Читать книгу "Орден мраморной Горгоны - Дмитрий Мансуров"

И все бы ничего, но заинтересованность Баррагина в химии заметили, и особенно в этом преуспели ревизоры, явившиеся на склад университета с плановой проверкой. Недосчитавшись около десятка единиц хранения, ревизоры направились к стражникам, и те по оставшимся следам довольно быстро отыскали Баррагина в одном из заброшенных домов, застукав его за изучением толстого талмуда по химии и проведением опытов. От предсказуемого наказания за похищение университетской собственности юное дарование спас примчавшийся на гнедом коне дикуратор учебного заведения.

– Так, так, – говорил он, расхаживая по развалинам и время от времени строго посматривая в сторону сжавшегося от ужаса Баррагина. Стражники стояли неподалеку, а Баррагин думал о том, какое наказание придумают родители, намереваясь отбить у него желание заниматься химией? На этот счет особо гадать не пришлось: родители стояли рядом со стражниками и смотрели на Баррагина куда угрожающе дикуратора. Он понял: пора писать завещание. И написал бы, но боялся шевельнуться без разрешения стражников – они всегда относились к нарушителям с максимальной строгостью, не делая скидки на их младший возраст, и не исключено, что могли запросто его застрелить.

Баррагин посмотрел на представителей закона и нервно поежился: как-то жутко видеть нацеленное на тебя рушки. С другой стороны, это просто смешно: взрослые вооруженные дядьки против безоружного двенадцатилетнего мальчишки.

«Да я при всем желании против вас не выстою!» – подумал он.

– А где ты хранишь порох и взрывчатку, Баррагин? – спросил дикуратор, осмотрев самодельный стол с оборудованием, заглянув в ящики с реактивами и не обнаружив искомое.

– Какой порох? – не понял Баррагин. – Не было у вас никакого пороха.

– Не было, – согласился дикуратор. – Тот порох, который ты сам создаешь. Иначе, зачем тебе вот это? – он указал на стол и пробирки.

– Для опытов, – ответил Баррагин и подумал: «Какие-то он глупые вопросы задает. А еще дикуратор!»

– Ладно, я сам найду, – сказал дикуратор и свистнул. К нему с радостным лаем подбежала небольшая собачка. Дикуратор снял с пояса кожный мешочек, развязал его и дал понюхать собаке.

– Ищи, Зоркий! – приказал он, и собака мигом обнюхала дом вдоль и поперек. Разве что по стенам и не догоревшим остаткам потолка не бегала.

Стражники готовились услышать от дикуратора радостный возглас и команду «Фас преступника!». Баррагин неуверенно пожал плечами.

«Если кто-то украл порох со склада, то я не виноват, – подумал он. – И вообще, вам надо нормального стражника на работу принять, тогда и пропадать ничего не будет».

– Хм, – произнес дикуратор задумчиво. – Пороха и взрывчатки на самом деле нет…

Стражники разочарованно вздохнули. Взрослые немало удивились, не обнаружив среди созданных Баррагинов веществ ни одного грамма взрывчатки, но против фактов, как говорится, не попрешь.

Дикуратор повернулся к мальчишке.

– Парень! Признавайся: куда ты ее дел?

– Да нет у меня никакой взрывчатки! – возмутился Баррагин, радуясь тому, что единственный раз созданную взрывчатку отдал полтора месяца назад Фармавиру, и тот с большим удовольствием взорвал крутой берег речи в семи километрах от города. Когда после взрыва крутой берег стал пологим, а рыба всплыла кверху брюхом и уплыла вниз по течению, Фармавир представил, что с ним стало бы, произойди взрыв часом ранее, и желание устраивать большой бум пропало до средне удаленного будущего.

– Этого не может быть!

