Читать книгу "Лишенная детства - Софи Анри"

Эшийёз… Я обожаю мой городишко и знаю в нем каждый уголок. С моей бандой — пятью ребятами чуть постарше меня — мы носимся по нему во всех направлениях и всеми возможными способами — пешком, на велосипедах, на роликовых коньках, галопом, хохоча… После занятий в школе и в выходные этот спокойный городок величиной с носовой платок и все окрестные поля становятся для нас игровой площадкой. В ближнем лесу мы построили себе хижину, которой восхитился бы любой архитектор, если бы ему пришлось заблудиться в наших забытых Богом чащах. Мы на славу потрудились, возводя этот дворец из ветвей. Он получился совсем как настоящий — с крышей, дверью и даже туалетом, и в нем была мебель, сколоченная тремя гвоздями из двух досточек в родительском сарае. Высунув языки от старания, мы мастерили соломенные кровати, делали стулья, устанавливали стол и развешивали для красоты фотографии по стенам. Во дворе на барбекю — а оно у нас тоже имелось! — мы часто жарили колбаски, а когда в меню бывали маршмеллоу, домашние задания могли и подождать! В этой «пещере с сокровищами» я не замечала, как бежит время, а может, делала вид, что позабыла о своих часиках, чтобы повеселиться подольше. Папа принимался укорять меня, когда я возвращалась домой позже дозволенного с кучей ворованных фруктов, но уже через три минуты гладил по голове. Все забывалось, и я снова убегала играть.

Но если дело касалось принципиальных вопросов, родители были непреклонны: нам в обязанность вменялась элементарная вежливость при общении со всеми — «спасибо!», «здравствуйте!», «извините!» — и уважительное отношение к старшим. Из этих правил не было исключений. Что до остального, к примеру, опоздания домой на пару минут с прогулки, то мои родители вовсе не являлись слепыми поборниками дисциплины. Да и нужды в этом не было: невзирая на повадки сорвиголовы, я хорошо училась и, даже если и бывала задиристой, то невежливой — никогда. К тому же мои родители думали, что на улицах нашего такого спокойного городка со мной не может случиться ничего плохого. Рядом всегда моя банда, да и всех жителей Эшийёза я прекрасно знаю, в том числе родителей Лоры и семейство Ливр, чьи дети составляют половину нашей компании. По соседству с нами живет Мария, симпатичная булочница, которая иногда заходит к нам, чтобы подарить одежду, из которой выросла ее старшая дочь. Сын Марии Седрик ходит вместе со мной на тхеквондо, а мой отец иногда пропускает по стаканчику с ее мужем МанЮ[8]. Он тоже славный малый; недавно, на празднике 14 июля[9], он участвовал в забеге в мешках и бузил, как ребенок. На городскую площадь выходит дом моей лучшей подружки СюзИ, одноклассницы Седрика. Она на два года младше меня, но, как говорится, рыбак рыбака видит издалека, поэтому мы быстро поладили; ее старший брат Джефферсон в моем классе, а их мама, та самая Кароль, чьи белые кудри не дают покоя местным кумушкам, тоже меня очень любит: когда я переступаю порог их дома, меня всегда угощают чашкой теплого шоколада с пенкой… Мои родители бывают в гостях у лесника Фернана, оригинала, который держит в качестве домашнего животного лысого попугая, все повторяющего за ним и любую тираду заканчивающего фразой: «Эй, потише, здесь глухих нет!»

