Читать книгу "Барабаны зомби - Джим Батчер"

Мавра.

Последняя треть листка была занята не буквами. Вместо этого к ней крепился полоской скотча локон золотых волос. Я сравнил их с фотографиями.

Волосы принадлежали Мёрфи.

Черт. Мавра держала ее на мушке. Имея на руках фотографии, запечатлевшие ее как убийцу (да и меня, кстати, в качестве по меньшей мере сообщника), Мавра могла в считанные часы вышибить ее из полиции и упрятать за решетку. Однако еще хуже были волосы. Мавра очень неплохо колдовала... черт, по этой части она могла сравниться даже с чародеем не последнего пошиба. Располагая волосами Мёрфи, она могла делать с той буквально все, что пожелается, и ни одна душа на свете не смогла бы помешать этому. Мавра могла убить ее. Мавра могла хуже, чем убить ее.

Мне не потребовалось много времени, чтобы принять решение. В сверхъестественных кругах перемирие, подкрепленное словом чести, имеет силу закона — в особенности, если слово это дают пережитки старого мира вроде Мавры. Если она предлагает перемирие для переговоров, значит, так оно и есть. Она хотела сделку.

Я еще раз посмотрел на фотографии.

Она хотела сделку, и переговоры собиралась вести с позиции силы. Значит, шантаж.

Но если я не пойду на это, Мёрфи все равно что мертва.

Глава вторая

Мы с псом подошли к моей могиле.

Кладбище Грейсленд — место известное. Описание его можно найти почти в каждом путеводителе по Чикаго — ну, или там, в интернете... не знаю, проверить не могу. Это самое большое кладбище в Чикаго, и одно из самых старых. Со всех сторон его окружают стены — капитальные такие стены — и всяких там сказок и россказней про призраков и прочую жуть с ним связано предостаточно. Могилы здесь самые разные: от крошечных участков с простыми надгробными плитами в изголовье до полноразмерных копий греческих храмов, египетских обелисков, исполинских статуй — даже пирамида одна есть. Ни дать, ни взять кладбищенский Лас-Вегас, и моя могила тоже находится здесь.

На ночь кладбище закрывается для посетителей. Большая часть кладбищ закрываются, и на то есть причины. Причины эти всем известны, хотя говорить об этом не принято. Дело не в том, что там находятся мертвые люди. Дело в том, что там находятся и не совсем чтобы мертвые люди. Призраки и прочие темные создания встречаются на кладбищах чаще, чем в других местах, особенно в старых городах, где самые старые и большие кладбища расположены прямо в центре застройки. Затем вокруг них и строят стены, пусть даже высотой в каких-нибудь два-три фута: не для того, чтобы не пускать людей внутрь, но для того, чтобы не выпускать наружу тех, других. Стены в магическом мире обладают особой силой, а стены вокруг кладбищ укреплены негласным желанием держать живых и неживых, так сказать, по разную сторону стола.

Ворота оказались заперты, а в маленьком строении — слишком капитальном, чтобы назвать его будкой, и слишком маленьком, чтобы назвать его как-то по-другому, дежурил сторож. Но я бывал уже здесь и знаю несколько способов попасть при необходимости внутрь и выйти обратно. Например, в северо-восточном углу строители-дорожники оставили у стены кучу гравия, достаточно высокую, чтобы с ее помощью могли перебраться даже мужчина с одной здоровой рукой и крупная, не отличающаяся особенной уклюжестью собака.

В общем, мы забрались внутрь — Мыш и я. При всех своих внушающих уважение размерах Мыш практически еще щенок, так что лапищи его кажутся по сравнению с остальными частями тела непропорционально большими. Сложением своим пес напоминает статуи — ну, знаете, те, что ставят обычно перед входами в китайские рестораны. Широкая и мощная грудь, да и нос ничего такой, тоже мощный. Мех у него темно-серый, а кончики хвоста и пушистых ушей, а также нижняя часть лап черные. Вид у него пока немного нескладный и неуклюжий, но дайте ему с полгода нарастить мускулатуру, и он превратится в настоящее чудище из мифа. И будь я проклят, если возражаю против присутствия моего личного монстра при встрече с вампиром на моей же собственной могиле.

Я нашел ее неподалеку от довольно известной могилы девочки по имени Инес, которая умерла лет сто назад. Ее могилу украшает изваяние, напоминающее Алису из первых изданий Кэрролла: этакий ангелочек в викторианском платье. Ходят слухи, что девочкин дух время от времени вселяется в статую и начинает бегать и резвиться средь могил и даже окрестных кварталов. Сам я, правда, этого не видел.

Но, черт подери, статуи на месте не оказалось.

Моя могила из самых скромных. К тому же она который год уже остается незарытой: вампирская баронесса, купившая для меня этот участок, устроила все именно так. И гроб в ней стоит в постоянной, так сказать, полной боевой готовности — типа, как президентский самолет, только пострашнее чуток. Мертвецкий борт номер один.

Надгробная плита простая, мраморная — вертикальная стела, зато на ней выгравирована золотыми буквами надпись: ГАРРИ ДРЕЗДЕН. Ниже красуется золотая пентаграмма, вписанная в окружность пятиконечная звезда — символ заключенных в воле смертного магических сил. А еще ниже вторая надпись: ОН УМЕР ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО.

Очень отрезвляющее место для прогулок.

То есть, все мы умрем рано или поздно. Умом мы все понимаем это. Эта мысль приходит к каждому в молодости и пугает до такой степени, что мы потом больше чем на десять лет пытаемся убедить себя в том, что все это фигня, и мы бессмертны.

Смерть не из тех вещей, о которых приятно думать, но и отделаться от нее невозможно. Что бы вы ни делали, как бы ни закаляли тело, как бы истово ни ударялись в религию, или медитировали, или постились, сколько бы денег вы ни перечисляли на благотворительность, вам никуда не деться от простого, но незыблемого факта: в один прекрасный день все кончится. Солнце взойдет, земля продолжит вращение, люди займутся своими обычными делами — только вас при этом уже не будет. Вы будете лежать, холодный и неподвижный.

И несмотря на любые религиозные убеждения, на свидетельства переживших клиническую смерть, на все вымыслы и домыслы, смерть остается абсолютной загадкой. Никто не знает точно, что же там, потом. Это если допустить, конечно, что это "потом" есть. К тому, что ждет нас там, во мраке, все мы идем наугад.

Смерть.

Ее не избежать.

Ты.

Тоже.

Умрешь.

Осознание этого факта и так дается достаточно мучительно — но поверьте мне на слово, оно заиграет совершенно новыми красками и эмоциями, когда вы думаете об этом, стоя на краю собственной могилы.

Так вот, я стоял там среди безмолвных плит и монументов, а осенняя луна светила мне. Кузнечиков в конце октября уже не слышно, но до меня доносились шум движения, гудки, шум самолетов в небе, далекая музыка — город продолжал жить своей жизнью, и это ободряло меня немного. Туман с озера Мичиган — обычное дело осенними ночами, но сегодня он выдался особенно густой, и щупальца его змеились по земле между камней. В воздухе ощущалось безмолвное, набухшее разрядами напряжение — впрочем, для осеннего вечера и это в порядке вещей. До Хэллоуина оставались считанные дни — время, когда границы между материальным Чикаго и потусторонним миром, Небывальщиной, слабее всего. Я ощущал движение беспокойных теней, по большей части слишком слабых, чтобы явиться глазам смертных; они шныряли в сгустках тумана, пробовали на вкус напитанный энергией воздух.