Читать книгу "Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы - Джек Коггинс"

Какова бы ни была их долгосрочная цель, сама же кампания была проведена мастерски. Армия правого фланга под командованием Кайду (одного из сыновей Угедея, вторглась в Польшу, переправившись через Вислу, и нанесла поражение славянам под командованием принца Мечислава и полякам Болеслава. Был захвачен и сожжен Краков, а монголы переправились через Одер и взяли Вроцлав. Решающее сражение этого этапа кампании состоялось при Легнице. Здесь герцог Генрих Силезский сосредоточил своих германцев и моравцев вкупе с местными воинскими контингентами, а также тевтонских рыцарей. С юга на соединение с ним спешил Венцеслав Богемский – «Добрый Король» рождественского гимна. Но соединиться этим силам не было суждено. Когда богемцы находились на расстоянии одного дневного перехода, монголы наголову разгромили войско Генриха, в бою погибли и он, и все его воины, за исключением небольшой горстки рыцарей. Венцеслав благоразумно повернул обратно и занял оборонительную позицию. Кайду повернул на юг, в Венгрию, разграбив по дороге Моравию. Его монголы преодолели более 640 километров, разграбили и разрушили четыре больших города, выиграли два крупных сражения и захватили большую часть Польши и Силезии – и все это меньше чем за месяц.

Движение остальных трех колонн было организовано таким образом, чтобы все они соединились неподалеку от Пешта. Одна из трех других колонн перевалила через Карпаты, другая обошла их с юга, тогда как сам Субэдей, пустившись в путь последним, так как его маршрут был более прямым, повел свои основные силы прямо на Пешт. Через день после соединения всех трех колонн монголов венгры под командованием своего короля Белы и вместе со своими союзниками выступили наконец из Пешта. Коварный Субэдей медленно отступил, заставив тем самым чересчур самонадеянных венгров пойти за собой. Христиане, чья численность достигала, по оценкам, 100 000 человек, встали лагерем у реки Шайо. Монгольская армия находилась в это время где-то на другом берегу реки, но ночью Субэдей форсировал реку и окружил лагерь Белы. Яростная атака христианских рыцарей и пехоты была встречена обычным рассыпанным строем кочевников, которые сомкнули ряды только тогда, когда смертоносные стрелы сделали свое дело. Европейцам, как представляется, было просто нечего противопоставить монгольским лучникам. Ряды рыцарей постепенно таяли, а сосредоточенные в лагере значительные силы лучников и пеших воинов стали терять силу духа под градом стрел, на которые им нечем было ответить. В конце концов атака громадной армии христиан захлебнулась, и они начали отступление, которое неизбежно перешло в бегство. По словам летописцев, 70 000 человек погибло в сражении и во время погони, а Венгерское королевство было завоевано одним ударом.

Могли ли раздробленные силы Запада соединиться для того, чтобы дать отпор дальнейшим набегам? Вопрос остается открытым. По счастью, кроме нескольких набегов на Австрию, один из которых закончился окружением Вены и падением Нойштадта, да рейда до побережья Адриатики, монголы, по-видимому, не предпринимали никаких попыток развить свой успех. В феврале 1242 года в лагерь Субэдея на Данубе (Дунае) прибыл гонец, который принес известие о смерти Удегея и требование к нему и монгольским принцам прибыть на курултай в Каракорум. За два с половиной месяца гонец пронес эту новость почти через пять тысяч миль. Получив ее, старый монгол снова повернул своего коня в сторону восходящего солнца. Оставляя за собой опустошенные страны, армия начала долгий путь на родину. Когда ее знамена скрылись на востоке, чтобы никогда больше не возвратиться, владыки и народы Европы с облегчением вздохнули. Нашествие орды раскосых всадников было подобно ночному кошмару, и вот теперь они скрылись, столь же загадочно, сколь и появились. Но их вторжение радикально изменило расовую и политическую карту Центральной Европы.

Хубилай

Монгольские завоевания не закончились походом на запад – при Хубилае, сыне Чингисхана, ставшем хаканом в 1260 году, было завершено завоевание Китая. Однако централизованное семейное правление, как оно виделось Чингисхану, не было работоспособным. Громадные расстояния страшно затрудняли управление отдаленными районами, еще больше вредили делу семейные склоки и противоречия. Поэтому наследники хаканов правили в своих собственных землях и не спешили появляться на семейном совете в Гоби. Сам же Хубилай был в равной степени как монголом, так и китайцем. Он давно уже расстался с кочевой жизнью и променял неудобства войлочной юрты на роскошь летней резиденции Ксанаду. Хулагу, его брат, сверг халифа в Багдаде, занял Дамаск и был готов погрузиться с войском на корабли, чтобы отправиться на завоевание Египта. Что за странная компания собралась здесь! Хулагу и его монгольская орда, христианские рыцари-крестоносцы, армяне и грузины в «трогательном согласии» двигались на завоевание Иерусалима и Каира. Но вторжение так и не свершилось. Умер Мангу-хан, брат Хулагу, и семейный совет призвал завоевателя вернуться в Гоби. Вторгнуться в Египет тот поручил своему заместителю Китбуги, но, к удивлению всего Востока, этот неудачливый военачальник потерпел поражение и был убит мамлюками Бейбарса (который одно время служил в монгольской армии), а его войско изгнано из Каира. Это было первое крупное поражение монгольских армий за сорок лет, и известие о нем побудило Хулагу развернуться и начать собирать силы для полного разгрома Египта. Но во время переговоров с владыками Запада об объединенном натиске на ислам он неожиданно умер – по слухам, от яда, поднесенного ему мусульманами. Какова бы ни была причина его смерти, монгольское вторжение завершилось, и история отрицает факт того, что язычники-монголы помогали христианам Запада освобождать Гроб Господень. Но о мощи и громадном распространении кочевников говорит тот факт, что пока одна их армия действовала в Палестине, другие сражались в Южном Китае и Корее.

О монгольских воинах Марко Поло писал следующее: «Они могут совершать переходы длительностью в десять суток, во время которых питаются только кровью своих лошадей, каждый человек отворяет вену лошади и пьет кровь своего собственного скакуна… Во время переходов они питаются также молоком, заквашенным и затем высушенным до состояния твердого теста… Когда они пускаются в поход, то каждый человек несет с собой около десяти фунтов такой провизии. Каждое утро он кладет около полуфунта этого вещества в кожаный бурдюк и наливает в него воды, сколько необходимо. От скачки содержимое бурдюка постоянно взбалтывается и становится похожим на жидкую кашу, из которой они делают себе обед».

Подобная приспособляемость к обстоятельствам кочевой жизни была одним из ценнейших качеств монгольского воина. Это давало возможность командованию монголов осуществлять невероятной протяженности форсированные марши, на что не была способна ни одна из европейских армий с их медленно тянущимися обозами.

Что же касается вооружения – все современные авторы сходятся в том, что монгольские луки были чрезвычайно мощным и смертоносным оружием. Предположительно, во всех европейских армиях тогда имелось то или иное число арбалетчиков, но монгольский лучник мог выпустить несколько стрел за то время, пока арбалетчик выпускал одну.