Читать книгу "Счастья тебе, дорогуша! - Татьяна Веденская"

– О, кожаный салон. Все прямо круче вареного яйца, – причмокнула от восторга я. Мой Кешка – и в такой шикарной тачке. – Слушай, выглядишь прекрасно. Я не узнала бы тебя на улице и прошла бы мимо. Хотя ты ж теперь и по улицам-то не ходишь!

– Марго, это я должен говорить, что ты выглядишь прекрасно, – отмахнулся он, хотя вид у него и был довольный. – Но почему ты так похудела? Ты выглядишь усталой. Тебе надо отдохнуть. Что-то случилось?

– Да… так, болела, – пожала плечами я. В череде событий моя история с гриппом уже казалась мне далеким прошлым, хотя рентген сделать все-таки надо. Раз уж даже люди замечают. Правда, Кешка – это вам не просто люди. Он же знает меня как облупленную, десять лет только и делал, что смотрел на меня. Господи, как странно вот так сидеть с ним в машине, как будто со старым другом встретилась. Нет, правда, странное чувство – я по нему даже немного скучала. Может, мы и не любили друг друга, но за такое долгое время все равно срастаешься как-то, становишься чем-то вроде родственников. Двоюродный дядюшка Кеша.

– Так, ладно. Ты, наверное, голодна? Давай-ка поедем, поедим, – деловито потер ладони он, а потом завел мотор. Это было интересно, смотреть, как он ведет машину, как сквозь зубы ругается на других водителей, перестраивается в другой ряд со словами: «Тебе что, жалко, что я проеду? Видишь, я уже влез».

– Ты водишь так, словно делал это всю жизнь, – покачала головой я. – А ведь клялся, что не сядешь за руль.

– Ты понимаешь, все так изменилось, – вздохнул он. – И мне постоянно приходится ездить. Первое время как-то еще боялся, дергался. Однажды в троллейбус врезался даже.

– Серьезно? И сильно? – забеспокоилась я.

– Ну, как посмотреть. У меня весь капот покорежило, а вот троллейбусу ничего. Даже рога не погнул. А вообще, глупо получилось, на повороте. Он поворачивал и затормозил, а я не среагировал. Впечатался.

– Но ты сам-то не пострадал?

– А, да ты что, – он мельком посмотрел на меня и усмехнулся. – Разве что самолюбие. Зато после этого уже стал аккуратнее.

– Вот и правильно. Вот и хорошо. Слушай, а куда мы едем? – поинтересовалась я. Кешка повернул и остановился на светофоре.

– Туда, где можно спокойно поговорить.

– А о чем? – справедливо поинтересовалась я. Какие у нас с ним могут быть разговоры?

– О жизни, – философски заметил он. Через несколько минут мы оставили машину и вошли в какое-то заведение со сложным названием и восточным дизайном. Кешка спросил меня, люблю ли я восточную кухню. Я задумалась. В последнее время, в связи с тотальным безденежьем, я питалась в основном курицей или пельменями. Правда, Яшка, как приехал, постоянно притаскивал домой какие-то вкусности, но в рестораны мы с ним практически не ходили, если не считать закусочные типа «Макдоналдса» ресторанами. Люблю ли я восточную кухню? Когда я жила с Кешкой, кажется, любила.

– А что, твоя жена не против, что ты тут, со мной? Помнится, она тебя сильно ревновала, – спросила я, когда нас усадили в отдельный кабинет с шелковой драпировкой стен и мягкими диванами.

– Это не важно, – с какой-то странной интонацией сказал он.

– Да? Почему? – прицепилась я. Кешка сделал вид, что читает меню. Потом положил его на стол и спросил меня:

– А как ты вообще-то живешь?

– Ну, твоими молитвами. Все неплохо. Вот, работу другую подыскиваю, подумываю, куда податься.

– Ага. Слушай, а у вас там у Раи все так же платят? Я имею в виду, все те же гроши?

– Все те же, все те же. Кеш, я не поняла, чего ты меня сюда позвал? Откуда ты вообще нарисовался? Зачем? – приперла я его к стенке. У меня дома скучал лохматый медвежонок, причем любимый и желанный. Почему это я должна сидеть здесь и тратить свое время на чтение восточного меню?

– Я знаю, что тебе звонила Аня Виноградова, – выпалил он.

– Да? И что? – растерялась я.

– Она просто дура и ничего про нас с тобой не понимает.

– Это точно, – не стала спорить я. – Дура и есть. И всегда была, по большому счету, но ведь жен друзей не выбираешь, верно? Слушай, а как там вообще все наши? Как твоя Милка, еще работает?

– Мила работает, хотя сама работа поменялась. Я же теперь перешел в большой холдинг, строительный. Под правительством Москвы, – тихонько пояснил он, пригнувшись. – Повезло, просто случайно встретил старого друга, мы с ним еще в институте вместе учились, только он вылетел и в армию ушел. А теперь он – большой человек там! – тут он возвел глаза к шелковому потолку. – И ему нужны свои люди.

– Зато теперь у него есть ты, – улыбнулась я. – А у тебя – «Мерседес».

– Да. И нашими экскаваторами теперь пол-Москвы копает.

– Супер, – кивнула я. – Наши все небось в восторге. Знаешь, это было самое странное в нашем с тобой разводе: львиная часть моей жизни – друзья, вечеринки, дни рождения, шашлыки – исчезла в один миг. Как будто ты сложил их всех в чемодан и забрал с собой. Это, пожалуй, было самым трудным, вот так остаться совершенно одной.

– Да, тебе всегда был дорог кто угодно, но только не я, – горько усмехнулся он.

– Это не так, – нахмурилась я, хотя это и было именно так.

– Я очень сожалею, что Виноградова наговорила тебе всю эту чушь. Я хотел, чтобы ты знала – я так не считаю.

– Как ты не считаешь? – прищурилась я.

– Я совсем не считаю, что ты приносила мне несчастья, – выговорил он.

– Ты думаешь? Но ведь в ее словах есть доля истины. Нет, без шуток, – я махнула рукой, чтобы он меня не перебивал. – Это же было сплошное мучение – для нас обоих. И в этом есть определенная закономерность, что все у тебя так сложилось.

– Нет, все равно, она не должна была тебе звонить и все это говорить. Я… я хочу, чтобы ты знала – я был с тобой счастлив. Я очень тебя любил.

– Я знаю, знаю, – вздохнула я.

– И мне совсем не нравится, что ты вот так осталась – без какой-то поддержки. Я как-то старался ни о чем не думать, но когда Анька Лере рассказала о вашем разговоре, я просто взбесился. Я… я даже наорал на нее, – растерянно сказал он. И в этот момент из-под дорогих очков на меня снова посмотрел мой растерянный, нервный муж, тот самый мужчина, который хватался за меня как за соломинку и просто не знал, как без меня жить. Только теперь жить без меня он все-таки научился.

– Наорал? Зачем? Не стоило. Что за ерунда, пусть болтают что хотят. Мне все равно.

– А мне нет, – вдруг твердо сказал он. – Я вдруг понял, что мне совсем не все равно, как ты живешь. Это сидит во мне, понимаешь?

– Нет, не понимаю, – покачала головой я. – У тебя же теперь Лера.

– Да, – опустил голову он. – Лера. И Маша.

– Маша? – не поняла я.

– Дочка. И я очень рад, что она у меня есть, но… я понимаю, что не смогу жить спокойно, если не буду знать, что с тобой все в порядке.