Читать книгу "Черчилль. Частная жизнь - Дмитрий Медведев"

Легко представить, какое влияние оказывала атмосфера старого замка на воображение маленького Уинстона. Все апартаменты дышали памятью великого предка-полководца. Сцены великих битв, запечатленные на громадных картинах и гобеленах, всеобщая атмосфера роскоши и великолепия.

Сегодня дворец открыт для публики, но, даже несмотря на все современные нововведения — аттракционы, мини-поезд «Уинстон Черчилль», сувенирные лавки, — Бленхейм по-прежнему остается пусть и огромным, но загородным домом. А все эти новшества, навеянные XXI веком, не более чем результат проникновения бизнеса во все сферы человеческой деятельности.

Викторианское детство

В 1880 году Дженни произвела на свет еще одного мальчика — Джека. Несмотря на прибавление в семействе, леди Рандольф уделяла немного времени воспитанию молодого поколения. Куда больше ее волновали участие в различных приемах, банкетах, литературных проектах и всевозможных обществах. Своего отца дети будут видеть еще реже. В конце 1930-х годов во время одного из семейных ужинов в Чартвелле Уинстон с грустью в голосе признается своему сыну:

— Сегодня вечером у нас с тобой состоялся продолжительный и живой разговор, длившийся значительно дольше, чем мое общение с отцом на протяжении всей нашей совместной жизни.

Как верно заметит биограф Черчилля Рой Дженкинс, «… в этом определенно состоит величайшая ирония, что спустя более ста лет после своей смерти лорд Рандольф войдет в историю, как отец». [29]

В целом в подобном отношении не было ничего удивительного — няньки, гувернантки, кормилицы и учителя составляли вполне обычную практику для того времени. Согласно историку Ральфу Мартину, «в большинстве аристократических британских семей между поколениями лежала пропасть сдержанности, охраняемая рамками благопристойности». [30]

Листая подшивки журналов и газет той эпохи, можно встретить удивительные советы. Например, солидный журнал «The World» в одном из своих номеров за ноябрь 1874 года рекомендовал великосветским дамам «держаться подальше от детской, успокаивая себя тем, что у вас есть малыш. Пусть гувернантка приведет детей пару раз в гостиную, чтобы с ними можно было поиграть, как с милыми котятами». [31]

Следуя таким добрым советам, мамы, как правило, виделись с детьми несколько минут в день, а их мужья вообще старались не сталкиваться со своими отпрысками, что не могло не доходить порой до курьезов. Так, один из современников королевы Виктории признавался, что за всю свою жизнь беседовал лишь раз (!) с собственным отцом. Другой викторианец оказался немало шокирован, когда, похвалив няню за то, что у нее такие чистенькие детки, с удивлением узнал, что это его собственные чада.

Несмотря на отсутствие родительской ласки, Уинстон был не совсем одинок в детские годы. После рождения его передали кормилице миссис [32] Эверест. Это была незамужняя женщина 42 лет. Происходила она из графства Кент, и одним из самых сильных ее влияний на Уинстона станет любовь к данной земле, которую она называла не иначе как «садом Англии».

С первых же дней знакомства миссис Эверест проникнется к своему воспитаннику глубокой симпатией и нежной любовью, которые будут взаимны. Спустя четверть века Черчилль сядет за свой первый и единственный роман «Саврола», где и воздаст должное этой добродушной женщине:

«Сразу после рожденья он был отдан на воспитание кормилице, окружавшей его преданной заботой и лаской. Странная вещь — любовь этих женщин. Возможно, это единственная бескорыстная любовь на свете. Ведь насколько естественна любовь матери к сыну — такова ее материнская природа, юноши к своей девушке — это тоже может быть объяснено, собаки к хозяину — тот ее кормит, мужчины к другу — он стоял рядом в моменты сомнений. Во всех этих случаях есть разумное толкование. Но любовь приемной матери к ребенку, заботу о котором ей поручили, на первый взгляд кажется совершенно необъяснимой. Это явление одно из немногих доказательств, что природа человечности гораздо выше банального утилитаризма, и что мы всегда можем надеяться на благоприятную судьбу». [33]

На протяжении всей своей жизни Черчилль сохранит добрую память об этом светлом человеке, сыгравшем огромную роль в его детские годы.

В декабре 1876 года седьмой герцог Мальборо получит назначение на пост вице-короля Ирландии. С главой семейства в Дублин также переедут Рандольф, Дженни, маленький Уинни и миссис Эверест. Родители Уинстона и здесь продолжат вести шумную светскую жизнь, по-прежнему посещая различные банкеты, балы и приемы. Дженни найдет Ирландию «очень приятной, полной развлечений и разнообразных занятий». Больше всего ей понравится охота.

Как это ни парадоксально, но именно с Ирландией и будут связаны первые воспоминания великого британца. Вот его дедушка открывает памятник лорду Го. В окружении огромной толпы и группы солдат, облаченных в алые мундиры, герцог Мальборо громогласно произносит:

— … И залпом всесокрушающего огня он рассеял вражеские ряды!

Как напишет впоследствии сам Черчилль, данная речь станет его первым осмысленным воспоминанием. [34]

Не соглашаясь со своим отцом, его сын Рандольф, [35] автор двух первых томов официальной биографии, заметит:

— Когда папе исполнилось пятьдесят пять (именно в этом возрасте Уинстон писал мемуары «Мои ранние годы». — Д. М.), его память была по-прежнему цепка и точна, хотя и давала иногда сбои. Так, например, она изменит ему с первым воспоминанием, которое произошло не в 1878 году, когда ему только исполнилось четыре года, а в феврале 1880 года, всего за несколько недель до отъезда Мальборо из Ирландии. [36]