Читать книгу "Мой любимый враг - Лина Озерова"

— Я слушаю! Мам, это ты?

От смешка, раздавшегося в трубке, ей сразу стало нехорошо:

— Нет. Здравствуй, Лора. Ты меня, конечно, не узнала? Это Андрей.

У Ларисы едва трубка из рук не выпала. Совпадение или…? Он мог бы и не представляться, его голос она узнала бы из тысячи других и через тысячу лет.

— Лора? Почему ты молчишь? Ты помнишь меня? Это Андрей Максимов. Я уже звонил тебе, но тебя не было дома.

— Да.

Это коротенькое «да» стоило ей неимоверных усилий. После неловкой паузы голос Андрея в телефоне сказал:

— А я сегодня тебя, кажется, видел.

— Да?

— Ты ведь работаешь в «Орбите»? Я заходил часа в три дня по делам в ваш офис. Сначала подумал, обознался. Потом специально вечером заехал снова и спросил у секретарши вашего шефа. Оказалось, действительно ты.

— И она дала тебе мой телефон?

— Да.

— Зачем?

— А что, это секрет? — вполне натурально удивился он.

— Нет, не секрет. Но зачем тебе мой телефон? Зачем ты вообще звонишь?

Только бы удержаться и не дать прорваться истерическим ноткам в голосе! Она должна казаться спокойной и равнодушной.

— Ну… — в некотором замешательстве протянул Андрей. — Просто так. Подумал, может быть, как-нибудь встретимся, сходим куда-нибудь, поговорим. Мы же с тобой все-таки не чужие люди…

Господи, что он говорит? Как он может говорить… так?

— Чужие, — деревянным голосом сказала Лариса.

— Что?

— Чужие, Андрей, мы давно уже чужие. — Лариса кое-как взяла себя в руки и продолжила почти спокойно: — И вообще, сказать по правде, этот разговор мне неприятен.

— Лора! — он усмехнулся. — Нельзя же так долго помнить старые обиды, тебе это не идет. И потом…

— Знаю, ты ничего мне не должен и ничего не обещал. Я сама была такой дурой, что повесилась тебе на шею. Так вот, я не хочу больше об этом вспоминать. И… И видеть тебя больше не хочу!

Спокойствия хватило ненадолго, истерика все-таки прорвалась. Не дожидаясь ответа, она бросила трубку на рычаг.

«Случается, что любовь уходит…» Ну почему с ней такого не случается!

Глава 2
Вечер из жизни образцовой семьи

Владик оторвался от книжки и бросил взгляд на часы: половина восьмого. Ни матери, ни отца дома, разумеется, еще не было. Владик, тяжело вздохнув, выбрался из-за стола и, прихватив с собой учебник по общей экологии, спустился вниз, на кухню. Голод — не тетка, ждать не будет. Открыв дверцу огромного холодильника, он печально воззрился на полки. Право же, еды здесь для такой громадины явно маловато. Батон салями, бутерброды с икрой, принесенные матерью позавчера с очередного приема, пирожные «эклер» того же происхождения, йогурт с давно миновавшим сроком годности, три баночки с паштетом, сыр, уже изрядно подсохший. Яйца кончились еще вчера, значит, яичница отпадает. Кажется, в хлебнице есть полбатона — можно сделать бутерброды. Владик с тоской вспомнил обалденно вкусный рассольник и мясо с картошкой, которыми его вчера кормили в гостях у приятельницы, и сглотнул слюну. Потом достал из хлебницы остатки батона, отрезал два толстых ломтя, положил на них сыр, колбасу и критически посмотрел на дело своих рук. Хорошо бы полить все это кетчупом, но кетчуп тоже кончился. Ладно, сойдет и так. Запихнув бутерброды в микроволновку, он включил чайник и достал с полки банку растворимого кофе. На завтрак, на обед и на ужин — кофе и бутерброды. С такой кормежкой долго не протянешь. Может быть, отец что-нибудь принесет, хотя вряд ли… Владик твердо пообещал себе завтра сразу после экзамена отправиться в магазин и накупить всевозможных полуфабрикатов. А можно даже и нормальный обед соорудить. В принципе, Владик готовить умел, но ленился. Да и зачем? Отец обедает в офисе, мать — тоже, а для себя одного варить суп и делать котлеты ни один нормальный парень не будет.

Используя в качестве подставки тостер, Владик пристроил «Общую экологию» прямо перед собой и поглощал бутерброды без отрыва от учебного процесса.

Хлопнула входная дверь.

— Влад, ты дома?

— Угу, — откликнулся Владик, пробегая глазами последние строчки параграфа.

Через пару минут на кухню заглянул отец:

— Опять сухомятка?

— Почему? — Владик быстро проглотил громадный кусок бутерброда и приподнял чашку. — Вот кофе.

— Мамы еще нет?

— Как всегда, у нее какое-то мероприятие, — он откусил следующую порцию и продолжил уже с набитым ртом: — Ты же знаешь, она живет бурной светской жизнью.

Отец еле заметно поморщился и не стал развивать опасную тему. Вместо этого сказал:

— Ты бы не пил кофе в таких количествах. Вредно для здоровья.

— Ничего, я немного.

Отец подошел к столу, приподнял книжку, прислоненную к тостеру, и глянул на обложку.

— «Общая экология»? Когда экзамен?

— Завтра.

— И как?

— А никак. Сейчас засяду всерьез.

Отец скептически усмехнулся:

— Ну-ну.

— Все, уже ухожу. Хотя… Сделаю-ка я еще парочку бутербродов. На твою долю тоже сделать?

— Да нет, я только с делового обеда.

— Где на этот раз?

— В «Рэдиссоне».

— Что давали?

— Креветки с пивом.

— А серьезно?

— Устриц, омаров и лобстера.

— Везет!

— У тебя все впереди, — отец шутливо потрепал его по затылку. — Знаешь, раньше везде висел плакат: «Учиться, учиться и учиться». Учись, и ты тоже будешь обедать в «Рэдиссоне».

На этот раз усмехнулся Владик:

— Приму к сведению родительское наставление. Пошел учиться.

Он сложил на тарелку бутерброды, прихватил еще кофе и отправился к себе наверх.

В эту двухэтажную квартиру в старом доме на углу Сретенского бульвара и бывшей улицы Мархлевского они въехали пять лет назад, и Владик сразу оценил ее преимущества. Собственно, второй этаж состоял из чердачной мансарды, переоборудованной в комнату, отцу пришлось здорово подмазать архитектора, чтобы получить разрешение на перестройку и перепланировку. Зато теперь у них три комнаты внизу — отцовская и материнская спальни, гостиная и громадная кухня, а наверху исключительно Владиковы владения. С родителями он пересекался только когда сам того хотел, и такое положение дел всех вполне устраивало. Кроме того, дом выстроен аж в двадцать четвертом году прошлого века, и стенки здесь были основательно капитальными, слышимости никакой. Владик у себя в мансарде спокойно мог запускать музыкальный центр на всю катушку, что ценно: Рахманинов или Скрябин, которого он обожал, требуют полноты звука.