Читать книгу "Субмарины-самоубийцы. Секретное оружие Императорского флота Японии. 1944-1947 - Ютака Ёкота"

– Собраться вокруг меня! – приказал он, указав рукой на одну из ближайших торпед. – Вы, ребята, очень скоро познакомитесь с этой штукой. Освоите ее и будете знать до мелочей. А потом выйдете на ней в море и нанесете удар по врагу. – Наш новый командир помолчал, а затем продолжил: – Это новое оружие называется «кайтэн», – сообщил нам он, – но в целях секретности его всегда именуют «мару року канамоно» – «металлический фитинг диаметра шесть». Таким образом, когда такое наименование встречается в переписке, донесениях или технических документах, никто, кроме немногих членов Верховного командования и штаба подводного флота, не сможет понять, о чем идет речь. Посторонний человек решит, что имеются в виду какие-нибудь запасные части или корабельное оборудование. Он не будет ничего знать о том, чем мы здесь занимаемся, и сведения о нашей работе здесь не станут достоянием врага. Как вы, безусловно, уже поняли, это человекоуправляемая торпеда, способная нести одного человека. Она имеет скорость большую, чем любой корабль, поэтому ни один корабль не может уйти от нее. – Итакура пристальным взглядом обвел наши лица. – Вы все прибыли сюда добровольно, – сказал он, – так что вы должны были рассчитывать на нечто в этом роде. И все же вы все проходили летную подготовку и можете сейчас испытывать разочарование, поскольку это оружие никак не связано с авиацией. Я вполне могу понять это, так что если кто-либо из вас изменит свое решение, то пусть обратится ко мне до конца дня. Я приму меры к тому, чтобы вам позволили продолжить летную подготовку и не задавали никаких вопросов.

Некоторые из моих товарищей переглянулись. Никто не проронил ни слова, но я мог читать их мысли, как свои собственные. Неужели этот офицер и в самом деле думает, что мы проделали весь этот путь сюда из Цутиуры только для того, чтобы поглазеть на торпеду? Да мы же вызвались отдать жизнь за родину! То, как это произойдет, вряд ли имеет значение, если, как нас заверил капитан Ватанабэ, мы сможем поразить врага. Что же касается меня, то уже по прибытии на базу Куре я понял – это новое военное изобретение так или иначе будет оружием, связанным с водой, и по-прежнему был тверд в своем решении.

– И еще одно, – продолжал капитан 3-го ранга Итакура. – Я хочу, чтобы вы знали следующее. Хотя я и являюсь вашим командиром, я также один из водителей торпед «кайтэн». Как и вы, я тоже однажды брошусь на врага в одной из них. Возможно, вместе с кем-нибудь из вас нам будет поручено выполнение одного и того же задания.

Тон его голоса стал необычайно серьезным.

– Несколько дней тому назад, – произнес он, – человек по имени Хироси Куроки, один из изобретателей этого оружия, погиб при несчастном случае во время освоения торпеды. Подняв «кайтэн», мы нашли там его духовное завещание. Это впечатляющий документ, источник надежды и уверенности в победе для всех вас. Я уверен, что вы будете упорно готовиться и достойно выполните свой долг, доказав тем самым, что Куроки погиб не напрасно.

И снова это! Типично офицерское завершение речи. Но на этот раз слова эти прозвучали куда весомее, чем когда-либо. Голос моего командира был ровен и спокоен. Никакого крика, разжигающего огонь в крови. Голос этот вселял в вас уверенность, не стараясь воодушевить вас. В конце концов, когда перед вами стоят люди, готовые отдать свою жизнь, выполняя ваш приказ, нет никакой необходимости побуждать их сделать все возможное для этого. Капитан 3-го ранга Итакура просто просил нас приложить все усилия для овладения техникой обращения с этим новым оружием, чтобы, когда придет время, мы смогли применить его мастерски. В таком случае враги будут обречены принять смерть в тот же миг, когда и мы сами расстанемся с жизнью.

Капитан 3-го ранга Итакура замолк, обводя взглядом наши лица. Он пытался прочитать в них, стала ли решимость человека менее определенной, когда он узнал, что представляет собой это новое оружие. Я взглянул на стоявших вокруг меня товарищей и подумал, что они выглядят столь же спокойными, как и всегда. Я был уверен, что и мое собственное лицо осталось таким же спокойным, потому что взгляд командира лишь мельком скользнул по нему. То, что он увидел, должно быть, удовлетворило его, потому что он улыбнулся и сказал:

– Что ж, пока это все. Я только хочу еще представить вам командира вашей группы.

Вперед выступил невысокий, но даже на вид очень сильный офицер.

– Я младший лейтенант Тёса, – сказал он. – В период вашей подготовки я буду ответственен за группу с Цутиуры.

Человек этот произвел на меня сильное впечатление. Не отличаясь высоким ростом, он был широк в плечах и выглядел как борец сумо. Мощные мышцы различались даже сквозь форменную одежду. Обратившись к нам, он тоже не стал напрягать свой голос. Самый его вид требовал напряженного внимания. Он производил впечатление скалы, и я почувствовал – всем остальным из нашей группы, как и мне, понравилось, что именно такой человек и будет нашим командиром. Ничто не вселяет в военного человека большую уверенность, как командир, который каждой своей чертой излучает право требовать себе подчинения. Я сразу понял, что каждую его команду я буду выполнять мгновенно и буду все время стараться действовать так, чтобы он был мной доволен. Он был таким командиром, каким я хотел бы стать, если мне было суждено стать офицером.

Но этому стать наверняка не суждено. Моя жизнь должна закончиться достаточно скоро. И если мне суждено стать офицером, то только посредством двойной системы присвоения званий, существовавшей в императорском военно-морском флоте. Система эта применялась посмертно к морякам, совершившим выдающиеся подвиги во имя своей страны, например к экипажам подводных лодок-малюток, погибшим три с половиной года тому назад в Пёрл-Харборе. Ни один моряк японского военно-морского флота не получил медалей при жизни. Такова была традиция. Кое-кто протестовал против нее, а одно время такие протесты были весьма активными, поскольку Верховное командование флота отказалось ввести специальные награды для экипажей самолетов, сражавшихся в Ост-Индии, Малайе, над Филиппинами, Новой Гвинеей и Соломоновыми островами. Обоснование было достаточно простое: такое раньше никогда не применялось в отношении живых людей, поэтому не будет практиковаться и впредь. За весь период войны на Тихом океане ни один японский матрос или офицер флота не получил награды за свою доблесть. Считалось, что все военнослужащие флота, от рядового матроса до адмирала, сражаются и, если это необходимо, погибают за свою страну, потому что это их долг. Они сражаются, чтобы защитить свою страну или разгромить неприятеля, но отнюдь не ради медали либо славы. Считалось, что честь сражаться и умирать сама по себе является наградой. Возможно, это было одним из тех моментов, благодаря которым людям Запада так трудно понять нас, японцев. Я же считал, что добровольное согласие на выполнение долга летчика-камикадзе или пилота «кайтэна» – совсем другое дело. Однако командование приняло решение согласно старинной японской традиции.

Так начался мой первый день на Оцудзиме, одной из самых секретных японских баз во время войны. Ее называли не иначе как «База П», и, поскольку громадную торпеду именовали «металлический фитинг диаметра шесть», лишь горстка моих соотечественников знала, где мы находимся и чем занимаемся. Моя переписка шла через полевую почту военно-морского флота базы Куре, как и переписка летчиков военно-морской авиации и экипажей боевых кораблей. Для всех моих адресатов я по-прежнему занимался в летной школе, лишь в каком-то другом месте, а не на Цутиуре. Я никогда не разубеждал их в обратном.