Читать книгу "От летчика-истребителя до генерала авиации. В годы войны и в мирное время. 1936–1979 - Николай Остроумов"

В августе 1933 года сдал вступительные экзамены в Московский горный институт на шахтостроительное отделение. После месяца учебы мне объявили, что в связи с невозможностью предоставить общежитие в Москве я направляюсь в Томский горный институт. Я отказался, попросил справку о сдаче приемных экзаменов и нашел химико-технологический, в котором на инженерно-экономическом факультете был недобор.

Я был принят, получил место в общежитии и стипендию. Также продолжал думать об обучении в строительном институте. Осенью я узнал о приеме на вечернее отделение инженерно-строительного института. Имея вторые экземпляры документов, подал заявление о приеме. Выдержал вступительные экзамены и был принят на вечерний факультет гражданского строительства. Здесь занятия проходили два дня в неделю по вторникам и пятницам с 18 до 22 часов. От Серпуховской улицы до Коз ловского переулка ездил на трамвае «Букашке» (маршрут «Б»).

Первый семестр в обоих институтах закончил довольно успешно, при этом по высшей математике в инженерно-строительном институте получил отметку «хорошо», а в другом институте «удовлетворительно».

В конце апреля 1934 года всех молодых коммунистов и комсомольцев направили на медицинскую комиссию, располагавшуюся в клубе строителей в районе Басманной улицы. Никто не знал, какова цель этого обследования. Но благодаря особенностям медицинского осмотра (крутили на вращающемся стуле и требовали с закрытыми глазами сделать несколько шагов) прошел слух, что отбирают молодых здоровых парней в авиацию. После обследований потребовали написать подробную автобиографию. Я этим слухам не верил, так как, еще когда учился в Брянске, в 1932 году на медицинском обследовании меня уже признали не соответствующим требованиям службы на флоте (был отбор в военно-морское училище имени Ф. Дзержинского).

В Брянске в те времена на аэродроме базировалась авиабригада. Мы часто видели в небе воздушные бои истребителей. За девушкой моего друга Вовки Голованова Марией Коржуховой ухаживал летчик, которого звали Лешка Благовещенский. Я внимательно рассматривал его летную форму с птицей на рукаве. Мечта об авиации так и оставалась мечтой. Еще более эта мечта стала навязчивой, когда в доме врача Булгакова и его дочери Зои, которая была моей сокурсницей, я увидел в морской форме с летным знаком на левом рукаве синего кителя, с двумя орденами Красного Знамени морского летчика из Ленинграда.

Учась в институте, ранее я сдал зачеты на значок ГТО («Готов к труду и обороне»), был ворошиловским стрелком, а на студенческих спортивных соревнованиях получил серебряный значок за первенство в беге на 100 метров. Я был признан годным для службы в авиации. На мандатной комиссии, на которой присутствовали большие командиры, мне задали вопрос: «А не было ли у вас родственников врачей?» Я ответил, что не знаю таких, что у меня были родственники больше по почтовой линии». После комиссии в коридоре мне дали талон, на котором была написана буква «П», и сказали: «Можно быть свободным, а результат узнаете позже».

В июне я стал студентом второго курса химико-технологического института, и вдруг меня вызвали в канцелярию института и сказали, что меня направляют в военный лагерь в районе Покровское-Стрешнево. «Но вы остаетесь студентом и готовитесь ко второму курсу». Инженерно-строительный институт я уже перестал посещать, так как уже знал, что буду направлен на военную службу.

Лагерь располагался в лесу с прилегающим полем. Распорядок был военный, по расписанию трехразовое питание, днем – обучение полетам на планерах. 18 августа 1934 года был второй после первого в 1933 году праздник День воздушного флота. Днем мы видели, как с Тушинского аэродрома взлетали группы самолетов различного типа. После воздушного парада в Тушине мы показывали полеты на планерах. В основном это были подлеты без разворота, взлет, полет и посадка. Вечером разрешили увольнение в город. Я посетил жившего на окраине Москвы дядю Николая и оставил ему на хранение свои гражданские пожитки. Сказав, что скоро нас отправят, но куда – пока не знаем. 30 августа я был отпущен из лагеря с указанием пока учиться в институте и ждать вызова.

2 сентября в канцелярию института пришла бумага, согласно которой я должен был 3 сентября в 10 часов утра явиться готовым к отъезду на Павелецкий вокзал в комнату военного коменданта. В Харькове и Ростове в буфете мы получали питание. После пересадки на другой поезд нам сказали, что едем в город Ейск. По прибытии в этот город нас сразу же отвели в баню и объявили, что мы теперь курсанты Военной школы морских летчиков.

Военная школа морских летчиков

В бане нам выдали военное обмундирование. После стрижки под ноль помылись и строем пошли в столовую. В столовой нам дважды наливали флотский борщ, затем макароны по-флотски и, конечно, компот из свежих фруктов. После этого каждому выдали по два значка-крылышка, которые мы прикрепили на воротники и стали похожими на курсантов авиационной шкалы. Обмундирование было не морское, а авиационное. Каждый получил койку в казарме 2-й авиаэскадрильи.

На следующий день в шесть часов утра по сигналу дежурного мы были подняты с кроватей. Приказано было надеть сапоги и брюки, снять нижние рубашки и строем отправиться на плац для утренней зарядки. Так потом было каждый день. Отбой – в назначенное время по команде дежурного по казарме.

Эскадрилья состояла из двух отрядов, каждый из пяти звеньев. Звено состояло из шести курсантов.

В течение первого полугодия шел курс молодого красноармейца. Старшина звена занимался строевой подготовкой каждого курсанта. Это был хорошо обученный в строевом отношении старослужащий. Потом отрабатывались строи отделения, взвода, наконец, строевой роты. Проходила огневая подготовка в тире и в поле. Одновременно проходили занятия по изучению устройства самолета У-2 и его мотора М-11, их эксплуатации и технического ухода. После первого полугодия строевые занятия закончились. Началось изучение летных дисциплин: аэродинамики, штурманского дела, эксплуатации авиатехники. На самолете У-2 после сдачи экзамена по его эксплуатации и управлению на аэродроме начались пробежки. Курсант должен был научиться запуску мотора, сигнализации об уборке колодок из-под колес, научиться проверять, нет ли на крыльях и под колесами колодок, просить у стартера разрешения на рулежку. Получив его, плавно работая ручкой газа, запустить мотор, после чего начать руление и, увеличивая газ, ускорять движение.

В последующих рулежках разрешалось увеличить скорость пробега и подъем заднего оперения самолета, не отрываясь передними колесами от земли. Мы познакомились со своими начальниками, прежде всего с инструктором, который провел весь курс обучения от первого до последнего полета. Это был летчик Шевченко, он носил на петлицах два кубика (тогда еще не были введены командные звания). Командиром летного звена был Бурдин, он носил три кубика. Командиром отряда был Рассудков, он носил шпалу на гимнастерке. Командир 2-й эскадрильи был Тужилкин. У него на петлицах был ромб.

В марте 1935 года было уже тепло, и мы готовились к перебазировке на полевой аэродром около села Александровка. Командир отряда приказал всем подготовить скатки из шинелей в виде эллипса со связанными концами, чтобы можно было надеть их через плечо, а также протереть насухо свои винтовки. Они обычно стояли в казарме в стойках у каждого отряда, а в эскадрилье их было две.