Читать книгу "Все для тебя - Лидия Лукьяненко"

После этого разговора он словно стал ближе им: и Боре, и Рите, и Вике. Рита теперь даже не заикалась о сроке его пребывания у них. Если он в чем-то и был перед ней виноват, то жизнь его уже наказала. Ведь у нее есть семья, муж, дочь, и, как говорится никаких материальных или бытовых проблем. А он — кругом один, вот откуда, возможно, его домовитость и аккуратность. С ним никогда не было рядом такой женщины, как она, а иностранки, насколько ей известно, домашнюю работу не любят, вот и приходилось ему рассчитывать только на себя. Рита жалела его и уже не помнила прошлой обиды. Возможно, он не любил ее, говорила она себе и тут же возражала: нет, любил! Тогда почему бросил? Этот вопрос по-прежнему не получил ответа и снова ранил ее.

С мужем они теперь редко оставались одни. Им даже поговорить было некогда. Сначала она сторонилась их мужских разговоров, потом они вели их втроем, и только в спальне они оказывались наедине. Но теперь объятия Бориса не доставляли ей удовольствия. Она постоянно ощущала незримое присутствие Макса. Он был в другой комнате, он не спал, она знала это. Не спал и понимал, что происходит за стенкой. Она кожей ощущала его взгляд, и это было ужасно. И Рита под разными предлогами стала избегать близости с мужем. Борис сначала не обратил на это внимания, потом обиделся и, подумав, решил подождать, пока она сама проявит инициативу.

…В этот день Рита пришла с работы рано. Дома никого еще не было. Она быстро затолкала в стиральную машину белье и, нажав кнопку, стала мыть сантехнику. Машина гудела, и Рита не услышала звука открываемой двери. Она стояла в шортах и майке лицом к зеркалу и, напевая, ополаскивала уже вычищенную раковину. Вдруг она почувствовала, как теплые ладони сжали ее предплечья. Она вздрогнула и посмотрела в зеркало. Макс стоял сзади и обнимал ее. Выражение его лица поразило ее. Он резко повернул ее к себе и стал целовать. Он сжимал ее в объятиях так сильно, словно боялся, что она вырвется или надает ему оплеух. А Рита и не думала сопротивляться. Она слишком долго противилась этому, и теперь у нее не было сил остановить его. Он подхватил ее на руки и отнес в спальню. Странно, но ей даже в голову не пришло, что в любой момент может прийти муж или Вика, и тогда ничто не спасет ни ее, ни их семью…

Но Бог милостив, и домашние вернулись только тогда, когда она уже успела приготовить ужин.

…Рита лежала обессиленная и потрясенная. Она была счастлива и несчастна одновременно. Счастлива оттого, что он не забыл ее, и несчастна поэтому же. Лицо Макса было рядом. Он поглаживал и легонько целовал ее обнаженное плечо.

— Почему ты меня бросил? — задала она наконец этот мучивший ее семнадцать лет вопрос.

— Испугался, — помолчав, ответил он.

— Чего?

— Ну, нам же надо было что-то решать: жениться или разбегаться.

— И ты решил сбежать?

— Я не готов был к женитьбе.

— Понятно. — Ей стало холодно, и она, привстав, накинула халат.

Макс приподнялся на локте.

— Что тебе понятно?

— Что ты трус, как большинство мужчин.

Лицо Макса передернулось, он сел и тоже стал одеваться.

— Да. Тогда я боялся. Боялся обидеть тебя. Боялся этого разговора. И как видишь — не зря.

— А так ты думаешь, ты меня не обидел?

— Рита, мне что, нужно было прийти к тебе и сказать: я не хочу пока жениться?

— Не знаю… Наверное… Да, лучше было прийти и сказать.

— И как бы ты на меня посмотрела?

— Как заслужил, так бы и посмотрела!

— Если бы ты так посмотрела, тогда я точно женился бы! Вот поэтому и сбежал!

— Ты просто не любил меня! Ты и этих своих жен не любил! Ты говорил о них как о… о… мертвецах, а не как о живых, близких тебе людях. Ты вообще не способен любить!

Макс отшвырнул футболку, которую только что пытался надеть, подошел, сжал ее плечи и произнес, глядя в глаза:

— Тебя я любил и люблю.

Потом отвернулся и продолжил одеваться.

— Тогда почему… почему… ты такой?

Рита заплакала. Макс не стал ее утешать. Просто сказал:

— Так получилось. Прости…

Рита запуталась в своей жизни. Рядом находились сразу двое мужчин, и каждый по-своему был дорог ей. После того что произошло у них с Максом, она чувствовала вину перед Борей и не могла больше отказывать ему. Но в его объятиях она думала о Максе за стенкой, и ей было стыдно. Не находя оправдания своему проступку, она ощущала себя грязной. Если бы она когда-нибудь изменяла мужу или тот плохо обращался с ней, тогда еще можно было бы как-то объяснить самой себе, что происходит. А так она просто изнывала от чувства вины, в голове был полный хаос.

Наедине с собой она пыталась разобраться в собственных чувствах. С одной стороны, она любила и любит Макса, и Борис здесь ни при чем. С другой, у них семья, дочь, они хорошо прожили эти годы, они друзья. Тогда зачем ей Макс?

Или так: Борису нужна их семья, Максу — ее любовь, но она-то одна! Конечно, некоторые женщины совмещают семью и любовь, вернее — любовника, но она так не может.

Она думала об этом постоянно, пока не устала и не отупела. А в окружавшей ее жизни ничего не менялось. Борис с Максом по вечерам смотрели телевизор и пили пиво, иногда звали Вику «расписывать пулю». Вместе ужинали. Сидели рядышком, оживленно беседуя. Рита накладывала на тарелки еду и цинично думала про себя: кормлю их вместе за одним столом и ложусь с ними в одну постель. Было противно. Неужели Макс этого не понимает, не чувствует пошлости ситуации? Но как она могла допустить такое! Подчинялась ему, как зомби! Что это? Любовь? Или наваждение? Любовь должна нести радость и свет, а не вызывать угрызения совести.

…Она вернулась домой полная решимости. Это надо прекратить! Она больше не позволит Максу использовать себя. Он просто играет ее чувствами! Не женился, потому что боялся! А сейчас не боится! Пожимает руку ее мужу, а потом этой же рукой лезет ей под юбку!

Вика была дома. Собиралась идти гулять.

— Ты уроки сделала? — хмуро спросила Рита.

— Сделала.

— Покажи.

У Вики поползли на лоб брови.

— Ты что, станешь проверять мои тетради? С чего вдруг?

— С того, что ты, моя милая, пока ученица средней школы, а не дама взрослая, хоть и намалевалась, как… как черт знает что! — стала заводиться Рита, что вообще-то случалось довольно редко. Она была спокойной матерью и всегда признавала право дочери на самостоятельность.

— Мам, ты чего? — уже потише спросила Викуська, уставившись на мать во все глаза.

— Я тебе покажу — чего! А ну неси дневник!

В этот момент пришел Борис. Он был благодушно настроен, вероятно, в предвкушении приятного вечера со старым другом.

— Что за шум, а драки нет? — весело спросил он, снимая куртку.