Читать книгу "Анна Павлова. "Неумирающий лебедь" - Наталья Павлищева"

– Тощая.

Их разговор прервали, пришлось разойтись по своим классам, но у Ани все крутилось в голове: император и императрица пьют чай с воспитанницами! И где-то задней мыслью оставалось негодование по поводу невнимания Великого князя из-за худобы.

Александр Александрович Облаков, в классе которого пока училась Аня, заметил ее раздумья, но не стал выговаривать при всех, подозвал к себе:

– Чем заняты ваши мысли, госпожа Павлова? Вы слишком рассеянны.

Неожиданно для себя Аня выпалила:

– Правда, что Его и Ее Величества пьют чай с воспитанницами?

Учитель с трудом удержался от смеха, но ответил:

– Правда. Встаньте на свое место.

Аня сделала два шага к своему месту у палки, но вернулась и осторожно поинтересовалась:

– А правда, что Великий князь Владимир Александрович не любит тощих?

Спроси это кто-то другой, несдобровать бы, но глаза девочки смотрели так доверчиво и умоляюще, что Облаков все-таки рассмеялся. Но смех тут же погасил.

Крепкая рука легла на худенькое плечико.

– Запомните, госпожа Павлова: и Их Величества, и Великие князья, и я, и зрители в последнем ряду галерки любят талант и труд. Если это будет, не важно, худая вы или полненькая. Данные у вас есть, будете усердно трудиться, станете балериной, а не просто корифейкой у воды. – Предвидя ее вопрос, пояснил: – «У воды» – значит, в последнем ряду кордебалета у задника. А балерин в театре всего несколько.

– А остальные?

– Корифейки и солистки. И хватит болтать, идите работать.

– Благодарю вас, – присела в книксене Анна. – Я стану балериной, обязательно стану, вот увидите!

Глядя ей вслед, Облаков покачал головой:

– Что-то в ней такое есть… Но слаба, слишком слаба. Ноги еще куда ни шло, а вот спины нет совсем.

Аккомпаниатор, видевший на своем веку всякое и всяких, кивнул:

– Не выдержит. Даже если ничего не сломает и не порвет, то дальше «воды» не потянет. Хотя глаза горят…

Соседка Ани по палке Люба Петипа (дочь самого Мариуса Ивановича!) поинтересовалась:

– Что он тебе сказал?

– Что надо работать…

– Они всем так говорят! – махнула рукой Люба. – Папа тоже твердит, мол, трудись и все получится. Ерунда это все. Покровитель хороший нужен, тогда и роли будут, и деньги. Папа говорит, что покровительство решает, кому и что танцевать.

– Я всего добьюсь сама!

– Маша говорит, что все так говорят, но потом ищут покровителей.

Маша Петипа – старшая дочь Мариуса Ивановича. Придя в училище, Аня понятия не имела и о самом Петипа, но быстро усвоила – он в балете главный, а его старшая дочь танцует прекрасно. Люба тоже талантлива, но лентяйка.

Для себя Аня решила, что забудет обо всем, кроме танца, чтобы стать лучшей, чтобы ей давали главные роли, в том числе ту самую – Аврору в «Спящей красавице».

Но для этого следовало усердно трудиться. Более трудолюбивой ученицы стены училища еще не видели.

И все же у маленькой тоненькой девочки было немного шансов стать балериной.

– Какая же ты худенькая! – вздыхала классная дама и приносила из лазарета очередную бутылку с рыбьим жиром. Стараясь не дышать, девочка проглатывала очередную ложку этого витамина, чтобы окрепнуть. Почему-то считалось, что рыбий жир трижды в день непременно поможет маленькой Павловой вырасти и окрепнуть.

Чего не сделаешь ради исполнения мечты!..

Первый выход на сцену!..

Как Ане хотелось, чтобы мама увидела ее на сцене, пусть даже в толпе детей!

Но Любовь Федоровна и в бинокль не сумела бы разглядеть свою маленькую Нюру за спинами других учениц.

Их привезли на «репетицию» в предыдущий день, показав, откуда будут выбегать, где стоять, как себя вести и куда удалиться. Павлову поставили в «толпу», настрого наказав не высовываться. Она была согласна на все, лишь бы попасть на сцену.

И вот…

– Девочки, Ноев ковчег подали! Поспешите.

– Что подали? – изумилась Нюра.

Хорошенькая Стася Белинская пожала плечиками:

– Наш шарабан зовут Ноевым ковчегом. Пойдем, не то и правда опоздаем.

Стася из тех, кого уже выделили из общего числа и кому прочили большое будущее. Как Нюра ей завидовала! По-хорошему завидовала, доброй белой завистью. Пока доброй…

Большая, наглухо закрытая карета перевозила учениц и учеников из училища в театр по несколько человек, чтобы вернуться за следующей партией. Поняв это, Нюра старалась попасть в первую партию, чтобы побыть за кулисами подольше и подышать самим воздухом театра.

– Мамочка, там особенный воздух! – блестя глазами, рассказывала Нюра.

Любовь Федоровна, которой в первый год обучения приходилось забирать дочь после спектаклей, только вздыхала, она-то знала, что за кулисами пахнет просто пылью. Но для Нюры и театральная пыль пахла волшебно.

На первый спектакль их привезли из училища, чтобы не потерялись в театральных коридорах.

– Не перепутайте и не сбейтесь, чтобы вас не пришлось ловить на сцене, – наставляла мадемуазель Виршо, казавшаяся Нюре очень важной. – И чтобы никаких переглядываний с мальчиками! Они для вас не существуют. Если замечу, больше на сцене не появитесь.

Из длинного и исключительно «запретительного» наставления Нюра поняла одно: ничего нельзя, нужно лишь смотреть, что делают старшие девочки, и подражать им.

Но она забыла все наставления, стоило выпорхнуть на сцену во время спектакля.

Что это было – сказка, наваждение, волшебное действо? Нюра просто испугалась, потому что с другой стороны рампы все выглядело иначе – зрительный зал провалился в какую-то черную яму, а они сами оказались на свету, к тому же сцена была заполнена танцорами, декорациями, все двигались, музыка звучала откуда-то из темноты и приглушенно… В первый раз Нюра не поняла ничего, она выбежала в толпе детей, практически не видимая за их спинами, и убежала, когда сделали знак, что пора уходить.

На сцене продолжалось действо, а их поспешно увели наверх – переодеваться и разгримировываться, то есть стирать с лица помаду и румяна.

И все?! – не могла поверить Павлова.

Как бы то ни было, «крещение сценой» состоялось. Для некоторых девочек это было привычно, Люба Петипа уже не раз выходила в подобных сценках среди разных амуров, зефиров, бабочек, птичек и тому подобных персонажей. Их «героев» нарочно вставляли в спектакли, чтобы приучить учеников к свету рампы. Позже способным доверяли небольшие номера в последнем акте балета, с каждым годом номера становились более заметными и сложными, ученики танцевали разные кадрили и менуэты, исполняли отдельные несложные па-де-де или па-де-труа с партнерами и партнершами, однако старательно не глядя на тех, с кем танцуют. «Строить глазки» мальчикам и вообще смотреть на них запрещалось категорически!