Читать книгу "Восхождение - Борис Сопельняк"

– Стоп, это важно! – перебил его Костин. – Какие у тебя в активе языки?

– Английский, голландский, французский, испанский. И, кроме того, командный и матерный, – хохотнул он.

– Прекрасно! Теперь – о моем плане. Как ты понимаешь, деньги, которые я выручил от продажи меди и латуни, рано или поздно закончатся. И что тогда, переселяться на пляж? Спать под тентом? Нет уж, дудки! И вот что я придумал. В прошлом году, когда к нам приезжали представители Красного Креста, я познакомился с одной миленькой англичаночкой. Она еще ребенок – ей всего двадцать, но хороша чертовски. Не буду рассказывать, как мне это удалось, но в душу я ей запал. Честно говоря, я думал, что все обойдется романчиком, но когда узнал, что она наследница приличного состояния, решил на ней жениться.

– А она, она твое предложение приняла? – привстал от любопытства Борька.

– Она-то согласна, – досадливо отмахнулся Костин. – А вот ее опекунше, то есть родной тетке, я не понравился.

– Врешь! – округлил глаза Скосырев. – Не может этого быть! Чтобы такой красавец, как ты, и не понравился какой-то там тетке?!

– Не ерничай, Борька, не тот случай. Тетку зовут Полли Херрд. Я уже говорил, что она вдова и к тому же миллионерша. Короче говоря, тетку ты должен взять на себя. Надо, чтобы она втюрилась в тебя, как кошка, и чтобы ты стал для нее авторитетом не только в постельной, но и в деловой жизни. Постепенно, день за днем, месяц за месяцем ты будешь ей внушать, что лучшей партии для племянницы, чем я, не найти. Когда она от твоих ухаживаний потеряет голову и ей на все, кроме тебя, будет наплевать, к тому же она будет бояться тебя потерять, а ты помаленьку будешь ее шантажировать своим возможным уходом, она прислушается к твоему совету и отдаст за меня мою дорогую, причем дорогую во всех отношениях, Мэри.

– Ну, и пла-а-н, ну, ты и стратег! – восхищенно воскликнул Скосырев. – Я бы до такого никогда не додумался, это уж как пить дать. Ладно, Валька, по рукам! Так и быть, старушку я беру на себя. Но как быть с дивидендами? Ты получаешь богатую наследницу – и это прекрасно. А я, что получаю я?

– Миллионершу, – хмыкнул Костин. – К тому же тебе не надо на ней жениться. Станешь тратить ее фунты и жить в свое удовольствие: все рестораны, казино, ипподромы, пляжи и театры будут в твоем распоряжении. Не так уж и плохо, а?

– Во всяком случае, лучше, чем сейчас, – почему-то невесело ответил Борька.

Два дня концессионеры присматривались к ресторану, куда время от времени заглядывала Полли Херрд. Так как Костин был с ней знаком, то, в принципе, можно было бы без всяких церемоний подойти к надменной англичанке, поздороваться и познакомить ее с Борькой. Но вот ведь незадача: леди Полли приходила в ресторан только по утрам – она там завтракала, а во время завтрака представлять незнакомых людей не принято.

Черт его знает, где эту норму светского обращения вычитал Костин, но он стоял на своем и к англичанке не подходил.

– А она вполне ничего себе, – протирая где-то раздобытый монокль, сиял неотразимой улыбкой Борька. – Кстати говоря, держу пари, что она никакая не аристократка: в своей предыдущей жизни эта дамочка была секретаршей, гувернанткой или даже продавщицей в одном из магазинов Херрда. Посмотри, как она держит вилку, как вытряхивает из пачки сигарету, как не промокает, а вытирает губы. Ой-ой, а как старательно мы оттопыриваем мизинчик, как хмурим бровки. Тьфу, ты! – почему-то разозлился Борька. – Как говаривал мой незабвенный партнер по висту поручик Гостев: «Видали мы таких ледей». Давай я пришвартуюсь к ней сам, клянусь честью, все пройдет без сучка и задоринки.

– Ни в коем случае! – шипел на него Костин. – Представить барона Скосырева должен я: это для того, чтобы со временем она стала испытывать ко мне чувство благодарности. Но где же, черт возьми, Мэри? Не морит же эта зараза ее голодом? – не находил себе места Костин.

– Да не кипятись ты, – успокаивал его Борька. – Может, прихворнула, а может, решила похудеть и села на диету.

– Какая там диета, куда там худеть! – загудел Костин. – И так коленки, как мои локти. Нет, – убежденно отчеканил он, – лучше русских баб никаких мадемуазелей, синьорин и леди нет и не может быть на свете!

– В чем в чем, а в этом я с тобой согласен, – поддержал его Борька. – Эх, какие были женщины! Закатишься, бывало, в номера и гудишь там… пока не закончатся деньги, – со вздохом добавил он.

Этот день никаких результатов не дал. От досады и отчаяния вечером Костин напился. Он купил бутылку коньяка, плеснул чуть-чуть Борьке: «Тебе нельзя, ты должен быть в форме!» – наставительно сказал он, а за остальное взялся сам.

– Эх, жизнь наша, жестянка! – пьяновато шумел он. – И куда нас, сирых, занесло?! На кой мне ляд этот курортный городишко под названием Сантандер? Нет, ты мне скажи, какого рожна мне тут надо, что я тут не видел, если, – сделал он очередной глоток, – если где-то там, делеко-о-о, есть Петроград? Я настаиваю, – поднял он палец, – что этот город надо называть именно так. Никаких там немецких Петербургов, да еще «Санкт», а просто и четко, по-русски, город Петра. А что означает этот самый «бург»? Скажи мне, ведь ты же этот, как его, ну, который знает много языков.

– Полиглот, – подсказал Борька.

– Кто-о-о? – захохотал Костин. – Полиглот? Это значит, что ты наглотался много слов?

– Наглотался, – завистливо посмотрел Борька на не до конца опорожненную бутылку. – А «бург» – это значит крепость, замок или оплот.

– Ага, выходит, что Санкт-Петербург – это крепость или оплот святого Петра. Почему крепость, а не город? Там же уже есть крепость – Петропавловская. Тогда получается, что Петропавловская крепость – это крепость в крепости? А это чистой воды дребедень, или, по-научному, о-о, я это слово знаю – тав-то-ло-гия, то есть повторение того же самого другими словами, ну, как «масло масляное».

– Ай да Валька! – искренне восхитился Скосырев. – Вот уж чего не ожидал, так не ожидал! Ты у нас, оказывается, не только артиллерист, но еще и грамотей.

– А ты как думал, – отпарировал Костин. – Как-никак, а три курса Петроградского университета окончить я успел. И хотя учился на филологическом, тяготел почему-то к точным наукам, и бегал на лекции по математике. Это и определило мою судьбу. Когда началась война, я бросил университет и подался в артиллеристы, да еще морские, там знание математики – первое дело.

– Да, пушкарем ты был знатным, – уважительно подхватил Скосырев. – Я помню, как на корабле говорили, что у капитан-лейтенанта Костина глаз – ватерпас.

– Да уж, прицелиться я умел, – сделал очередной глоток Костин и, страдая от жары, расстегнул рубаху и подошел к окну.

Борька так и онемел! Через всю Валькину грудь шел широкий багрово-синий шрам. А когда ветер приподнял и растрепал рубаху, Борька увидел, что начинавшая оплывать спина тоже в шрамах. Но держался Валентин уверенно, а вся его невысокая, но крепкая фигура источала силу циркового борца. Его бритая, прекрасно вылепленная голова с высоким лбом, орлиным носом и густо-черными глазами выдавала какую-то нерусскую, быть может, татарскую или кавказскую породу.