Читать книгу "Срединное море. История Средиземноморья - Джон Джулиус Норвич"

Нельзя обойти стороной вопрос: существовал ли царь Минос на самом деле? Согласно Гомеру, он был сыном Зевса и Европы, однако Диодор Сицилийский, создававший свое сочинение в Агригенте в I в. до н. э., приписывает ему куда менее высокое происхождение и сообщает о том, как во время борьбы за царский трон на Крите он вознес молитву Посейдону, прося его прислать ему из моря быка для жертвоприношения. Бог оказал ему помощь, но бык был так красив, что Минос не мог смириться с тем, что его нужно принести в жертву, и оставил его себе. В отместку Посейдон вызвал в супруге Миноса, Пасифае, страсть к животному, и в результате их в высшей степени противоестественного союза появился на свет Минотавр, получеловек-полубык, которого Минос держал в лабиринте, построенном Дедалом. Ничто из этого, правда, не подразумевает существования исторической личности; с другой стороны, Фукидид, историк, который, как правило, всегда придерживается фактов, полагает, что Минос первым создал на Средиземном море большой флот, установил свою власть над Кикладскими островами, в значительной степени очистил море от пиратов и поставил своих правителей на некоторых островах Эгеиды. Что касается лабиринта, то это слово как нельзя лучше подходит для описания Кносского дворца: неосторожный посетитель без проводника может только позавидовать Тесею, который, оставив позади себя убитого Минотавра, выбрался на свободу с помощью нити Ариадны.

И наконец, бык: он присутствует (или по крайней мере его присутствие ощущается) повсюду во дворце. На восхитительной фреске — возможно, более близкой к подлинным, чем прочие, — изображены атакующее животное и маленький бесстрашный атлет, кувыркающийся прямо между его рогами. И в жизни, и в религии минойцев бык, очевидно, играл ключевую роль; проникнуть в эти тайны — увлекательная задача.

Эта необыкновенная цивилизация, изобиловавшая талантами, развитая и чрезвычайно богатая, управляла империей, охватывавшей большинство островов Эгейского моря, и примерно до 1400 г. до н. э. пользовалась решающим влиянием в Восточном Средиземноморье, оставив следы в весьма отдаленных краях — в Трансильвании и на Дунае, равно как и на Сардинии и Эоловых островах у северо-восточного побережья Сицилии. Без сомнения, быть минойцем было чрезвычайно занятно. Сохранившиеся от них предметы создают впечатление, что они были счастливыми, миролюбивыми и беззаботными людьми; они чувствовали себя в безопасности и не обносили свои города стенами. Благодаря изобретению гончарного круга у них появились чрезвычайно причудливых форм сосуды для питья и хранения запасов. Сосуды украшали вычурным вьющимся орнаментом или изображениями птиц, цветов и рыб. Одежды минойцев были изысканны — иногда почти фантастичны; фасон «топлесс» был весьма распространен. Ювелирные изделия из золота отличались изумительной филигранной обработкой. Минойцы наслаждались неслыханной в истории роскошью, в чем не имели себе равных до появления Римской империи с присущей ей распущенностью. Их жизнь была легкой, климат — восхитительным. Они не доверяли ничему, что связано с военным делом, занимаясь любовью, а не войной.

Но затем, как это рано или поздно случается, последовала страшная катастрофа. Неясно, что же именно произошло. Предполагали, что к минойцам вторгся сильный и жестокий враг; в таком случае наиболее вероятно, что этим врагом были микенцы. Более убедительное объяснение (хотя не следует отбрасывать и другие) — чудовищное по силе извержение вулкана на острове Санторин (совр. Фера), произошедшее около 1470 г. до н. э., примерно в 60 милях к северу от Крита. Кносс подвергся разрушению в результате целой серии мощных землетрясений, в то время как гигантская приливная волна опустошила северное побережье Крита, затопив все гавани на нем. При извержении также вырвались огромные облака пепла, подобные тем, что тринадцать столетий спустя засыпали Помпеи (некоторые из этих облаков наблюдались даже в Израиле и Анатолии). Остров, опустошенный и беззащитный, должен был стать легкой добычей иноземных захватчиков. Минойская цивилизация прекратила свое существование.

