Читать книгу "Мир пауков. Крепость - Колин Генри Уилсон"

Люди позавтракали плодами и сушеным мясом, запивая молоком недозрелых кокосов. Пауки к тому времени тоже утолили голод (с восходом в тенета залетело множество крылатых тварей). Подойдя к паутине поближе, Найл почуял, что от нее исходит приятный сладковатый запах; должно быть, это он и привлекал насекомых.

– Чего мы, интересно, ждем? – прошептал Вайг.

– Не мы, а они, – ответил Найл не совсем внятно.

– Я и сам вижу, что они. Но чего?

– Скорее, кого… Я думаю, людей. Вайг и Сайрис посмотрели на него с любопытством.

– А ты откуда знаешь?

Найл, наклонив голову, пожал плечами. Ему не хотелось заводить разговор в присутствии пауков.

Прошло с полчаса. Солнце палило немилосердно, но с севера потягивал приятный ветерок. Люди укрылись в тени терновника. Пауки, наоборот, разлеглись на самом солнцепеке. Им, похоже, это было крайне приятно. Вот один из восьмилапых перевернулся на спину, подставив благодатному теплу серое мягкое брюшко.

Пауки настолько были уверены, что двуногие никуда не денутся, что совершенно не забыли об осторожности.

Найл решил провести эксперимент. Ему стало любопытно, как чутко пауки реагируют на мысленные сигналы опасности. Он представил, что вот сейчас вынимает из мешка металлическую трубку, раздвигает ее, превращая в копье, и вгоняет в незащищенное брюхо паука. Восьмилапый даже не шелохнулся.

Тогда Найл представил, как поднимает большой плоский камень и со всей силой обрушивает разомлевшему науку на голову. Опять никакой реакции. Найл понял: это из-за того, что он лишь тешится такой затеей, но не собирается ее осуществлять. Тогда он снова сосредоточился и попробовал представить: вот он подходит к плоскому камню, поднимает его над головой и трах по белесому брюху!

Наконец пауку стало не по себе Он шевельнул головой, чтобы окинуть взглядом всю местность, перевернулся на живот, подозрительно посмотрел на людей, и Найл почувствовал, как неуклюже, будто спросонок, паук прощупывает его мозг.

Парень мгновенно очистил разум, настроясь на мыслительную частоту шатровика. Бдительность паука ослабла, а через несколько минут он опять впал в дремоту.

И тут вожак неожиданно насторожился, вскочил на ноги (Найл еще раз подивился молниеносности его реакции) и внимательно посмотрел на север. Прислушался и Найл, но не уловил ничего, кроме шуршания ветра в кустарнике.

Прошла по меньшей мере минута, прежде чем он расслышал, как резко хрустнула ветка под чьей-то ногой. Отточенность паучьего чутья просто поражала.

Спустя секунду он с изумлением увидел среди деревьев человека, и по реакции пауков сразу догадался, что именно его они и дожидались.

Человек, уверенно шагавший навстречу, был очень высоким и широкоплечим, одет в суконную куртку, светлые до плеч волосы охвачены металлическим обручем. Найлу в первый миг показалось, что это Хамна, но когда человек подошел ближе, стало ясно: это вовсе не он.

Остановившись в десятке метров, человек опустился на одно колено и низко, почтительно поклонился. Вожак отреагировал резким импульсом (появление человека его не удивило), в котором как бы сквозило нетерпение: дескать, ну где тебя носит? Человек всем своим видом выражал покорность.

Паук отдал мысленную команду, что-то вроде: «Ладно, пора двигать», – и человек опять почтительно склонил голову.

Найл ожидал, что вновь прибывший поприветствует их, своих сородичей, или, по крайней мере, перекинется сочувственным взором. Тот же не удостоил их никакого внимания. Повинуясь жесту вожака, он подхватил сумку Найла и, закинув ее себе на спину, застыл, ожидая дальнейших указаний. Юноша с интересом изучал его лицо.

Глаза незнакомца были голубыми, кроткими, какое-то сонное равнодушие читалось в опущенных уголках рта и покатом подбородке. Двигался человек размеренно, и именно четкость его движений. Найл по ошибке принял за уверенность. На самом деле так могло действовать хорошо выдрессированное животное.

Когда Сайрис встала и коротким куском травяной веревки начала обвязывать волосы, мужчина бросил на нее мимолетный взгляд, но уже через долю секунды снова замер в ожидании приказов от пауков. Было очевидно, что он не испытывает к пленникам никаких чувств.

Вожак дал команду трогаться, и человек зашагал в северном направлении мерно и широко, Найл, Сайрис и Вайг двинулись следом, все трое невольно срываясь на трусцу, чтоб не отставать от вновь прибывшего.

Пауки с небрежной медлительностью фланировали сзади. Чувствовалось, что они довольны: основная часть пути уже пройдена.

Установив уже, что пауки общаются между собой, Найл решил незаметно проникнуть в сознание одного из них. Неблагодарное это оказалось дело.

Ум твари был таким же блеклым и безразличным, как у серого паукапустынника. Только в отличие от пустынника бурый, очевидно, совершенно не замечал попыток вторжения в свой разум. Не замечал потому лишь, что его внимание было направлено исключительно на общий фон. К чему-либо в отдельности он был равнодушен.

Темп задавал прибывший здоровяк, поэтому шли не так быстро, как вчера. Запах нагретой солнцем растительности чуть пьянил.

Вскоре юноша уловил незнакомый звук – это был гомон чаек. От волнения у него кровь застучала в висках, а когда минут через десять перевалили через невысокий холм и глазам открылось море, Найла пронизал такой исступленный, необузданный восторг, что он чуть не расхохотался во весь голос.

Эта панорама нисколько не походила на окрестности соленого озера Теллам. Здесь гладь была глубокого синего цвета и простиралась в такую даль, что казалось, нет ей конца. Волны с шумом накатывались на берег, где поджидало три небольших судна.

Водяная пыль обдавала лица, словно дождь, накатывающие из необъятной дали соленые волны, увенчанные белыми султанами пены, зачаровывали – подобное трудно было себе и представить.

На песке лежали люди. По окрику верзилы все поспешно поднялись и застыли навытяжку. Когда из поросли показались пауки, люди разом опустились на одно колено, выражая своим видом полное повиновение. Затем великан гаркнул что-то неразборчивое, и все снова вытянулись, прижав руки к бокам.

Найл с удивлением обнаружил, что среди них есть и женщины – сильные, большегрудые, волосы еще длиннее, чем у матери. Они стояли уставясь перед собой, ветер трепал их кудри, отдельные пряди хлестали по щекам, но ни одна даже не попыталась убрать их. Даже когда Найл с Вайгом остановились напротив, никто и бровью не повел.

Совершенно незнакомому со строевой дисциплиной Найлу ритуал этот показался причудливым и странным: люди словно пытались притвориться камнями или деревьями.

Сразу бросалось в глаза, что все сложены не хуже здоровяка-распорядителя – такие же мускулистые руки и сильные бедра. А вот в лицах – пускай приятных и с изысканными чертами – недоставало того, что делает человека неповторимой индивидуальностью.