Читать книгу "Империя. Путешествие по Римской империи вслед за монетой - Альберто Анджела"

Спустя мгновение он слышит легкие шаги женщины и чувствует прикосновение ее тела. Хорошо, что эта терраса в особняке на вершине Квиринала всегда овевается легким ветерком. Они долго молча стоят, обнявшись, любуясь грандиозным зрелищем. Перед ними раскинулся великолепный вид, один из прекраснейших за всю историю человеческой цивилизации: город Рим в апогее своей красоты и могущества.

Освещенный полной луной, Вечный город кажется безграничным. Его здания простираются везде, куда может проникнуть взор. Ближайшие легче разглядеть. Вокруг высятся огромные инсулы, похожие на наши многоквартирные дома, с белыми оштукатуренными стенами и черепичными крышами. Темные пятна окон с распахнутыми ставнями. Силуэты балконов, многие украшены цветами, как в наше время. Можно разглядеть и балконы, полностью забранные решетками, подобно тем, что сегодня распространены в Индии. Они похожи на шкафы, подвешенные на стенах зданий.

За окнами темнота, люди спят. То там, то тут свет фонаря выхватывает сценки повседневной жизни, не стихающей с приходом ночи. Огоньки светильников и фонарей рассыпались по городу, превращая его в галактику жизни, парящую в ночи.

Днем миллионный город погружен в хаос звуков, ночью же все иначе. Где-то тишину нарушает журчание городского фонтана, где-то лай собаки, чья-то перебранка…

А еще ночь — время доставки товара в лавки, магазины, термы… Грохот повозок, возгласы возниц на перекрестках, ругань недовольных задержкой товара лавочников молниями пронзают улицы и кварталы.

Тем не менее Рим ночью обретает свое очарование, вполне ощутимое и сегодня во время ночной прогулки по его улицам.

С высоты Квиринальского холма, названного так по храму, посвященному Квирину — божеству доримской эпохи, можно различить в свете луны темные очертания некоторых из семи холмов и знакомые контуры Колизея.

Влюбленные шепчут слова любви, соприкасаясь головами. Их взгляды обращены на силуэт огромного амфитеатра, все четче проступающий в светлеющем предрассветном небе. Белоснежная мраморная громада с факелами и фонарями, подвешенными к сводам арок, словно магнит, притягивает их взгляды. Они не ведают, что чуть дальше, где они замечают какие-то огни, происходит что-то важное. Это что-то и позволит нам совершить необыкновенное путешествие до самых затерянных уголков Римской империи, через самые величественные ее места. Наш путь берет начало в ужасном месте. Совсем недалеко от Колизея располагается настоящий ад. Это монетный двор.

Рождение сестерция

Здесь удушающе жарко: на улице нечем дышать, а тут настоящее пекло. Желто-оранжевый свет масляных ламп обволакивает все в помещении. Наше внимание привлекает длинная стена за тяжелой дверью с накладками. Штукатурка кое-где отвалилась, по потрескавшейся поверхности скользят темные тени. Появляются, дергаясь в неистовой пляске, снова исчезают. Отголосок происходящего в этом большом зале. Что же там творится?

Пройдем в дверь. Могучие удары сотрясают воздух, гулко отзываясь в голове. Слышен звон металла. Мы оборачиваемся, и перед глазами предстает дантовская сцена: потные полуголые мужчины стоят группами, над ними мы видим тяжелые молоты, поднимающиеся и с грохотом опускающиеся. Здесь рождаются сестерции, которые имеют обращение в империи. И не только они: в разные периоды года здесь чеканят и серебряные денарии, золотые ауреусы и всякого рода бронзовые (дупондии) и медные (ассы, семиссы) монеты.

Согласно строгой монетной системе, введенной Августом, заложившим основы торговли в Римской империи, один ауреус (золотая монета) соответствует:

— 25 денариям (серебряная монета);

— 100 сестерциям (бронзовая монета);

— 200 дупондиям (бронзовая монета);

— 400 ассам (медная монета);

— 800 семиссам (медная монета).

