Читать книгу "Звёздный огонь - Наталия Осояну"

— Зачем такая спешка? — не отставал Нами. — Уйдете утром. Разве одна ночь что-то решает?

Крейн вздохнул.

— Одна ночь, один шаг, одно мгновение — иногда они бесценны. Я не могу сейчас всего объяснить, но когда-нибудь это сделаю, обещаю. Мы ещё встретимся, вот увидите!

— Надеюсь, Заступница это слышит, — пробормотал правитель.

Они пожали друг другу руки. «Попадешь в легенду… — вдруг вспомнились Хагену слова капитана, сказанные всего-то несколько дней назад. — Будешь внукам рассказывать…» Тотчас же подступила тревога, а следом — внезапная злость. Да кому она нужна, эта легенда? Кристобаль Крейн ничего не делает просто так, и значит им, в самом деле, пора торопиться в Кааму. Ведь совсем не обязательно враги Лайры Отчаянного хотели, чтобы он сам заявился сюда, спасать отравленный город. Быть может, они как раз намеревались выманить из столицы Окраины самого сильного её союзника? Хаген готов был спорить на что угодно, что верно догадался о причине внезапной торопливости капитана.

Но если так — то они, скорее всего, уже опоздали.

«Шел год седьмой от Великого пришествия, и тогда собрались все Небесные люди. Первым говорил Капитан Ворон, и сказал он так:

— Братья и сестры мои! Вижу я, что люди этого мира больше не ходят на четырех конечностях, словно животные, и не едят плоть подобных себе. И это хорошо!

Вторым вышел говорить Жаворонок, и сказал он так:

— Братья и сестры мои! Теперь люди этого мира знают, как растить пшеницу и рис, бобы и просо. Больше не едят они траву, что стелется под ногами и водоросли, что прибивает волнами к берегу…»

…Прошли почти сутки с тех пор, как «Невеста ветра» покинула Ямаоку, и до прибытия в столицу Окраины оставалось никак не меньше недели, но на сей раз у них нашлось занятие, за которым было приятно коротать вечера. Собрав своих помощников в большой каюте ещё засветло, капитан сказал:

— Я напомню тебе, Джа-Джинни, о том вечере, когда вы с Кузнечиком раздобыли карту…

Крылан при этих словах многозначительно усмехнулся, а Крейн продолжил с невозмутимым видом:

— Остальные об этом ничего не знают, так что им будет вдвойне интересно: дело в том, что Кузнечик случайно захватил из кабинета нашего друга Звездочета очень интересную вещь — тетрадь, в которой записана слегка исправленная легенда о падении Феникса.

— О падении Феникса? — переспросил Умберто. — Капитан, но ведь её знает наизусть любой портовый беспризорник!

— Да, ты прав, — сказал магус. — Но в этой тетради написано, что капитаном «Утренней звезды» был Ворон, а вовсе не Цапля. Послушайте-ка, я вам её прочитаю…

И вот они слушали — ловили каждое слово. Поначалу Хагену казалось, что неизвестный сочинитель этой странной истории попросту развлекался, хоть и рискуя жизнью при этом. Капитан-Ворон? Это же глупо. Алхимики из клана Корвисс никогда не принимали участия в дворцовых интригах, а те из них, с кем Хагену довелось пообщаться, производили впечатление личностей весьма интересных, но напрочь лишенных тщеславия. Любой ворон так и норовил запереться в какой-нибудь башне, желательно — подальше от городской сутолоки, чтобы целыми днями проводить эксперименты. Ходили слухи, что Рейнен Корвисс, старейшина Семейства, даже отказался от некоего весьма выгодного предложения Аматейна, потому что оно, дескать, не позволило бы ему уделять алхимии столько времени, сколько нужно.

И тут Хаген вспомнил, что однажды Рейнен Корвисс отправился в добровольную ссылку, отказавшись от собственного имени. История вдруг перестала казаться глупой, а сделалась пугающей. Если бы тетрадь Звездочета была написана тем, кто имел отношение к готовящемуся заговору против Императора, то в ней наверняка упоминался бы капитан из клана Орла или Ястреба, потому что именно они обладали силой, способной свергнуть владычество Цапли. Но вороны ни за что не стали бы участвовать в подобном, а это значит, легенду никто не переделывал. Скорее, наоборот: как раз известная всем история о падении Феникса и была переделкой.

«Так сбылось предсказание Буревестника, после чего удалился Капитан в великой печали, оставив детей небесных навсегда. В один день лишились они самого мудрого и самого смелого».

Когда прозвучали эти слова, Хаген от волнения вскочил.

— Ради Неба, капитан! — воскликнул он. — Если это правда, то Аматейн — самозванец!..

— Верно, — спокойно ответил Крейн. — И что ты предлагаешь? Заявиться в столицу и предъявить ему сию тетрадь как доказательство?

Растерянно хмурясь, пересмешник сел обратно.

— Я перечел её раз двадцать, — сказал капитан, видя, что его друзья ждут объяснений. — И, в конце концов, понял, что нужна помощь человека, который столько же времени посвятил древним книгам, сколько я — «Невесте».

— Нами… — проронил крылан. — Эрдан мне говорил, он ученый человек…

На миг лицо капитана помрачнело, но голос не изменился.

— Да, Эрдан верно подметил. В общем, я передал ему эту тетрадь и попросил разыскать среди древних легенд что-нибудь… хм… что-нибудь похожее. Столь же странное и противоречивое или, быть может, необъяснимое. Он мою просьбу выполнил… — с этими словами магус выложил на стол ещё одну тетрадь, поновее и потолще. — А вот что из этого получится — сейчас проверим. Ну, кто будет читать первым?

Джа-Джинни протянул когтистую ладонь.

«Было это в те времена, когда некто научил людей видеть сокрытое. В городе Террион что на острове Ки жила девушка, славившаяся по всей округе как умелая рукодельница. Однажды пришел к ней незнакомец и сказал: „Полотно моё истончилось, и желаю я, чтобы ты соткала новое“. „Ни одна ткань не может служить вечно, — ответила мастерица. — Я не смогу тебе помочь“. Разгневался тогда незнакомец и повторил свою просьбу ещё дважды, и оба раза девушка ответила отказом. И тогда сломал он прялку её, сжег дотла ткацкий станок, а иглы и нити выбросил с обрыва в бушующее море. Так лишился город Террион лучшей своей рукодельницы, и ещё долго не появлялось там мастерицы, которая могла бы с ней сравниться».

— Ничего не понимаю, — проговорил крылан после паузы. — О чем она?

— Слыхал эту сказку в детстве, — сказал Умберто. — И мне всё время казалось, что у неё должно быть продолжение.

Хаген молча покачал головой: среди легенд, которые ему частенько рассказывала тётя Эвелла, не встречалось ничего похожего: те истории были куда длиннее и говорилось в них обычно о любви.

— Я, кажется, знаю… — негромко произнесла Эсме, до сих пор хранившая молчание. — Но если я права, сказка получается довольно-таки грустной…

— Расскажи, — попросил Крейн. — Я ведь тоже ничего не понял.

— Всё дело в том, — начала она, слегка смущаясь, — что я в чужом сознании вижу вовсе не живую плоть и кровь, а полотно, в котором встречаются дыры. Чтобы их залатать, нужна нить, которую я беру… э-э… из источника целительской силы. Или, бывает, выдергиваю из собственной… сущности. Чем ровнее удаётся зашить прореху, тем лучше идет исцеление. Получается, меня можно назвать рукодельницей— швеёй или даже пряхой, потому что иной раз дыры слишком уж велики.