Читать книгу "Пилюли от бабьей дури - Татьяна Веденская"

– Хочу, конечно.

– Ну, держись. В общем, там, на опере… вернее, на «Красавице и чудовище» этом – я пришла в платье, а он в костюме. И мы – ты представляешь – оба друг друга не узнали. Такой симпатичный мужик, оказывается, если не в толстовке и бритый. В общем, хожу я, злюсь. Как в песне поется: «Мы оба были: я – у аптеки, а я в кино искала вас». Нет, нашлись, конечно, в итоге. Когда народ подразбрелся. Его аж заклинило, когда он понял, что я – это я.

– Что он конкретно сказал? – удовлетворенно спросила Света. – И что сделал?

– Сказал, что, если бы знал, что я такая, не посмел бы мне звонить. Представляешь?

– Представляю. Кстати, думаю, что действительно так и было бы. Он, знаешь ли, после Леры красивых баб десятой дорогой обходит, – пояснила Света, перекладывая тарелки в шкафу.

– Значит, ты хочешь сказать, что мне повезло познакомиться с ним, когда я была не в себе, растрепанная, в грязи и с зареванным лицом.

– Все точно! – прищелкнула языком Света.

– В общем, послушали мы эти песенки. Хорошие песенки. Потом он спросил, а не отужинать ли нам. Отчего ж, отужинали. Потом предложил пройтись, осмотреть, так сказать, московские пейзажи. Осмотрели. Я уже думала, что все этим кончится, но где-то после Кропоткинской, на набережной, мы принялись целоваться.

– Только без интимных подробностей, – взмолилась Света. При ее все еще нерешенных проблемах с мужем слушать страстные описания было последнее дело. Но Ирма рассмеялась и сказала:

– Тогда мне рассказывать больше нечего. Потому что весь вечер мы только этим и занимались.

– Поздравляю, – скривилась Света.

– Ты права, отличный мужик. Не понимаю, почему он вообще один.

– Лера! – развела руками Света и помрачнела.

– На следующее утро он позвонил и предложил встретиться снова. Мы встретились, и на этот раз, хоть я была уже в джинсах, это ни на что не повлияло. Я осталась у него.

– Где? У него – где?

– Где-где, в Мытищах.

– Кошмар. Там были родители?

– Неудобно, ужас, – подтвердила Ирма. – Поэтому наутро мы разбежались, а к вечеру он подгреб ко мне. Сказал, что весь день не мог ни на секунду сосредоточиться. Думал обо мне. А я, представь, весь день проезжала мимо своих станций. В общем, он остался у меня и, знаешь, держался мужественно. Дедуля с ним по-литовски говорил, пытал о намерениях. Но он устоял. Почти неделю простоял, вернее, пролежал у меня, но потом сказал, что ему нужно все-таки сменить брюки, и поехал домой. Меня прихватил с собой. И еще дня три мы торчали у него.

– Как интересно! – поразилась Света. – А как же работа?

– Какая, к черту, работа! Мы из постелей не вылезали. Даже ели в них. Ты представляешь?

– Я же просила, без подробностей! – взмолилась Света, но Ирма ее даже не услышала. И голос ее звенел от счастья, отчего Свете стало даже немного страшно.

– Впервые в жизни со мной такое. Я думала, пройдет, но он предложил жить вместе. Говорит, что не готов больше болтаться между нашими квартирами. Решили снять что-то посередине. В районе Ярославки.

– Так ты что это, серьезно? – снова опустилась на диван Света. – И он тебя без платья видел? Хотя чего я спрашиваю.

– Он меня только без платья и видит. Какое-то безумие! – счастливо расхохоталась Ирма. – Светка, это что, правда? Что, неужели бывают на свете хорошие мужики?

– Бывают, – Света вздохнула. – Только на каждого из них, как правило, приходится по паре стерв. Слушай, а хочешь, приезжайте к нам в гости завтра, на все выходные? Посидим вместе. Можно, кстати, сделать шашлыки. Я тут один рецептик скачала, закачаешься! Прямо в духовке, получается как бы гриль.

– Ты наша кормилица, – Ирма усмехнулась. – Почему бы и нет?

– Славно. Приезжайте часикам к двум, ладно? – обрадовалась она. Света нажала кнопку отбоя и задумчиво прижала трубку к груди. Она всегда знала, что Мишка – отличный мужик, и в том, что он так тяжело и безрадостно прожил свои лучшие годы, была виновата она и только она. Может быть, хоть теперь жизнь у него наладится?

– Светка, ты когда закончишь тут? – вошел в кухню сонный Костя.

– Я… не знаю. Ты иди спи, ладно?

– Опять? – нахмурился он.

– А ты знаешь, Миша с Ирмой… они решили жить вместе, – перевела она тему.

– Да ты что? – отвлекся Костя. – Впервые слышу.

– Они приедут к нам в гости завтра, ты не против?

– Я, против? – Костя фыркнул и помотал головой. – Я – за. А ты давай-ка иди спать. Я тебя жду.

– Я… попозже, – фальшиво пообещала Света.

Костя посмотрел ей в глаза, посерьезнел, сжал уголки губ, но ничего больше не сказал. Вышел из кухни и скрылся в темном коридоре. Через секунду Света услышала, как громко хлопнула дверь в спальне. Да, понимала она, терпение – оно не безгранично. И ситуация должна была разрешиться, это несомненно, но только вот знать бы – как.

Глава XVI

Кризис среднего возраста, если только это действительно был он, закончился у Светланы так же неожиданно, как и начался. И невозможно было объяснить, что за причины были у кризиса, что за механизмы сначала запустили в ход, а теперь отключили вдруг эту странную депрессию, это состояние духа, при котором функциональные способности вроде все на месте, а чувства подверглись будто местной заморозке лидокаином. А закончилось все так: уже совсем поздно ночью, перемыв и переставив все, что только можно, Светлана стояла у кухонного окна, смотрела на горящий на улице фонарь, на пожелтевшие березы с пролысинами на ветках и подумала неожиданно: ведь и я такая же, как эти березы. Я просто желтею и опадаю, а когда-то, наверное, цвела. Но эта мысль вдруг не напугала ее, не заставила скукожиться от страха, не напомнила о суровой бренности существования – наоборот, Светлана улыбнулась и пожала плечами.

Да, мы не молодеем, да, время стремительно ускоряется, обгоняет нас на длинной дистанции, и все, что мы планировали, чего хотели, о чем мечтали, – растворяется в тумане, оставляя только пустоту. Жизнь оказалась совсем не такой, какой задумывалась в далекой сопливой юности, все сложилось как-то так, не достигло высот. Дом построен, но он прост и дешев. Сын вырос, но так же, как и ты, напуган, выходя в этот мир. И за его бравадой уже отчетливо просматривается растерянность перед неумолимой жесткостью бытия. Сада нет, есть только огородик и кусты смородины. В огороде выросла цветная капуста, тыква желтая и сладкая, есть морковь. Это засчитается за сад?

Почему-то сейчас, именно в эту ночь, Светлана поняла вдруг, что все засчитается, каждый сделанный вдох, каждый выращенный куст, каждая сорванная клубника. Как раз это-то и считается, только это и имеет смысл – поцелуй любимого, жаркие объятия двух людей, продолжение рода, детские улыбки. И неважно на самом деле, были ли при этом дети одеты от кутюр или вообще сидели на печке в березовых лаптях. Жизнь – она сама по себе, а «от кутюр» – сбоку припека. Ей, жизни, до всех этих «от кутюр» нет никакого дела. Как и до того, что Светлана не влезает в какое-то там платье.