И каждый раз, услышав это, я умираю со смеху. В число моих любимых соседей нужно включить и Джонатана, красивого белокурого мальчика моих лет, и Мадам Капусту — маленькую морщинистую старушку, которая в любую погоду катит по улочкам Эшийёза свою тачку с овощами. Не зная, что я придумала для нее обидное прозвище, эта добрейшая женщина регулярно покупает мои работы в технике пэчворк. Я продаю их жителям городка, таким образом зарабатывая себе карманные деньги. При всей своей непритязательности мои поделки пользуются спросом. Все мамаши городка меня обожают, и мне достаточно обойти несколько домов, чтобы все распродать и вернуться домой с набитым конфетами школьным рюкзаком. В общем, у нас очень милые соседи. А с теми, к кому этот эпитет относится в меньшей степени, у меня особые отношения. Ворчунов и сплетниц я и моя банда наказываем, как они того заслуживают, — как только стемнеет, обносим их сады и огороды. Ату кисло-сладкой смородине, сочным черешням, душистой малине! Прокравшись в их владения, мы поедаем сладкие ягоды, облизывая сок с пальцев, потом вскакиваем на велики, довольные, с полными животами и карманами, а разъяренные соседи пытаются догнать воришек! Но ведь если бы не мы, все эти богатства попросту сгнили бы на корню, верно?

— Это будет им наукой, — заключаю я тем же вечером без малейших угрызений совести, рассказывая за ужином семье о своих похождениях.

От родителей, хотя они временами сами этому не рады, я унаследовала чувство справедливости и хорошо подвешенный язык.

И мои школьные учителя за это расплачиваются. Мой дневник пестрит призывами меньше разговаривать с подружками на уроках и больше работать. Не стану спорить: я — отчаянная болтушка. Не проходит недели без того, чтобы меня не наказали, и взрослые уже не знают, что бы такое придумать, чтобы заставить меня замолчать. Поставить в угол, заставить писать повторяющиеся строчки, лишить отдыха на перемене — с меня все как с гуся вода. Стоя в углу, я потихоньку сдираю со стен краску, кривляюсь за спиной у учительницы, и мои одноклассники хохочут; тысячу раз написав «я больше не буду разговаривать на уроке», я продолжаю болтать как ни в чем не бывало. Короче говоря, я — смутьянка и вместе с тем тайна: не особенно убиваясь над учебниками, я получаю самые высокие отметки. Я всегда первая или вторая в классе, и мне достаточно всего раз прочитать параграф, чтобы знать урок наизусть. Отвечать на вопросы учителя в классе я тоже отлично умею. Однажды на утреннем уроке речь заходит о кончине Моцарта. Когда учительница задает вопрос, я сразу же поднимаю палец:

— Я знаю! Вызовите меня! Я знаю, как он умер!

— Морган!

— Моцарта закопали вместе с бедняками и бродячими акробатами в выгребной яме!

Учительницу мой ответ явно позабавил, но это ни на секунду не поколебало моей уверенности. Я знаю, что права, потому что об этом мне рассказал папа.

А мой папа знает все.

Он знает генеалогию королей и умеет залить бетонный пол, починить стул и превратить корявое полено в симпатичный табурет. Он знает историю войн, всех войн, даже тех, что происходили в России и в древнем Риме. Мой отец получил свой диплом бакалавра и дальше учиться не пошел, но в области гуманитарных и естественных наук у него познания очень широкие. Сидя бок о бок, мы часами смотрим по телевизору «Les Mercredis de l’histoire»[10] и научные программы, которые маме кажутся ужасно скучными. Когда он мастерит что-нибудь в подвале, а я путаюсь у него под ногами, папа рассказывает мне, смахивая пыль с большой берцовой кости, как умер последний монарх Франции, рассказывает о религии, о Столетней войне, о Средневековье. Слушая его, я представляю рыцарей в шлемах, вооруженных до зубов и бегающих по подземным ходам под нашим домом от церкви к нынешней мэрии и обратно; я буквально слышу их торопливые шаги и вздрагиваю от страха и удовольствия. В следующую минуту отец переключается на фараонов, и вот я уже в Карнаке, в Гизе или в Саккаре, среди пирамид. Храмы, обелиски, спрятанные сокровища… Мама зовет нас ужинать, но ведь рассказ еще не закончен! Я хочу знать больше! Благодаря отцу я мысленно путешествую по миру. Благодаря его рассказам — настоящей машине времени! — в моей душе пробиваются ростки страстей, которые навсегда останутся со мной — любовь и интерес к истории, археологии и другим наукам.