Читать книгу "В ожидании счастья - Джил Грегори"

Мэгги изумленно уставилась на нее.

– Ты хочешь сказать, что Сойер все это время знал о вашей помолвке? И не сказал мне? – Она не знала, смеяться ей или обижаться.

– Нет, нет, Сэм сказал ему только вчера вечером. – Дотти Мей улыбалась, глядя на выражение лица подруги. – Сказал, что после субботы уже больше не будет работать на него, и взял с Сойера обещание, что он ничего не скажет тебе, потому что я хотела сообщить эту новость сама. – Она схватила Мэгги за руку и сжала ее. – Ты ведь согласишься быть моей подружкой на свадьбе?

– А как же Лилиан?

– Я хочу, чтобы была ты!

Мэгги почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Сочту за честь. – В этот миг она чувствовала, что Дотти Мей для нее ближе, чем кто-либо еще на земле, и была счастлива за подругу, нашедшую свою судьбу.

– Мы будем соседями, – ликовала она, кружа Дотти Мей по кухне. – Наши дети будут дружить, вырастут вместе!

Меньше чем через десять месяцев, когда родилась Грета, дочь Дотти Мей, Джона, который перед этим с минутку смотрел на младенца, не произведшего на него никакого впечатления, вскарабкался на колени отца.

– Поскачем, поскачем, – потребовал он, и Сойер, засмеявшись, исполнил его желание.

Лежа на диване в простом квадратном домике на ранчо, который Сэм Холкомб построил своими руками, Дотти Мей прижимала к себе младенца в маленьком шерстяном одеяльце, которое Мэгги, Абигейл и Регина вышили и украсили оборками. В камине потрескивал огонь, за окном падали снежинки, а Сэм Холкомб и женщины наблюдали, как Сойер шумно возится со своим сыном.

Мэгги, Абигейл и Регина в отличие от Джоны восхищались ребенком с соответствующим энтузиазмом.

– Радуйся, что у тебя дочь, – сказала Мэгги с улыбкой, ласково погладив щечку ребенка. – Мои девочки – самые лучшие помощницы. А с мальчишками, как ты видишь, все совсем по-другому. Такое впечатление, что мой сын живет в конюшне. Меня удивляет, как его еще не растоптали.

– Ты все время опекаешь его и начинаешь кудахтать как курица, стоит ему только приблизиться к лошадям на расстояние в двадцать футов, – добродушно проворчал Сойер, спустив сына с широких плеч. – Мэгги испортит его своим постоянным беспокойством и заботой, но я не допущу, чтобы из моего мальчика вырос слабак, – сказал он Сэму, который слушал его вполуха, поглощенный созерцанием своей крохотной дочурки.

– Твой мальчик еще маленький, – запротестовала Мэгги, смеясь и покачивая головой. Она уже привыкла к подобным дискуссиям с Сойером. Инстинкт подсказывал ей охранять и защищать Джону, окружать его вниманием и любовью, но он уже становился самостоятельным и решительным и совершенно не обращал внимания на женские нежности. Он обожал Сойера и всюду следовал за ним, как игривый любопытный щенок. Иногда Мэгги хотелось, чтобы сын прижался к ней, обнял за шею, однако в глубине души она радовалась взаимной привязанности, существующей между ним и отцом.

Дни проходили за днями, Джона становился все больше, сильнее и умнее, и Сойер гордился каждым его шагом. Когда мальчику исполнилось пять лет, он уже умел ездить на пони и бросать лассо, а в восемь лет Сойер раз в неделю брал его с собой в объезд, даже если Джоне приходилось пропускать занятия в школе.

– Он должен узнать все, что касается ранчо. Это более важно, чем учеба по книжкам. В книжках ведь не пишут, как надо выращивать крупный рогатый скот, не так ли? Нет ничего страшного в том, что он не пойдет и школу, а посмотрит, как управляют ранчо, – считал Блейк-старший.

