Читать книгу "Однажды не в Америке. Краткое пособие по завоеванию мира подручными средствами - Владислав Моисеев"

— Ничего ты не можешь сделать! — подлила масла в огонь Халида опа. — Столько месяцев я с тобой ходила, а ты все провалила. Ничего до конца не доводишь!

Это было уже слишком. Как только мать ушла из дома по делам, дочь решила позвонить на «Узбекфильм» и во всем разобраться. Барно достала телефонный справочник и нашла там номер телефона директора киностудии. Трубку поднял секретарь.

— Прошу пригласить к телефону режиссера-постановщика «Алмазного пояса» Гияса Шермухамедова! — потребовал на другом конце провода взросло-детский голосок.

Киностудия «Узбекфильм» представляла собой в те времена целый город — сотни гектаров съемочных павильонов, тысячи сотрудников и десятки тысяч жаждущих получить роль хотя бы в массовке. Режиссеры-постановщики на этой ярмарке тщеславия котировались в ранге богов, никак не ниже. Найти в этом Вавилоне товарища Гияса Шермухамедова, да еще и ради разговора с какой-то дерзкой маленькой девочкой, — легче было организовать сеанс публичного общения Леонида Ильича Брежнева с Микки-Маусом. Но секретарь «Узбекфильма» совершенно необъяснимым образом находит товарища Шермухамедова и дает ему трубку.

— Меня зовут Барно, вы мне обещали позвонить и, наверное, уже звонили, но у меня не работал телефон. Может, мне приехать на студию?

На том конце провода — изумленная тишина. Через двадцать лет Барно поймет, что именно с этой паузы, которую проглатывает покупатель, и начинается любая успешная продажа.

— Ты вообще кто такая? — не понял режиссер.

— Я проходила пробы, со мной должны были связаться, но не работал телефон.

— Ну ладно, приходи завтра. Фамилия? Пропуск закажем. Пока.

Разумеется, с мамой идти было нельзя, она бы в два счета раскусила аферу дочери и все испортила. Одной идти на встречу со взрослым мужчиной нельзя тоже — традиции не позволяют. Поэтому сразу после разговора с Шермухамедовым Барно позвонила подруге и договорилась пойти вместе, потому что «их взяли». Наглость — второе счастье, особенно если это не просто наглость, а здоровая дерзость.

В Советском Союзе охранный бизнес был представлен вечно скучающими вахтерами — на лицо ужасными, но добрыми внутри, — так что на следующий день Барно прошла по пропуску, а подружка благополучно просочилась. Когда они добрались до нужного гектара «Узбекфильма», их поджидал еще один сюрприз: малолетняя актриса, которую утвердили на роль, не явилась на съемки — она заболела. Режиссер Шермухамедов посмотрел на Барно и глубокомысленно сказал: «А что? Мне эта даже больше нравится. Заключайте с ней контракт».

Это был первый день съемок, Барно сразу пришлось играть, и в конце дня юную актрису привезли домой на «Чайке», как когда-то возили ее высокопоставленного деда, руководителя исполкома города Ош. Вся махалля смотрела на эту странную картину и не понимала, что происходит. Еще недавно сердитая и разочарованная мама Халида потом долго звонила всем знакомым и рассказывала, какая у нее талантливая дочь, ведь ее взяли сниматься в кино без всякого знакомства и блата — на совершенно конкурентных условиях. Роль Малики, дочери главного героя, была хоть и второстепенной, но не эпизодической. За съемки Барно заплатили 500 рублей, практически пять месячных зарплат Халиды Ахмедовны. И только через несколько лет она узнала, что дочери попасть на киноэкраны помогли не манеры принцессы-депутата и не исключительные актерские данные, а обыкновенная настойчивость, предприимчивость и случай.

