Читать книгу "Колокол Джозефа - Брайан Джейкс"

Они побежали с холма, петляя между деревьями. Но не все.

Мута грозно зарычала, в темных глазах барсучихи сверкнули гнев и ярость. Изо всех сил она вцепилась в толстый сук огромного дерева, он с громким треском оторвался от ствола. Размахивая суком над головой, Мута бросилась на Нагру и его шайку. Толстый конец сука огрел Нагру по спине с такой силой, что Лисоволк взлетел в воздух, словно сухой лист. Перекувырнувшись несколько раз, он шмякнулся о дерево. Урган Нагру не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться.

Рэб и барсучиха стояли спина к спине и отбивались от наседавших крыс: она — суком, а он — луком. Они сражались как одержимые, несмотря на раны. Крысы окружали их…

ГЛАВА 4

Отрывок из дневника Сакстуса — настоятеля аббатства Рэдволл в Стране Цветущих Мхов. Все началось, когда я гулял по саду с отцом Мэриел — Джозефом Литейщиком. Какое прекрасное это было утро! Джозеф сказал, что в последнее время он много думает о Мэриел и беспокоится за нее. Прошло уже больше года, как она отправилась с Дандином на поиски приключений. Я знаю Дандина с детства — он из отчаянных мышей, но у него доброе сердце. Мэриел и Дандин очень похожи, оба искатели приключений.

Больше всего Джозефа беспокоило, что он ничего не знает о дочери, — он не получил от нее никакой весточки. Ни путешественники, ни гости Рэдволла, ни пролетающие птицы — никто не знал, где они, никто даже не слышал о Мэриел и Дандине.

Должен заметить, что как раз в то время Джозефу и приснился Мартин Воитель: он часто снится тем, кто тревожится. Мартин — основатель и защитник аббатства, великий воин, он жил давным-давно, и его почитали как самого мудрого правителя. Его слова, часто непонятные и таинственные, всегда вселяли надежду, так что неудивительно, что дух Рэдволла явился Литейщику. Сознаюсь, ужасно хотелось бы узнать, что же Мартин сообщил Джозефу, пока тот блуждал в царстве снов. Но мой друг ничего не мог сказать — он еще не понял значения слов Мартина.

Резкий стук в дверь заставил Сакстуса оторваться от летописи. Не спрашивая, кто стучит, он крикнул:

— Узнаю стук! Только у Джозефа Литейщика такие дубовые кулаки!

Из-за двери послышался довольный смешок, и Джозеф ответил:

— Сакстус, заснул, что ли? Пора обедать! Аббат поправил свою сутану и поспешил открыть дверь:

— Добрый день, Джозеф. Я, пожалуй, и впрямь сменю перо на ложку.

Джозеф, сильный и жизнерадостный, с аккуратной седой бородкой, шутливо хлопнул аббата по животу.

Они шли вдоль окаймленных цветами газонов, направляясь к главному зданию аббатства. Оно четко вырисовывалось на фоне светлого вечернего неба — огромное старое здание из красного песчаника украшали вьющиеся розы, многоцветье витражей сверкало в лучах заходящего солнца. Джозеф ускорил шаг, оставив Сакстуса пыхтеть позади.

— И что это сегодня все так спешат? — задыхаясь, произнес Сакстус и ухватился за рукав друга. — Вон, смотри-ка, Кротоначальник — так торопится, будто у него хвост горит! Приветствую тебя!

Вожак рэдволльских кротов дотронулся лапой до носа в знак уважения:

— Доброго, как это… вечера! А мы сопровождали, это самое… гостей на обед, — задумчиво сказал Кротоначальник, наморщив нос. — Том и Роза пришли из леса.

Сакстус широко раскрыл глаза:

— Вот так сюрприз! Том с женой — нечастые гости, эти белки подолгу живут в лесу, и частенько никто не знает точно, где же они. А другие гости?

— Хур! — Живот Кротоначальника затрясся от смеха. — Полагаю, вам лучше поспешить. Рози и Тарквин принесли своих малюток в аббатство…

Сакстус всплеснул лапами в притворном отчаянии:

— Мы умрем с голоду — Тарквин и Рози с двенадцатью зайчатами! Четырнадцать ртов!

— Ну, я могу и не есть, — сказал Джозеф, похлопывая аббата по спине. — Мне надо подумать о планах на будущее.

Сакстус остановился перед отцветающей сиренью:

— О чем это ты?

— Я расскажу тебе, — сказал колокольный мастер, задумчиво поглаживая бородку. — Наш Мартин много чего сообщил мне прошлой ночью. Я об этом пока не могу говорить, но его первые слова я повторю:

За этим праздничным столом

Шестнадцать будет вас.

Луч солнца вспыхнет за холмом

В тот предзакатный час,

И Джозеф будет вспоминать

Тернистые пути,

Когда спасатели пошли

Друзей своих найти.

За этим праздничным столом

Шестнадцать будет вас.

Меня вы вспомните тогда

В тот предзакатный час.

Кротоначальник покачал бархатистой головой:

— И что же это все значит?

Джозеф пожал плечами, а Сакстус промолвил:

— Это значит, что Мартин все объяснит в свое время.

Джозеф направился к аббатству.

— Хорошо, что ты сказал, Сакстус, — ответил он, — потому что я помню только несколько строчек, все остальное — как в тумане.

Аббат осторожно увел разговор в сторону — он-то знал, что, если Мартин сказал, все выяснится в нужное время. Он поднял лапу:

— Джозеф, я так люблю слушать твой колокол!

В теплом вечернем воздухе веяло благоуханием цветущего сада. Над землей плыл густой, сильный звук бронзового колокола Джозефа — он призывал всех оставить дела и пожаловать в Большой Зал на обед.

Во все времена аббатство Рэдволл слыло обителью дружбы и славилось добротой обитателей и фантастическими обедами. Сакстус вошел в Большой Зал. Лучи солнца проникали сюда через украшенные витражами окна и всеми цветами радуги расцвечивали скатерти на накрытых столах. За столами сидели и старики, и молодежь — гул голосов поднимался к самому потолку. Проголодавшиеся звери охотно обсуждали яства, а повара и их помощники толпились с подносами, уставленными всевозможными лакомствами. Зайцы — Тарквин и его жена Хон Рози с двенадцатью зайчатами — даже ушами шевелили от удовольствия.

Слепой Симеон, старый травник, и матушка Меллус, самая старшая барсучиха в Рэдволле, сели рядом с Сакстусом, Джозеф тоже уселся неподалеку, — все они были добрыми друзьями. Два ежика тащили поднос с горой свежевыпеченных лепешек. Джозеф склонился к барсучихе:

— Какой восхитительный аромат! Мои любимые ежевичные лепешки с кленовым сиропом!

На серебристой морде барсучихи появилась улыбка.

— Знаешь, я испекла их специально для тебя, хотя, надо признать, пахнут они действительно неплохо.

— А уж на вкус — и говорить нечего… — заметил Сакстус, разворачивая салфетку. — Впрочем, я забыл прочесть благодарственную молитву.

Он зазвонил в маленький колокольчик, который Джозеф сделал специально для стола. Все разговоры смолкли, в Большом Зале воцарилась тишина. Аббат торжественно встал, откашлялся и начал: