Читать книгу "Эмма, фавн и потерянная книга - Мехтильда Глейзер"

Я все еще размышляла о книге, ждавшей прочтения в нескольких сантиметрах от меня, в сумке через плечо, лежавшей рядом со стулом. В сущности, выглядела книга невзрачно. Могла пролежать сотни, даже тысячи лет в своем убежище. Могла оказаться старым школьным учебником. Или скучным до смерти трактатом о садовых травах, или древней историей о любви. Нет причин голову ломать. И все равно…

Вечером, оставшись одна в комнате, я решила снова заглянуть в книгу, чтобы мне перестало казаться, что в ней написано что-то необыкновенное.

Одетая в клетчатую пижаму (верхняя часть – розовая, нижняя – красная с принтом в виде Санта-Клаусов), Ханна спала крепким сном на кровати у противоположной стены, а я осторожно листала страницы при свете лампы на тумбочке у кровати. Я едва не засыпала, но все равно хотела прямо сейчас прояснить ситуацию. Ведь когда боишься, что сходишь с ума, заснуть невозможно.

И конечно, причин волноваться не оказалось.

Как я и ожидала, это была просто книга. Во всяком случае, не роман и не травник, скорее что-то вроде хроники. Сперва мне показалось, что это какой-то ежедневник, из-за дат, стоящих над разными записями. Все до единой они были написаны от руки, но разными почерками. Старомодные элегантные буковки в начале книги скорее не писали, а выводили пером, в середине начинались пассажи устаревшей авторучкой, затем шли тексты с более современными датами, написанными обычной ручкой, причем даже с отметками фломастером.

В записях, насколько я могла разобрать, речь главным образом шла о Штольценбурге. Хроники из разных эпох запечатлевали большие и маленькие события из жизни замка. Я нашла записи как о пожаре в кухне еще летом тысяча девятьсот тридцать четвертого года, так и об основании интерната в тысяча восемьсот двадцать пятом или о снежных завалах зимой тысяча девятьсот восемнадцатого. Кто-то описывал ночные бомбардировки во время Второй мировой, кто-то другой – открытие новой химической лаборатории пять лет назад. Бумага была такой тонкой, что страниц оказалось гораздо больше, чем я предположила на первый взгляд.

Признаю, книга все же была немного особенной. Но не настолько, чтобы звать меня по имени.

Я долго читала книгу, перескакивая с одной записи на другую. В самом начале хроники шел действительно старый текст, времен постройки замка. Упоминались даже тогдашний монастырь, развалины которого сегодня еще можно найти недалеко в лесу, и монахи, когда-то жившие там и, видимо, изготовлявшие для своих книг бумагу удивительного качества.

Несколько глав спустя я обнаружила изображенный тушью силуэт, такой же, как на обложке. Тонкими линиями пера неизвестный художник запечатлел на бумаге некое существо. Рисунок на бумаге вышел четче, чем тиснение на обложке. Верхняя часть туловища действительно принадлежала человеку, но покоилась она на козьих ногах, заканчивающихся раздвоенными копытами. На голове странной формы высились два изогнутых витых рожка, окруженных облаком из листьев и насекомых. В целом существо походило на героя античных мифов. На фавна, наверное. Да, на фавна с мрачным взглядом.

Я пролистала книгу вперед, к записям из того времени, когда Штольценбург уже стал интернатом. Там начиналась самая интересная часть книги. Описывались балы, смена преподавателей, визиты герцогов, политиков и знаменитых актеров. Да ведь эта информация – чистое золото, появись она в начале лета на выборах старосты. И может быть, это судьба, чтобы книгу нашла именно я? Или нет?

Зевая, я положила книгу на тумбочку у кровати. Прочитаю ее спокойно в следующий раз. Когда буду не такой уставшей.

Я быстро провалилась в неспокойный сон, полный видений.

В одном из них западная библиотека превратилась в классную комнату. Изображая учителя, Джон читал один из своих бесконечных докладов по литературе. Поразительно, но мои одноклассники смотрели ему в рот, будто он рассказывал ужасно увлекательные вещи. Особенно Шарлотта, она, казалось, ловила каждое слово. Хелена же, сидевшая впереди, обернулась ко мне и спросила, зачем я шла под дождем, ведь моя прическа теперь просто кошмар. Фредерик, расположившийся за соседним от нее столом, заметил, что это не важно, ведь я и с мокрыми волосами выгляжу мило. А за ними на фоне презентации Джона в PowerPoint’e мои родители самозабвенно танцевали танго.

И вдруг что-то опустилось на мою руку.

Живое!

В первый миг я испугалась, что это паук из числа тех, которых Ханна сегодня посадила на плющ. Мне часто снятся кошмары о пауках. Я удивилась, почему я сплю, но думаю так четко и ясно, и вдруг увидела, что на самом деле это стрекоза. Причем особенного окраса: ее тельце не переливалось сине-зеленым, спинка была белоснежной, глазки – перламутровыми. Кое-где виднелись сероватые пятнышки, которые, стоило получше приглядеться, оказались крошечными буковками. Наверное, потому, что на моей руке сидела не настоящая стрекоза, а причудливо сложенный лист бумаги, выглядящий как насекомое. Как оригами, сложенное из книжной страницы, возможно.

Но… только я поняла это, стрекоза затрепетала блестящими крылышками и поднялась в воздух. Она прожужжала над головами одноклассников, облетела Джона, потом родителей. Наконец, вернулась ко мне, отлетела и снова вернулась.

Никто в моем сне, казалось, не замечал стрекозы. Она же всем своим видом словно предлагала мне следовать за ней. Я поднялась из-за парты и пробралась между школьными сумками и ногами одноклассников.

Стрекоза полетела быстрее. Она увела меня прочь из замка по школьному коридору, через парк, глубоко в лес. Лунный свет освещал белое бумажное тельце, крылышки тихо шелестели, словно перелистываемые страницы.

Стрекоза замерла лишь на берегу реки. Опустилась на скалу (или на развалившуюся стену?) и протянула навстречу мне маленькие усики. Я села перед ней в траву и смотрела, как та подползает ближе ко мне на изящных бумажных ножках и замирает в нескольких сантиметрах от моего лица. Стрекоза смотрела на меня своими перламутровыми глазками, я же пыталась прочитать буквы и слова на ее тельце.

– Эмма, – вдруг прошелестела стрекоза, заставив меня вздрогнуть. – Э-э-эмм-мма-а-а-а-а!

– Бред какой, – фыркнула я.

Мое дыхание немного отбросило стрекозу, так что она чуть не свалилась в воду. Но все равно снова поползла ко мне.

– Эмма, – повторила стрекоза. – Э-э-эмм-мма-а-а-а-а!

– Перестань! – попросила я. – Ты бумажная. Ты не можешь ни летать, ни говорить.

– Эмм-мма-а-а, – продолжала шелестеть стрекоза.

Это было уже слишком.

Я сделала глубокий вдох и дунула.

Кружась в воде, все дальше и дальше уносимая вниз по ночному Рейну, стрекоза зашипела с осуждением.

В следующий миг я проснулась в своей кровати и удивилась. Говорящая бумажная стрекоза? Вот спасибо, уважаемое подсознание, что-нибудь более нелепое создать не могло?

13 августа 1603 года от Рождества Христова