«Ну почему они так недоверчивы? Как будто сами детьми никогда не были. Или… – догадка относительно всеобщего скепсиса потрясла Баррагина до глубины души, – или у них самих скелеты в шкафах припрятаны?! Ну, точно: они помнят, какими были в детстве, и думают, что я такой же! Вот и кто они после этого?!»

– Странный ты какой-то, – подметил дикуратор. – Тогда объясни, сделай милость: ради какой цели ты занимаешься опытами, если не собираешься ничего взрывать? Видишь ли, я много лет работаю с химиками и точно знаю: если химик-самоучка не создает взрывчатку, то он ненормальный или маньяк, задумывающий создать нечто пострашнее.

Спустя долгое время взрослые все-таки поверили – или сделали вид, – что Баррагин на самом деле изучал химию, а не пытался превратить город в груду обломков. Да и Баррагину стало ясно, почему взрослые переполошились: дикуратор рассказал немало историй о юных дарованиях, изучающих химию исключительно ради намерения потрясти мироздание и желания заставить людей пасть ниц в уважительном поклонении. Правда, сотрясали они в основном ближайшие от места опытов окрестности и нередко погибали по собственной глупости.

– На моей памяти, – заметил дикуратор, – был единственный случай, когда люди действительно упали ниц – спасались от обломков разнесенного взрывом сарая, где молодое дарование создало нестабильную взрывчатку. Уважение к химику появилось, не скрою, но продержалось оно недолго – до тех пор, пока не стих грохот взрыва. После этого упавшие ниц поднялись и с громкими криками устроили революцию… то есть, бросились к оглушенному дарованию и доказали ему, что сотрясать мироздание вредно для здоровья.

В итоге, история поимки Баррагина и не вовремя заглянувшего в дом Фармавира закончилась более-менее мирно и без катастрофических последствий. Фармавир, сообразив, из-за чего разгорелся сыр-бор, сделал вид, что о существовании взрывчатки узнал буквально только что от дикуратора, и предпочел не упоминать о том, что один раз уговорил Баррагин ее создать.

За нелегальное использование химикатов юному химику влетело по первое число, зато Баррагин и Фармавир получили неожиданный подарок судьбы, одним махом перекрывший прошлые неприятности. Баррагин и Фармавир рассказали, какие опыты проводили, и восхищенный талантами друзей дикуратор пообещал зачислить их на первый курс университета без экзаменов, а до этого времени взял под свою опеку, чтобы друзья и дальше могли изучать химию и проводить опыты, но уже легально. И после окончания Баррагином и Фармавиром школы на самом деле зачислил их на первый курс столичного университета.

…Раздался звон колокола, и Баррагин оторвался от воспоминаний.

Глашатай несколько раз ударил в небольшой колокол, привлекая к себе внимание, и когда толпа на городской площади в большинстве своем повернулась к нему, объявил:

– Слушайте, и не говорите потом, что вы не слышали! – его громкий голос хорошо слышали даже в отдаленных уголках площади – грамотно спроектированные и построенные здания, одновременно служили отличными усилителями. – Смотрите, и не говорите потом, что вы не видели! Недовольные – идите лесом, и не говорите потом, что вы не успели!

Студенты Фармавир и Баррагин застыли с набитыми ртами. Перерыв между лекциями был коротким, а опоздания не приветствовались. Теперь же вовремя попасть на лекцию становилось невозможно: уйти во время оглашения указа короля – хуже предательства. Фраза глашатая насчет ухода лесом являлась обычной шуткой. Каждый житель знал, что недовольные, появись такие на главной площади, особенно во время оглашения указа короля, могли дойти максимум до перекрывших все выходы стражников. После этого им оставалось либо сделать вид, что их оттеснили в задние ряды против их воли, или честно признаться в своей нелюбви к происходящему и загадать последнее в своей жизни желание перед казнью. Король, несмотря на более-менее добрый характер, решал проблему недовольства самым простым способом: ликвидацией особо недовольных, избиением частично недовольных и дерганием за уши начинающих пессимистов.