Читать книгу "Попутный ветер - Екатерина Горбунова"

— Вы не понимаете! — Летта порывисто поднялась, даже стул, уже подстроившийся под её тело, чуть слышно скрипнул, возвращаясь в изначальное состояние. — Я должна хотя бы попытаться!

Она подскочила к Олафу, колдовавшему над заварником, и прикоснулась к его запястью ледяными пальцами. Парень отметил свою ошибку — внешне девушка не изменилась. Но запахи, исходящие от девушки, становились с каждым мгновением всё гуще и насыщеннее. Она казалась настолько уверенной в своём решении, что противодействовать означало нарушить этику компании ветряных перевозок.

— До конца недели мне просто необходимо увидеть мэра Темьгорода!

— Хорошо, — согласился Олаф. — Я соберу вам провиант, подготовлю карту местности. Проводника, извините, предоставить не смогу — некого. Но знайте, в пути вас ждёт немало трудностей. Дорога малолюдна, а от капризов природы никто не застрахован.

— А вы не можете меня проводить? — в интонациях Летты появилось беспокойство.

Он прекрасно её понимал. Однажды Олафу так же пришлось забыть своё прошлое и отправиться в путь. А нехоженые тропы могут не только закалить, но и сломать.

Поэтому он покачал головой и сказал:

— Я не имею право уходить со станции. Мало ли кто прибудет транзитом. Его надо будет переправить в следующую точку, а сделать это окажется некому. Простите, но я могу потерять это место, если отправлюсь за вами, — и, стараясь не смотреть в глаза собеседнице, юноша добавил: — А оно мне дорого.

Конечно же, он солгал, но то была ложь во благо. Олаф не держался за это место, впрочем, как и за любое другое. В любой момент он мог сорваться и отправиться по дорогам Империи. Юноша говорил так больше для того, чтобы остановить эту упрямицу, даже приблизительно не имеющую понятия, что её может ожидать в пути.

Но, видимо, остановить Летту могла только сама Жизнеродящая, а она занималась какими-то другими важными делами и даже не подозревала о замысле одной из своих дочерей.

— Транзитом? То есть — проездом? — уточнила девушка, зацепившись за одно из слов юноши. — А каким образом вы будете отправлять? Транспорта у вас нет.

— Зато будет их путевая карта, где моя станция — лишь точка проложенного специалистом маршрута. Я воспользуюсь данными и запущу ветропарат.

— Что служит препятствием для того, чтобы поступить так же в моем случае? — она пахнула недовольством, совершенно несправедливо предполагая, что парень её обманывает.

Он мог бы обидеться. Но это ему бы ничего не дало. Упрямица твёрдо решила стоять на своём. А спорить и что-то доказывать встречающему проводнику не позволяла профессиональная этика.

— Просто в вашем случае маршрут изначально проложен неверно. И эта станция — конец вашего пути, — Олаф не стал углубляться в особенности ветряных путешествий, отвечая с отстранённой вежливостью и завидным терпением.

Летта Валенса задумалась. Достала свою ветряную карту, посмотрела на непонятные крючочки и загогулины, а потом подтолкнула её по столу к юноше.

— Наверное, вам она пригодится больше?

— Зачем?

— Вы рассказывали о какой-то компенсации.

— Мне от карты никакого прока, — он покачал головой. — Я уже отправил описание ошибки, засвидетельствовал её. Для получения компенсации — этого довольно. Если вы хотите получить ещё что-то от вашего отправителя, придержите карту у себя.

Девушка пристально и невыносимо грустно посмотрела ему в глаза. Её мысли были надёжно скрыты, но от эмоций потянуло морозом, даже показалось, что ещё немного и защиплет кончик носа. Наверное, Летта представила, как пойдёт одна, без сопровождения, без надежды на помощь и доброе слово. Потом повернулась и ушла в купальню.

Собирая в удобную заплечную сумку провизию в дорогу, Олаф размышлял о случившемся. Надо признать, все обошлось наилучшим образом. Он не понёс особых затрат, гостья пробыла у него не больше пары часов, и, можно сказать, просто составила компанию за завтраком. Опекать ее и дальше инструкция не требовала.

Другой путешественник, окажись он на месте девушки, мог оказаться более требовательным и капризным, и постарался бы не упустить выгоду, требовал бы изысканной пищи и развлечений. Какие в этой глуши развлечения? Сбор кислицы вечером, когда она раскрывает свои цветы красному закату? Любование на местных обитателей флоры и фауны? Купание в луже грязи после ночного дождя? Или чтение книг, коих накопилась небольшая библиотека? Будьте добры, выложите все и разом!

Олаф усмехнулся своим мыслям. Душу грызло неприятное чувство, которое он старательно подавлял. Каждый вправе совершать свои ошибки. Юноша сделал всё, что было в его силах, описал девушке трудности и риски предстоящего ей путешествия. Продолжать отговаривать дальше — просто невежливо. Тем более, кто он такой? Случайный встречный!

Тем временем в дверях купальни показалась Летта Валенса. Вопреки ожиданиям, она осталась в рубашке и штанах Олафа, а собственные пожитки завязала узлом и перекинула через плечо, словно мешок.

— Платье ещё слишком сырое. Могу я остаться в ваших вещах?

— Да, конечно.

— Плату за них…

— Не беспокойтесь, — перебил юноша. — Как я уже говорил, все удобства — за счёт компании.

Летта Валенса сложила своё платье в протянутую проводником заплечную сумку, накинула на себя плащ с вешалки — уж о нем пыльники позаботились на славу — и пошла к дверям. Уже у выхода она обернулась и пристально взглянула на Олафа, старательно делавшего вид, что ему все равно. Хотя почему делавшего — ему и впрямь все равно! Нянькой глупым упрямицам он не нанимался!

— Мне правда, позарез нужно в Темьгород, — еле слышно сказала девушка.

— Доброго ветра в спину! — пожелал юноша вслед.

Недовольство собой охватывало его все сильнее.

Он смотрел на путешественницу из окна до тех пор, пока она не скрылась из вида. «Что ж, в Темьгород, да ещё и пешком — сама захотела!» — подумал с досадой: «Могла бы дождаться обратной карты, вернуться к своей семье под крылышко и забыть всю эту историю. Вспоминать потом изредка — или не вспоминать вовсе».

Следующие часа два Олаф просто промаялся. Пытался занять себя работой в огороде, написать доклад в компанию ветряных перевозок, приготовить обед. Но случайная гостья не шла у него из головы. Мысли о ней сопровождали юношу во всех делах. И ладно бы хоть красавица, ладно бы рассказала, зачем ей так позарез нужен этот мэр Темьгорода! Но нет же! Мелькнула и растаяла, как былинка на ветру. Отчего же тогда на душе так паршиво? Почему ноги неумолимо ведут к изгороди, а глаза пытаются разглядеть ту, что уже давно скрылась вдали?

В последнее время Олаф почти убедил себя, что жалеть людей не стоит. Пожалеешь одного, поможешь — другой обидится, что его обделили. Всеобщее счастье — недостижимая мечта. А тут вдруг…

Пискнул ветродуй, и юноша вернулся к работе. Занятый своими мыслями, он впервые за все время службы действовал машинально, как если бы волшебство переноса вдруг обратилось для него в то, чем было для сотен рядовых проводников — в рутинный и довольно скучный процесс, лишенный даже ничтожного обаяния тайны.