Подойдем к одной из групп. С изумлением мы понимаем, что эти люди — рабы. Они принадлежат к так называемой familia monetalis. За ними надзирают и следят. В зависимости от периода года они работают непосредственно с серебром или золотом. Подобные операции требуют огромного внимания от охранников. В конце смены рабов поочередно подвергают особо тщательному обыску, чтобы предотвратить кражи. Чистят щеткой сандалии, проверяют волосы, заглядывают в рот и т. д. Даже пол сделан из решетки, чтобы можно было подобрать все упавшие кусочки металла.

Сегодня чеканят сестерции, и мы увидим, как они рождаются. Первый этап — изготовление бронзовых стержней.

В соседнем помещении расположен небольшой плавильный цех, где готовят металл, там невероятно жарко. Кузнец достает тигель из плавильной печи с помощью длинных щипцов и выливает его содержимое в форму из огнеупорной глины. Льющаяся бронза — густая обжигающая жидкость — заполняет форму. Из входного отверстия вылетает облачко дыма, кузнец щурится, его глаза воспалены от непрерывной работы. Лицо раскраснелось и горит ярче его рыжих волос. Теперь надо дождаться, пока металл остынет. Тем временем другой раб вскрывает уже остывшие глиняные формы и достает бронзовые заготовки.

Их нарежут кружками, подобно колбасе. Каждый кружок — будущий сестерций. Конечно, придется их слегка обработать, чтобы придать идеально круглую форму (вот почему на жаргоне он зовется кругляшом). Заготовка пока еще без надписей и изображений. Ее тщательно взвешивают. Это очень важный этап, ведь стоимость монет определяется не их номиналом, а их весом (в отношении золота это кажется само собой разумеющимся, но тот же принцип применяется и для бронзовых сестерциев, серебряных денариев и т. д.).

Затем заготовку снова подогревают и передают работникам, которые отчеканят профиль императора на одной стороне, а все надписи и изображения — на другой (орел и решка, проще говоря).

Вот мы рядом с этими людьми. Они изнурены беспрерывным трудом и жестокостью охранников, карающих, подобно тюремщикам, за каждый промах.

Один из рабов, удерживая щипцами раскаленный кругляш, кладет его на маленькую круглую наковальню. Причем не как попало, а точно в центре, где расположен чекан, то есть вырезанное изображение императора. При ударе этот чекан будет отпечатан на одной стороне будущей монеты. А как быть с другой стороной? Точно так же. Пока раб держит заготовку монеты в середине наковальни, другой раб ставит на нее металлический цилиндр с оборотным чеканом. Все готово для удара молотом. Третий раб заносит над головой массивную кувалду.

Трое обмениваются взглядами. Раб с молотом, рыжеволосый великан-кельт, мощным ударом рассекает воздух. Двое других закрывают глаза. Сириец крепко зажмуривается, темные глаза исчезают в морщинах. Сверкают стиснутые зубы африканца.

Удар столь силен, что решетчатый пол сотрясается. Все на миг оборачиваются, даже охранник соседней группы. Удар подобной силы — исключителен. У сирийца гудит в ушах, по рукам бегут мурашки. Он благодарит богов, что гигант не промахнулся и не раздробил ему кисти. Африканец молчит. Рыжеволосый кельт бросает удовлетворенный взгляд. Неожиданно столь заурядная операция приковывает всеобщее внимание. Все смотрят на монету. Старший чеканщик берет ее щипцами. Это полный мужчина с курчавой бородой. Он всматривается. Удар был идеальным. Лицо императора точно в центре. Надписи читаются. Но есть и недостаток: с одной стороны монета дала трещину. Никто в этом не виноват. Чекан, как говорят, «устал», слишком много им сделано сестерциев, возможно, он треснул. Мужчина бросает монету в ящик со свежеотчеканенными сестерциями. Затем криком велит рабам немедленно возобновить работу. Троица вновь берется за чеканку. На этот раз удары не такие сильные.