Тэнглвуд за эти годы разросся, как могучий дуб, отвоевывая техасские просторы. Округ процветал, особенно Бенсоны, Граймсы и Блейки. В Техас текли деньги, а сотни тысяч бычков отправлялись в Канзас, где их потом покупали богатые владельцы пастбищ со Среднего Запада, агенты со скотобоен и владельцы ранчо из Монтаны, Вайоминга и Дакоты, которым нужен был племенной скот. Сойер, Маркус Граймс и Билл Бенсон стали важными людьми в Бакае – они объединили бизнес и политику и получили огромное влияние и власть. Такие люди, как Сэм Холкомб, если и не разбогатели, то получали выгоду от открытых пастбищ и создали себе скромные хозяйства и построили удобные дома. Стада множились и бродили по прериям, а потом под крики ковбоев-погонщиков, окутанные тучами пыли и москитов, каждую весну направлялись В Канзас, пересекая Ред-Ривер и Симаррон.

Шли годы, хорошие, благополучные. Джона вырос: высоким и стройным под ярким солнцем на просторах Техаса, а Абигейл и Регина превратились в очаровательных девушек.

Мэгги открыла в Бакае первую публичную библиотеку – сначала она собирала книжные пожертвования по всему округу, заказывала тома из книжных магазинов с востока, а потом построила кирпичное здание в центре города. В библиотеке собралось пятьсот томов, и ее торжественное открытие состоялось четвертого июля.[3]

Сойер пристроил к дому на ранчо террасу и еще четыре комнаты, расширил сараи для новых работников, кухню и конюшни.

Дела в Тэнглвуде кипели, как весенние реки. Ранчо процветало, стада свободно бродили по прериям, и техасское небо, днем освещенное солнцем, а ночью звездами, простиралось до самого горизонта, как бескрайний шелковый купол над золотистой землей.

Осенью 1881 года Маркус и Аннабел Граймс вернулись из поездки в Нью-Йорк с новостью, что богатый восточный синдикат расширяет свой животноводческий бизнес от Монтаны до Техаса и что он предложил Маркусу деловое партнерство.

– Вам понравится этот парень, Сойер. Он прекрасно разбирается в лошадях, и, кроме того, у него есть несколько очень интересных идей.

Мужчины стояли на веранде дома Маркуса Граймса, выходящей на долину. Северный ветер нагонял облака, в свете заходящего солнца холмы сверкали, как топазы.

– Какие же это идеи? – Сойер наблюдал, как Джона запрыгнул в седло пятнистого пони Пеппера, которого Сойер подарил ему на последний день рождения. В девять лет Джона был стройным веснушчатым парнишкой со светлыми волосами, в его формирующихся мышцах уже чувствовалась упругая сила. Он все схватывал на лету и отличался любознательностью. В его голубых глазах постоянно светились то радость, то озорство; он любил своих друзей и свою землю.

Сойер с гордостью наблюдал за мальчиком, объезжавшим пятнистого пони, которому было тесно в загоне Маркуса. Он умел объезжать самых норовистых пони, обладал хорошей реакцией и держался в седле с уверенностью ковбоя в два раза старше его.

Из гостиной донеслись голоса Мэгги, Регины и Абигейл, а также Аннабел. Они обсуждали последний выпуск «Каталога для леди», который Аннабел привезла с востока. Сойер слышал взволнованные восклицания своих дочерей по поводу платьев, шляпок и перчаток и голос Мэгги, предлагавшей смастерить то одно, то другое для своих приемных дочерей. Она постоянно забывала, что ей уже не надо ничего шить своими руками, они могли заказать все что угодно из каталога. Сойер поймал себя на мысли, что бедное канзасское происхождение Мэгги все еще не позволяет ей по-настоящему насладиться богатством, которое он скопил за последние десять лет. Сколько раз он говорил ей, что они могут спокойно купить новый диван для гостиной, китайские ковры в спальни для гостей и любые побрякушки. Он краем уха прислушивался к женской болтовне, и даже слова Маркуса Граймса не получали полного внимания с его стороны. По-настоящему его интересовал только сын, который кругами ездил на пятнистом пони по загону, искусно направляя животное, делая резкие повороты и срезая путь, как опытный ковбой.