь. Остепенись! Не спеши.

И ты, Максим! Прежде, чем говорить с Ольгой, вернись в люди! Докажи, что мужик и сумеешь содержать семью. Не придешь к бабе иждивенцем. Она таких, как ты, навидалась досыта. Сначала на ноги встань, чтоб было о ком говорить. Чтоб увидела тебя, приметила изо всех. И сделала свой выбор. Тогда и спорить станет не о чем. Слышишь?

Максим молчал. Его трясло, как в ознобе. Василий, обидчиво попыхтев, сказал, пряча глаза:

— Не ради себя, не для постели мне Ольга! Детва моя покуда малая. Без бабьих рук никак не обойтись. Ну хоть бы года три, тогда бы проще. И чего нынче к ней лезут? Ведь жила она тут! Только сейчас приметили?

— Давно б увел ее. Все ждал, когда ты в себя придешь после горя. Дал тебе время. Но коль в драку бросился за бабу, — значит, пришел мой срок. Наглеть ты стал, Василий. Она к тебе не в жены, в помощницы пришла. Не забывайся…

— Тебе она зачем? Для баловства? Вернись к своей семье, сумей наладить там. Чего суешься к бабе, какую признали дети?

— А они нужны ей — чужие?

— Заткнись! Твои тоже кому-то чужие! Ты бросил. Я ращу!

— Эй, мужики! Фариза пропала. Нет ее нигде! — проорали из двора Рахита.

Переселенцы мигом бросились к реке. Но там тихо. Ни шелеста, ни звука. Во всей деревне всполошились люди. Бомжи, забыв о недавней драке с поселенцами, начали обшаривать все окрестности Березняков. Каждый сад и огород, всякую канаву оглядели.

Нашли Фаризу в ее собственном дворе, возле сарая. Женщина лежала кверху лицом на земле, в какой-то неестественной, изогнутой позе. Она была жива, но без сознания. На нее наткнулись дети и позвали отца.

Рахит примчался мигом. Оттолкнув всех, бросился к жене:

— Фариза! Что с тобой? Кто тебя обидел, девочка моя?

Женщина открыла глаза не сразу. Испуганно оглядела столпившихся людей и заплакала тихо:

— Шайтан на меня напал…