Как в точности произошло, что цивилизация греческих Микен стала преемницей критской цивилизации, и в чем конкретно заключалась преемственность между ними, в общем, неясно. Народ, обитавший в этой маленькой горной крепости, существовал начиная с шестого тысячелетия до н. э., однако до середины второго тысячелетия он ничем не обнаруживал себя. Затем, около 1500 г. до н. э., их опыт, знания и богатство начинают расти от поколения к поколению. Их шахтные гробницы этого периода на акрополе украшены орнаментами и полны золотой утвари; достаточно любопытно, что они вовсе не носят следов минойского влияния. Быть может, микенцы служили наемниками у египетских фараонов XVIII династии и возвращались на родину, принося с собой египетскую веру в загробную жизнь и обычай помещать в могилы все необходимое для посмертного существования? Не у них ли они позаимствовали «моду» на золотые посмертные маски? (Увидев одну из них, Генрих Шлиман, проводивший раскопки в Микенах, телеграфировал прусскому королю: «Я смотрел в лицо Агамемнону!») Приятно было бы думать, что наши домыслы — правда; но, увы, нам этого никогда не узнать.

Однако вскоре — и все же значительно раньше, чем произошло извержение и землетрясение, — минойские идеи одержали верх. В это время в Микенах неожиданно возникают изваяния быков, двойные топоры, жертвенные рога и прочие приметы, характерные для Кносского дворца. Было ли это результатом одного или нескольких династических браков, имевших важное значение? Должно быть, да: трудно придумать другое убедительное объяснение. Во всяком случае, Микены пережили период интенсивного культурного просвещения, и к тому моменту, когда минойцы таинственно исчезли, у них уже появились последователи. Примерно около 1400 г. до н. э. влияние микенской культуры распространилось по всему Пелопоннесу, а коммерческие связи протянулись значительно дальше. В Италии, до которой они, как представляется, должны были добраться к концу XV в. до н. э., микенские поселения располагались вдоль южного побережья Адриатики, залива Таранто и даже на Сардинии, Искьи и берегах Неаполитанского залива. В самих Микенах акрополь окружали циклопические стены с их знаменитыми Львиными воротами в северо-восточном углу, возведенными примерно в 1300 г. до н. э.; золото и бронза имелись в изобилии, а мастерство ремесленников позволило изготавливать массивные колесницы, которые прославили город надолго. Микены находились на вершине могущества и были готовы к Троянской войне.

Троя находится в северо-западном углу Малой Азии. Сегодня город — или то, что от него осталось, — кажется совсем небольшим поселением. По правде говоря, и сама война, которую современные ученые обычно относят примерно к середине XIII в. до н. э., вполне возможно, не имела большого исторического значения. Однако для культуры она оказалась одной из важнейших войн в истории человечества, так как послужила сюжетом для первых великих эпических поэм, появившихся в нашем мире. «Илиада» Гомера, созданная в VIII в. до н. э., повествует об осаде Трои, длившейся десять лет; ее продолжение, «Одиссея», ведет нас по путям героя этой войны, Одиссея, пока он в конце концов не возвращается в свое царство на Итаку. Здесь лежит начало поэзии — а возможно, также и истории, — какой мы знаем ее сегодня.

Сюжет этот знаком нам всем. Парис, сын троянского царя Приама, похищает Елену. Это не только жена Менелая, царя Спарты, но также красивейшая женщина в мире: Елена появилась на свет из яйца, рожденного Ледой после ее приключения с Зевсом в обличье лебедя. Желая отомстить, союз греческих городов объявляет Трое войну и посылает против нее огромный флот с армией на борту под командованием Агамемнона, царя Микен, брата Менелая. Десять лет греки осаждают Трою; наконец, с помощью деревянного коня, захватывают. Можно с уверенностью утверждать, что конь — это легенда; то же самое относится к красоте Елены, «что в путь суда подвигла», да и, вероятно, к самой Елене. Но никоим образом нельзя считать мифом всю «Илиаду» целиком. Когда Генрих Шлиман впервые в 1868 г. посетил место, где стояла Троя, многие придерживались мнения, что город никогда не существовал, а большинство из тех, кто все-таки верил в него, отдавали предпочтение совершенно другому месту, под названием Бунарбаши. Именно Шлиман первым определил, что настоящим местом расположения Трои является холм Гиссарлык (отстоящий от Бунарбаши примерно на шесть миль к северу), причем исключительно на основании свидетельств из области географии, содержащихся в «Илиаде». Одно из его возражений против Бунарбаши состояло в том, что от этого места было три часа пути до берега моря: Гомер определенно утверждает, что греки могли по нескольку раз в день ходить от своих кораблей до осажденного города и обратно. Кроме того, склоны холма были слишком круты: