Читать книгу "Августовские танки - Константин Мзареулов"

Подумав, Мадригайлов раздраженно бросил:

– Короче говоря, теперь у них есть точные координаты всех военных объектов на всей планете.

– Кроме нашего центра, – посмеиваясь, подтвердил Казаринцев. – Нас давно из всех баз вычеркнули по причине профнепригодности.

– Указаний, конечно, не поступало?

– Никак нет. Точнее, нам не поступало. Остальным командным центрам воздушно-космических сил приказано повысить степень боеготовности… – Подполковник понизил голос: – Шеф, беспокойно что-то. Если они с добрыми намерениями прилетели, то почему молчат?

– Сам про то же думаю который день, – буркнул полковник и решительно добавил: – Объявляем учебную тревогу.

Развернув кресло к пульту, он стал щелкать тумблерами, двигать рычажки и нажимать кнопки. На большом, составленном из двадцати телевизорных кинескопов экране перед Мадригайловым светилась карта сгинувшей сверхдержавы, включавшая бывших союзников и ныне суверенные республики. Хотя «Дубрава» перестала быть действующим пунктом управления, информация по-прежнему стекалась в информационно-вычислительный центр «Объекта-43». Полковник видел на карте условные значки, обозначавшие гарнизоны, ракетные установки, узлы связи, корабли и ракетные подлодки в море, даже предприятия военной промышленности. Только подчинялись ему далеко не все стратегические средства обороны и нападения. После сложных манипуляций лишь несколько значков на пульте сменили цвет с желтого на зеленый.

Начали поступать рапорты с объектов о переводе в режим повышенной готовности. Ракеты, локаторы и другие машины пенсионного, как и сам Мадригайлов, возраста медленно просыпались, где-то в гарнизонах гудели сирены, личный состав лениво расползался по местам боевого расписания.

– Скрипим, но шевелимся, – не без удивления констатировал Казаринцев. – Хорошо хоть, боеголовки подвешивать и ракеты заправлять уже не надо. Старик, что до меня тут служил, рассказывал, как во время Карибского кризиса суетились.

– Помню, – грустно сообщил Мадригайлов. – Он и мне рассказывал.

– Ну да… А как съездили? Как эти танки?

– Хорошо танки, – полковник заулыбался. – Ностальгично. Танки – это всегда хорошо. Жаль только, для такой поганой цели построены.

Заказ на колонну старой бронетехники поддержал в трудный момент несколько отечественных заводов. Для съемок очередного русофобского фильма кинематографистам Польши понадобились натуральные танки и бронемашины, стоявшие на вооружении вермахта и Красной Армии накануне 2-й Мировой войны.

В предшествующие годы польские режиссеры Вайда и Гофман изрядно выкупали в грязи восточных соседей, сняв блокбастеры «Катынь» и «Варшавская битва». Теперь пришла очередь грандиозной киноленты «Нашествие варваров», описывающей польскую версию превращения Речи Посполитой в генерал-губернаторство. Мадригайлов не сомневался, что назревает очередное проституированное повествование о героической борьбе благородных шляхтичей против разнузданных насильников с дебильно-зверскими небритыми рожами, наряженных в лохмотья, отдаленно напоминающие красноармейское обмундирование.

На съемки новой агитки польский агитпроп наскреб по миру чуть ли не сотню миллионов евро. Для пущей достоверности часть этого бабла потратили на закупку в ФРГ и России действующих танков. И вот эшелон советских БТ и Т-26 уже движется к польской границе, а немецкие «тройки», «четверки» и «ханомаги» прибыли на съемочную площадку несколько дней назад.

– Хотите анекдот? – спросил вдруг Казаринцев и, не услыхав отказа, продолжил: – Для эпизода десанта на Вестерплятте ляхи решили построить линкор. В уменьшенном масштабе, с пушками среднего калибра. Бюджет фильма вырос на треть, но зато польский флот получит отличный крейсер и сможет как взрослый участвовать в миротворческих операциях НАТО. Немцы заломили цену, поэтому заказ размещен у нас на питерской верфи. Зимой должен был вступить в строй.

Отмахнувшись, полковник достал CD-плеер, нахлобучил наушники и врубил диск «Нехолодная война».

Грянул час – мы вышли к Эльбе, авангарды к авангардам, Враг повержен и распят во всех границах. И заряжены к изданью перекроенные карты, Где по новой человечеству делиться.

От совместного парада недолга осталась память, Не пристало нам тянуть с союзным долгом! И когда над Порт-Артуром развернулось наше знамя, Поле боя нарекли «предметом торга».

Только мы никогда не сойдемся в цене С их торгашеской сутью безродной На холодной войне, холодной войне, На холодной войне, холодной.

В пепел выжженные земли, кровью политые щедро – От того созревший колос тяжелее. Наше горе безутешно и невосполнима жертва, Нас судьба в двадцатом веке не жалела.

Девчонка-сержант из роты связи подергала полковника за плечо, показывая на телефон, который звонил и дублировал звонок световым сигналом. Сбросив наушники и сняв трубку с аппарата, Мадригайлов услышал недовольный голос генерала, дежурившего в московском штабе:

– Ты чего творишь? С кем воевать собрался?

– Учебная тревога объявлена согласно плану боевой подготовки, – меланхолично доложил командир «Объекта-43». – Как только все задачи отработаем – сразу же дам отбой.

Генерал ответил немного спокойнее:

– Не переусердствуй. А то еще пальнешь антиквариатом… – из трубки послышался снисходительный начальственный смешок. – Будь спокоен, за небом сейчас настоящая техника приглядывает… И есть новости. Гости из космоса передали, что намерены обратиться ко всем правительствам через три с небольшим часа. В полдень по Гринвичу. Так что вот такие дела.

Бросив трубку на рычаги, полковник вернул на место наушники, снял с «паузы» плеер, и снова загремел клокочущий голос Игоря Сивака:

Полыхают континенты в главной битве исполинов, Где ни глянь – кругом легла передовая. И когда-нибудь бояны сложат песни и былины, Нашу славу сквозь века передавая.

Наше прошлое священно, древних воинов заветы На присяге повторим тысячекратно. Пусть опять под алым стягом будут новые победы, Мы – хозяева России и солдаты!

Потом он прокрутил еще много хороших песен, изредка делая перерывы, чтобы принять рапорты командиров частей и отдать распоряжения. В положенное время Мадригайлов поднялся в расположенную на поверхности столовую. Здесь работал телевизор – новый, с большим плоским экраном. Неприятный ведущий, сделавший себе имя на пропаганде сексуальных меньшинств, альтернативного искусства и на фальсификациях отечественной истории, сражался в прямом эфире с двумя писателями-фантастами.

Немного посмотрев шоу, полковник заинтересовался, достал из кармана мобильник и набрал номер студии, непрерывно моргавший в углу экрана. Как ни странно, ему ответили, и Мадригайлов задал вопрос: