Читать книгу "Девушка в голубом пальто - Моника Хессе"

– Ее не было?

– Она исчезла. Ее кровать была пуста. Пальто исчезло. Туфли исчезли. Ее не было.

– В котором часу это было?

– Около десяти. После комендантского часа. Мириам исчезла примерно между половиной шестого (когда уверила, что собирается прилечь) и десятью. И нет никакого объяснения.

Закончив свой рассказ, она складывает лист бумаги и собирается положить в карман. Возле плиты фру Янссен есть спички. Я беру одну, чиркаю о коробок – и крамольные записи фру Янссен превращаются в пепел.

– Что вы делаете? – спрашивает она.

– А что вы делаете, храня записи о девушке, которую незаконно прятали?

Она трет лоб.

– Я не подумала об этом. Мне неизвестны эти правила. Вот почему мне нужна ваша помощь, Ханнеке.

Часы на Вестеркерк снова бьют. Прошло еще четверть часа. Теперь мне действительно пора. Я скрещиваю руки на груди.

– Вы пробыли у соседки час. Не могла Мириам уйти в это время?

– Фру Венстра живет через дорогу от меня. Мы сидели на крыльце, так как вчера было не слишком холодно. Сидели лицом к моему дому. Если бы Мириам вышла с парадного входа, я бы ее заметила.

– У вас есть черный ход?

Не следовало обнадеживать ее подобными вопросами, если я не собираюсь помочь. Но ситуация, которую она описала, такая странная и неправдоподобная. Мне кажется, она что-то путает.

– Дверь черного хода плохо закрывается, уже много лет. Я так сердилась на Хендрика! Подумать только: столяр не может выкроить время, чтобы починить собственную дверь! В конце концов мне надоело просить, и в прошлом году я сама поставила засов. Когда я заметила, что Мириам исчезла, то проверила эту дверь. Она была по-прежнему закрыта. Мириам не могла выйти с черного хода и задвинуть засов изнутри.

– Окно? – Но я сразу же отметаю эту мысль. Это район состоятельных людей, и соседи заметили бы девушку, вылезающую через окно.

– Здесь нет ни одного окна. Разве вы не видите? Она никак не могла отсюда выйти. Да и причин не было: ведь здесь она была в безопасности. А если бы за ней пришли нацисты, они бы увели и меня.

Однако должно же быть какое-то рациональное объяснение. Наверное, фру Янссен отвлеклась на крыльце у фру Венстра и не заметила, как ушла девушка. А может быть, в ее хронологические записи вкралась ошибка и Мириам исчезла, пока фру Янссен дремала днем.

Впрочем, не стоит искать объяснения. Я не могу ей помочь, как бы печальна ни была эта история. Это слишком опасно. Главное – выжить. Таков мой девиз на время войны. Он появился после смерти Баса. Я вела себя легкомысленно – и вот до чего это меня довело. Теперь я доставляю товары с черного рынка, но только чтобы прокормить семью. Я флиртую с немецкими солдатами исключительно ради своего спасения. А поиски пропавшей девушки лично мне ничего не дадут.

На кухне слышно, как со скрипом открывается парадная дверь. Затем юный мужской голос произносит: «Вы дома?» Где-то лает собака. Кто там? гестапо? НСД[7]? Мы ненавидим гестапо и Зеленую полицию. Но больше всего мы ненавидим НСД. Это голландские нацисты, которые предали свой народ.

Глаза фру Янссен расширяются, и наконец она отвечает:

– Христоффел, я на кухне. Я забыла, что он должен сегодня зайти, – шепчет она мне.

– Продолжайте пить кофе. Ведите себя естественно.

У посыльного Христоффела кудрявые белокурые волосы, большие голубые глаза и нежная кожа. По-видимому, он совсем недавно начал бриться.

– Фру Янссен? – Он смущенно теребит в руках шапку. Ему неловко, что он помешал нам. – Я пришел за opklapbed. Вы сказали прийти в это время?

– Да, конечно. – Она начинает приподниматься, но Христоффел просит ее не беспокоиться.

– Я могу справиться сам. У меня тележка, а на улице ждет друг, чтобы помочь. – Он кивает в сторону окна. Высокий плотный парень машет с улицы.

И посыльный уходит к своей тележке. Фру Янссен, заметив мое встревоженное лицо, успокаивает меня.

– Это не та кровать – не кровать Мириам. Он забирает opklapbed из офиса Хендрика. Я теперь почти не захожу туда. Спросила Христоффела, не сможет ли он найти покупателя. Я собиралась использовать эти деньги, чтобы помочь Мириам.

– А теперь?

– Теперь я заплачу эти деньги вам, если вы поможете. – Я качаю головой, но она продолжает: – Вы должны ее найти, Ханнеке. Мои старшие сыновья… Наверное, я никогда больше их не увижу. Младший сын погиб. Мой муж умер, защищая семью Мириам. А ее семья погибла, пытаясь защитить моего Хендрика. Теперь у меня никого нет, и у нее тоже. Мы с Мириам должны стать семьей друг для друга. Не дайте мне потерять ее. Пожалуйста!

Скрип колес ручной тележки Христоффела избавляет меня от необходимости отвечать. Они с другом привязали к ней opklapbed фру Янссен. Эта кровать красивее той, что в кладовой. Гладкое дерево покрыто лаком, и от него еще исходит слабый запах лимонной жидкости для мебели.

– Фру Янссен? Я ухожу, – говорит посыльный.

– Подождите, – останавливаю я. – Фру Янссен, может быть, вам не нужно прямо сейчас продавать эту кровать? Подождите день-другой, подумайте. – Таким образом я даю ей понять, что отказываюсь от ее предложения.

– Нет, я продаю ее сейчас, – решительно возражает она. – Христоффел, сколько я должна тебе за труды?

– Ничего, фру Янссен. Я с радостью это сделаю.

– Нет, возьми. – Она берет со стола кошелек и начинает отсчитывать монеты. – О господи! Я думала, у меня есть…

– В этом нет необходимости, – настаивает Христоффел. Он снова краснеет и с несчастным видом смотрит на меня в ожидании поддержки.

– Фру Янссен, – тихо говорю я. – У Христоффела есть еще и другие доставки. Почему бы нам его не отпустить?

Она прекращает рыться в кошельке и со смущенным видом закрывает его. Как только Христоффел уходит, она снова опускается в кресло. У нее очень усталый вид.

– Вы поможете мне? – спрашивает она.

Я допиваю остывший кофе. Какой же помощи она от меня ждет? Я понятия не имею, с чего начать. Как далеко могла уйти пятнадцатилетняя девочка с Jodenster – желтой звездой на одежде? И я без всяких денег фру Янссен знаю, что случится с такой девушкой, как Мириам. Если уже не случилось. Ее схватят и отправят в трудовой лагерь в Германии или Польше. В лагерь того типа, из которого еще никто не вернулся. Но как же она все-таки вышла?

Должно же быть рациональное объяснение, снова говорю я себе. Люди не растворяются в воздухе.

Но на самом деле это ложь. Во время оккупации люди растворяются в воздухе каждый день. Сотни людей, которых забирают из дома.