Читать книгу "Одержимые блеском. О драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир - Аджа Рейден"

На острове множество гранитных отложений, оставленных отступающими ледниками в конце последнего ледникового периода. Огромные валуны, которые вы видите в Центральном парке, – это всего лишь верхушка пресловутого айсберга. Эти гранитные отложения вездесущи, они уходят глубоко вниз, делая землю непригодной для вспашки[12]. Зимой на Манхэттене слишком холодно, летом слишком жарко. Он страдает от ураганов и наводнений. Остров крошечный, его окружает ледяная переменчивая вода. На острове не было никаких природных материалов, кроме крошечных участков леса.

И все же какое-то время Нью-Йорк оставался столицей США. Когда он превзошел размерами Лондон и стал крупнейшим городом мира в 1925 году, Нью-Йорк стал неофициальной столицей мира. По иронии судьбы теперь это самая желанная недвижимость на планете.

Что же определяет его нынешнюю ценность?

Цены на недвижимость на Манхэттене подчиняются тем же базовым принципам эффекта дефицита. Другие города могут расти вширь. Но Манхэттен – это остров. Там можно строить только в высоту. На острове практически не осталось места для нового строительства. Цены определялись исключительно нехваткой площади.

Нехватка чего-либо – это сильная штука.

Иногда действует принцип «меньше да лучше», и в случае с Манхэттеном ключ к его ценности – это его размер. Нью-Йорк сам по себе как драгоценность. Судя по всему, эффект дефицита работает в любом случае, будь то караты бриллиантов или акры скалы.

Пространство на Манхэттене приобрело ценность только тогда, когда его стало не хватать. До массовой застройки и капитализма – до появления Уолл-стрит и финансового квартала – Манхэттен стоил немного, учитывая близость континента с огромными просторами и природными ресурсами.

С учетом всех этих обстоятельств мешок редких, экзотических «драгоценностей» в обмен на болотистый, необработанный остров уже не кажется такой уж плохой сделкой.

Гонка за пряностями

Какого черта голландцы делали в Новом Свете, тем более в долине реки Гудзон? Почему им вообще пришло в голову покупать этот каменистый топкий островок? В конце концов, Манхэттен – это не Багамы.

Если рассуждать с точки зрения денег, то ответ – пряности.

Немногие товары влекли людей с такой силой – то есть так быстро, так далеко и так отчаянно, – как это делали пряности. Почему?

Частично их привлекательность, как и у драгоценных камней, заключается в их редкости. На протяжении почти всей истории человечества доставать пряности было трудно и опасно. Как и многие драгоценности, их доставляли издалека, и это требовало невероятных усилий и затрат (иногда и крови). Кроме того, в отличие от большинства драгоценностей пряности использовали с практическими целями, начиная с лечения болезней и консервирования еды, а также как старомодную «дурь». Честное слово: при правильном употреблении многие «обычные» пряности дают весьма заметный наркотический эффект.

Но для путешественников, торговцев и финансистов, таких как голландцы, главным достоинством пряностей, как и драгоценностей, всегда оставался спрос. То, что один человек готов купить, десять человек будут пытаться продать. В Средние века за приобретение пряностей, их доставку и продажу разворачивалась нешуточная, зачастую кровавая борьба. Помните, у вас должно быть то самое красное печенье, которое трудно достать или, того хуже, другие могут купить раньше вас.

Веками западные державы в своих попытках захватить рынки пряностей в Восточной Азии шли обычным путем. Отправлялись в путь из Европы, заглядывали в главный торговый город Константинополь, а затем направлялись на Восток, по Великому шелковому пути в Китай. Поскольку путь большей частью проходил по суше, значит, это были караваны, переправы через реки и короткие морские путешествия. Дорога была тяжелой и долгой, даже когда она была доступной.

Но в 1453 году правитель Оттоманской империи султан Мехмед II после двухмесячной осады захватил Константинополь и закрыл европейцам доступ ко всем традиционным торговым путям. Главным державам нужно было найти новый путь в Азию, и побыстрее. С этого момента началась эпоха великих открытий, как будто кто-то выстрелил из стартового пистолета.

Как во времена космической гонки в 1960‑х годах, весь мир охватило возбуждение при виде открывающегося нового мира, до которого оставалось только дотянуться. Каждая страна, у которой хватало средств, приняла участие в этом соревновании, тогда как другие наблюдали со стороны с беспрецедентным энтузиазмом.

Назову лишь некоторые известные путешествия и открытия. В 1492 году Колумб отправился на запад, чтобы открыть путь в Индию, обещая привезти жемчуг и пряности. Это было глупостью, поскольку, даже если бы у него на пути не оказались Северная и Южная Америки, он бы все равно сначала попал в Китай. Его наиболее успешный соперник Васко да Гама поплыл на юг вокруг африканского мыса Доброй Надежды в 1497 году. Да Гаме повезло куда больше, чем Колумбу, если рассматривать этот успех с точки зрения достижения публично объявленной цели. Он доплыл до Индии под флагом португальской короны и вернулся два года спустя. Его корабль еле двигался под грузом драгоценных товаров и личной гордости. Примерно в 1520 году Магеллан совершил кругосветное плавание. (Во всяком случае, это сделал его корабль. Он сам погиб в сражении ближе к концу плавания, пытаясь найти путь к вожделенным индонезийским Островам пряностей.)

Как вы видите, первые попытки добраться до Востока предпринимали по большей части Испания и Португалия. У них было больше денег, корабли были лучше, и у них были самые отважные мореплаватели. Все вместе в сочетании с их принадлежностью к всемогущей католической церкви сделало эти страны фаворитами в гонке за пряностями и одновременно проложило им дорогу к социально-экономическому превосходству в мире[13].

У голландцев была веская причина оказаться позже других в Новом Свете. В пятнадцатом и шестнадцатом веках Голландия принадлежала Испании, и голландцам пришлось воевать (война длилась с 1568 по 1648 год), чтобы сбросить испанское владычество. Только после этого у них появилось свое государство, и Голландия смогла принять участие в гонке за пряностями и попытаться установить свое владычество в мире. В это время британцы были слабой нацией с нехваткой наличных. Когда королева Елизавета I вступила на трон в 1558 году, Англия была не в том положении, чтобы исследовать что-либо, кроме собственного банкротства.