Актерская карьера пошла в гору. Барно снялась еще в двух фильмах — «Каменный идол» и «По второму кругу». Звезда телеэкрана — не самая плохая альтернатива должности депутата, но у самой «принцессы» на этот счет уже было свое мнение. Барно внимательно изучала изнанку фабрики грез, и она ей все больше не нравилась. Все мужчины пьют, все женщины незамужние, и те и другие — глубоко несчастные люди, это было видно даже невооруженным детским глазом. Барно твердо решила, что из киноиндустрии нужно спасаться бегством, но еще не определилась с датой. И тут ей снова помог закономерный случай.

Восходящей звезде телеэкрана предложили совсем не детскую роль в невероятном по масштабам проекте, обреченном на большой успех всесоюзного масштаба. Она должна была играть молодую жену главного героя и получить за это 2000 долларов — просто бешеную по тем временам сумму. Но работники фабрики грез недооценили королевский характер своей подопечной. Выйти замуж, пусть даже понарошку, — это уже серьезный репутационный риск для юной особы, которая намерена создать в будущем крепкую узбекскую семью. Когда же Барно взяла в руки сценарий и увидела, что ей предстоит на всю страну целоваться со своим игрушечным мужем, последние сомнения отпали. Приоритеты в голове Барно были расставлены намертво: лучше быть счастливой женой, чем несчастной звездой. Все, ее актерская карьера закончена, хорошенького понемножку.

Глава 3. Шерзод и Барно

Несостоявшаяся принцесса-депутат и самопровозглашенный IT-специалист завода «Ташавтоматика» встретились в десятом физико-математическом классе для продвинутых узбекских школьников. Барно была отличницей и играла в кино, Шерзод спал на уроках и все ночи проводил на заводе. Между ними просто не могла не пробежать искра. Но их взаимную симпатию быстро раскусили учителя, которые в тесном ташкентском мире по совместительству всегда выполняли роль полиции нравов. Однажды вечером классный руководитель позвонила маме Барно.

— Вы хотите, чтобы ваша дочь удачно вышла замуж?! Вы же понимаете, что никто ее не возьмет в жены, если эти ухаживания не прекратятся?!

И Барно, и Шерзод были послушными детьми, поэтому на следующий же день после взбучки от родителей они образцово-показательно поссорились и до выпускного бала не разговаривали. Это своего рода местная версия печальной повести о Ромео и Джульетте — гораздо менее романтическая, чем шекспировская. В ней не только нет крови, слез и вендетты, но даже сами молодые охотно занимают позицию своих родителей — по крайней мере, на время. Все дело в том, что в Узбекистане перед тем, как заслать в семью невесты сватов, родственники жениха с настойчивостью следователей убойного отдела изучают ее бэкграунд. Идут в школу и университет, спрашивают, как она себя вела, не была ли, случаем, свободных взглядов — и учителя относятся к подобным допросам с пониманием. Впрочем, в случае с Шерзодом и Барно повесть эта была чуть более печальной: для узбекского брака не характерно возрастное равенство, поэтому Шерзода как кандидата всерьез никто не рассматривал.

Семьи Барно и Шерзода находились еще и на разных идеологических полюсах. Турсуновы, как и все узбекское большинство, были предприимчивы, даже в советское время они жили по-капиталистически. Шухрат Маруфович, предчувствуя падение Советского Союза, не упускал ни одной возможности подзаработать и готовил сына к тому, чтобы тот стал предпринимателем. В семье Шадмановых, наоборот, «продавать» было ругательным словом: научные сотрудники последовательно придерживались социалистической траектории личностного развития. Их знакомые — сплошь ученые, они всю жизнь работали за зарплату и косо смотрели на соседей, которые торговали семечками на улице. Тем не менее Барно всегда казалось, что родственники Шерзода живут как-то правильнее, ее привлекала романтика ранней перестроечной коммерции. Впрочем, вскоре эта романтика накрыла с головой всех без исключения. Когда стало окончательно ясно, что СССР разваливается, обстоятельства вынудили семью Барно тоже перестроиться на капиталистические рельсы: отец начал активно заниматься репетиторством, мать с братом — шить норковые шапки. С этими шапками они, зажмурившись, выходили на рынок, продавали их и, вопреки ожиданиям, возвращались безумно довольными. Разумеется, это была маленькая мировоззренческая революция.