Читать книгу "Рыцарь ордена НКВД - Сергей Зверев"

— Мне директора, — сказал Ясный.

— Да какой директор? — хрипло произнес старик, с недовольством и подозрением смотря на пышущего здоровьем круглощекого гостя. — Нет его. Был главный инженер. Да и тот сидит за вредительство.

Вспомнив остовы тракторов, Ясный решил, что тот за вредительство сидит, похоже, правильно.

Собрав оставшихся работников и ознакомившись с состоянием дел, Ясный осознал, что такого ужаса не видел никогда. Средняя Азия просто оазис по сравнению с этим. В селе Лемешково было триста дворов. И половина селян уже умерли от голода, а остальные еле дышали. Но на рефлексии времени не было. Надо было работать.

Перво-наперво он, добравшись до телеграфа, отстучал телеграмму начальнику политуправления Наркомзема Сомосу, где объяснил, что происходит. И достиг первоначального результата — из запасов страны пришло продовольствие и зерно для посевной.

А дальше началась повседневная работа. Встречи с партактивом, крестьянами, руководителями колхозов. Пошла техника. Приезжали из города комсомольцы, из которых создавались механизированные бригады. Прислали из Питера надежного коммуниста, из потомственных рабочих, на должность директора. Появился главный инженер. Заработали новая контора и ремонтные мастерские. И вот уже техника вся на ходу, не разваливается. И железные лошади с невиданным проворством перепахивают поля.

Ни дня ни ночи Ясный не видел. Поля, люди, техника. Ничего нельзя упустить. Начальник политотдела в ответе за все, в том числе за директора и главного инженера.

Зиму район пережил — больше смертей от голода не было. А на следующий год все как по волшебству изменилось. Выдался отличный урожай. Помогли техника и удобрения. Приезжал сам Андрей Жданов, принявший у Кагановича бразды правления в сельскохозяйственном отделе ЦК, и оценил:

— Да, дело вы большое сделали. Спасибо вам от имени всей нашей родной партии.

Система МТС продемонстрировала свою огромную эффективность. Прихлопнет ее уже Хрущев в конце пятидесятых в зуде реформаторства, что и явится одной из причин продовольственного кризиса, из которого СССР так и не выйдет.

В 1935 году Ясного назначили секретарем Лемешковского райкома партии. Работа сильно не изменилась — управление хозяйством и битва за урожаи, как и раньше. Зато теперь он смог перевезти семью. И стал по-настоящему счастливым человеком — у него родилась двойня, мальчик и девочка.

Работа была налажена. И у Ясного возникло предчувствие, что Москва его не забудет. Где-нибудь образуется очередной прорыв. И его придется опять затыкать.

Но представить не мог, что его ждет, когда вечером в феврале 1937 года на столе зазвонил телефон. На том конце провода был первый секретарь Сталинградского крайкома Иосиф Варейкис:

— Собирайтесь. Вы немедленно выезжаете в Москву по вызову в ЦК! Уже направлена телеграмма.

Телеграмма себя ждать не заставила — помощник положил ее на стол. И вместе с ней ворвался ветер перемен…

Через несколько дней опять любимая Москва. Ясному не верилось, что он вернется сюда. Но он здесь. Надолго ли?

Ему выделили койку в комнате на Рождественском бульваре. Эта гостиница предназначалась для партработников, которых ЦК мобилизовал на решение насущных вопросов — направить на Северный полюс или в степи Казахстана. Партийцы щелкали каблуками и соглашались на все. Отказы не принимались. Но немного посетовать на свою горькую судьбинушку не возбранялось.

Несколько дней Ясный провел в компании из двух десятков таких же откомандированных и не знающих, что их ждет. И вот долгожданный вызов — к заведующему отдела руководящих органов ЦК Георгию Маленкову. Тот курировал НКВД. И сердце у Ясного тревожно екнуло. Недавно за злоупотребления расстреляли наркома внутренних дел Генриха Ягоду, человека с большими амбициями. Поговаривали, что из преданных ему сотрудников тот создавал отряд для захвата Кремля. На его место поставили Николая Ежова. Ударно работали тройки, число репрессированных росло как снежный ком.

Маленков был полнолицый, улыбчивый человек с очень хорошо поставленной речью. Но глаза у него были строгие. Он уже проявил себя в очищении партии, по-простому, в репрессиях партийных работников.

Внимательно посмотрев на прибывших верных бойцов, он объявил, что органы НКВД избавляются от перерожденцев, близких к Ягоде. И партия решила направить их на этот участок. После чего приказал:

— Идите за мной.

Вся толпа во главе с завотделом ЦК пешком отправилась на Лубянку.

Нарком Ежов ждал их в своем просторном кабинете на четвертом этаже. Низкорослый, почти карлик, худощавый, с пышной шевелюрой, он обвел всех тяжелым взором человека, у которого вокруг одни враги, и объявил косноязычно:

— Вы облечены доверием пролетарского могущества!

И несколько минут накручивал всех по поводу засилья врагов, происков мирового империализма.

Ясному становилось все тоскливее. Отвертеться от назначения не получится. А участвовать в чистках он не имел никакого желания, хотя в какой-то мере признавал их необходимость и неизбежность. Но рано или поздно кому-то придется за все это отвечать.

Глава 4

СССР в ежовых рукавицах

— Тщательно, до мельчайших деталей продумывайте операции. Запомните: разведчики сыпятся на мелочах, — твердил лектор в кителе с ромбом в малиновых петлицах — майор госбезопасности, прохаживаясь по просторной комнате перед новоиспеченными оперативниками. — Помню один случай. В Берн был заброшен с заданием сотрудник ИНО ГПУ. А Швейцария — это такой заповедник разведок. Они там толкутся, друг с другом играют. И всех приезжающих в страну там тщательно проверяют. Негласный обыск в гостиницах — это нормально. Вот и осмотрели его вещи, пока он отсутствовал. А у него ботинки, шикарные, со скрипом. И на ботинках штампик «Хозобеспечение ГПУ». Вот вам и провал.

Вхождение в профессию в НКВД было отработано до мелочей. Сперва были курсы по специальным дисциплинам и законодательству. И перед Василием открылся фантастический, невидимый обывателю мир. Еще будучи в Туркмении, он сталкивался с методами НКВД. Но такого себе даже представить не мог.

НКВД досталось созданное еще при царе, отточенное до бритвенной остроты уже при советской власти оружие тайной войны — система агентурно-оперативной деятельности. Кромкой ее лезвия являлись агенты, осведомители, секретные сотрудники, то есть негласный аппарат, — те, кто, ведя обычную жизнь, подписывается передавать информацию о происходящем вокруг них в органы НКВД, они живут и действуют во всех социальных нишах, предоставляя сведения о всех сторонах бытия общества. Смертельным острием служат оперативные комбинации и внедрения. А ножнами — явочные и конспиративные квартиры, резидентуры, документы прикрытия, фальшивые имена и биографии, «легенды».

Практикантам демонстрировали специальную технику, которой в то время было немного, в основном фотоаппаратура. Их водили по конспиративным квартирам, которые на поверку оказались вполне обычными московскими квартирами, только расположенными, как правило, на первых и последних этажах, чтобы удобнее контролировать тех, кто появляется на лестнице.