Читать книгу "Мертвое озеро - Рэйчел Кейн"

– Как ни жаль, но вынуждена сообщить вам, что ваша дочь, Атланта…

– Попала в неприятности, – довершаю я за собеседницу. – Значит, сегодня, очевидно, вторник.

Я поднимаю панель пола. Под ней скрыт ящик, достаточно большой, чтобы вместить сумку с пистолетом. Кладу ее туда, захлопываю дверцу-панель, затем прикрываю тайник ковриком.

Женщина на другом конце линии едва слышно хмыкает с неодобрением. Ее голос становится чуть громче.

– В этом нет ничего смешного, миссис Проктор. Директор намеревается вызвать вас в школу для серьезного разговора. Это четвертый инцидент за три месяца, и такое поведение просто неприемлемо для девочки возраста Ланни!

Ланни четырнадцать лет, и в этом возрасте дети вполне предсказуемо нарушают все и всяческие правила, но я не собираюсь этого говорить. Вместо этого просто спрашиваю:

– Что случилось?

Одновременно я обхожу «Джип» и залезаю на водительское место. Мне приходится на пару минут оставить дверь открытой, чтобы рассеялась удушающая жара, царящая внутри: мне не удалось занять одно из тенистых местечек на узкой стоянке при тире.

– Директор предпочла бы обсудить это лично. Вашу дочь нужно забрать из директорского кабинета. Она будет отстранена от занятий на неделю.

– На неделю? Что она натворила?

– Как я сказала, директор предпочитает обсудить это лично. Через полчаса, допустим.

Через полчаса – значит, мне не хватит времени на то, чтобы принять душ и избавиться от запахов тира, но, возможно, это и к лучшему. «Парфюм» с ароматом пороховой гари, возможно, будет мне в самый раз в такой ситуации.

– Отлично, – отвечаю я. – Я приеду.

Я произношу это спокойно. Мне кажется, большинство матерей были бы рассержены и расстроены, но с учетом тех бедствий, через которые мне уже пришлось пройти, этот случай не заслуживает даже приподнятой брови.

Как только я прерываю звонок, на мой телефон приходит эсэмэска, и я предполагаю, что это Ланни пытается сообщить свой взгляд на случившееся, прежде чем я услышу менее приятную официальную версию.

Однако сообщение не от Ланни: заводя мотор «Джипа», я вижу, что на экране телефона мерцает имя моего сына – Коннор. Открываю сообщение и читаю короткий информативный текст: «Ланни подралась. 1». Мне требуется секунда, чтобы расшифровать последнюю часть, но, конечно же, цифра «1» означает победу. Я не могу решить, горд Коннор или сердит: горд тем, что его сестра сумела выиграть, или зол из-за того, что их обоих могут снова исключить из школы? Это вполне оправданный страх: последний год был временем хрупкого затишья между распаковыванием вещей и упаковыванием их обратно, и я не хочу, чтобы это затишье завершилось так скоро. Дети заслуживают немного мира, чувства стабильности и безопасности. У Коннора уже наблюдаются проблемы с тревожностью. А Ланни постоянно встревает в конфликты.

Никто из нас больше не является цельным. Я пытаюсь не винить себя за это, но мне трудно.

Однако ясно, как день, что это не их вина.

Я набираю быстрый ответ и переключаю «Джип» на заднюю передачу. За последние несколько лет я сменила несколько машин – по необходимости, – но эта… эту я люблю. Я купила ее по дешевке за наличные на сайте «Крейгслист» [2] – быстрая и анонимная покупка. Этот «Джип» отлично подходит для неровной лесистой местности вокруг озера и для холмов, которые тянутся до подножия синих гор, окутанных туманом.

Мой «Джип» – боец. Он видел трудные времена. Трансмиссия требует отладки, рулевое управление слегка барахлит. Но, несмотря на все эти раны, он выжил и продолжает ездить.

Символизм этого от меня не ускользнул.

Машина слегка подпрыгивает, когда я веду ее по неровной дороге вниз с крутого холма, через прохладную тень сосняка, а потом снова на палящее дневное солнце. Тир стоит на господствующей высоте, и, когда я сворачиваю на дорогу, ведущую вниз, в поле зрения постепенно появляется озеро. На мелких волнах прыгают и танцуют солнечные блики, вода глубокого сине-зеленого оттенка. Стиллхауз-Лейк – потаенный самоцвет. Когда-то это было закрытое, огражденное поселение для богатых, но финансовый кризис несколько подорвал его благополучие, и теперь ворота постоянно открыты, а дом охраны при въезде пуст, не считая пауков и случайно забредших енотов. И все же иллюзия богатства по-прежнему живет в поселке: повсюду высятся просторные вычурные дома, хотя теперь они перемежаются более тесными и скромными жилищами. На воде покачиваются лодки, но даже сегодня, в погожий день, их не так уж много. Темные сосны тянутся к небу, я мчусь между ними по узкой дороге, и на меня вновь снисходит чувство того, что вот сейчас все правильно.

За последние несколько лет мне попадалось очень мало мест, которые хотя бы в какой-то степени ощущались как безопасные, и уж точно ни одного, где я чувствовала бы себя… как дома. Но это место – озеро, холмы, сосны, полудикая глушь – успокаивало ту часть меня, которая никогда по-настоящему не была спокойна. В первый раз увидев его, я подумала: «Это оно». В прошлой жизни я никогда не бывала здесь, но чувствовала нечто похожее на узнавание. Принятие. Судьбу.

«Черт побери, Ланни, я не хочу так скоро уезжать отсюда лишь потому, что ты не можешь научиться быть как все. Не поступай так с нами».

Гвен Проктор – четвертое имя, которое я взяла с тех пор, как мы покинули Уичито. Джина Ройял похоронена в прошлом; я больше не эта женщина. По сути, я с трудом могу сейчас узнать ее, это слабое существо, которое подчинялось, притворялось, сглаживало любые намеки на возникающие проблемы.

Которое помогало и пособничало, пусть даже не осознавая этого.

Джина давно мертва, и я не скорблю по ней. Я чувствую себя настолько далекой от нее, что не узнала бы себя прежнюю, встреть я ее – ту себя – на улице. Я рада, что сбежала из ада, который почти не ощущала, когда горела в нем. И рада тому, что вытащила оттуда детей.

И они тоже заново создали себя – пусть даже вынужденно. Всякий раз, когда нам приходилось переезжать, я позволяла им самим придумывать для себя имена, хотя иногда вынуждена была с сожалением отвергать некоторые особенно творческие предложения. На этот раз они стали Коннором и Атлантой – сокращенно Ланни. Мы почти никогда не выдаем и не используем наши настоящие имена. Наши тюремные имена, как называет их Ланни. Не могу сказать, что она неправа, хотя мне горько, что мои дети рассматривают свои первые годы жизни в таком ключе. Что им приходится ненавидеть собственного отца. Он, конечно же, заслужил это, а вот они – нет.

Выбор имен – вот и весь контроль, который я могу позволить свои детям, перетаскивая их из города в город, из школы в школу, отделяя нас расстоянием и временем от ужасов прошлого. Но этого недостаточно – и может никогда не стать достаточно. Детям нужна безопасность, стабильность, но я не в силах дать им этого. Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь обеспечить им такую роскошь.