Читать книгу "Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский"

— А за границу еврейских специалистов работать посылают?

— Редко посылают. В прошлом, пятьдесят пятом, году Хрущев выезжал в Индию, Бирму и Афганистан, везде заключал договоры о помощи. По министерствам разослали распоряжение подавать списки специалистов на выезд для работы в эти страны. Я подал список, но в ЦК все еврейские фамилии вычеркнули. А евреи-то как раз и были самые лучшие работники. Вот именно.

Павел помолчал, подумал, прокомментировал:

— Я предвижу, что многое в судьбе советских евреев будет зависеть от того, как Хрущев поведет политику еврейского вопроса.

Семен подхватил:

— Да, я тебе так скажу: если Хрущев разгонит деловых советников-евреев, вместо того чтобы дать им проявить свои способности и таланты, это дорого обойдется хозяйству страны, и на этом он сам проиграет.

Павел взглянул на брата:

— Интересная мысль, Сенька, твое предсказание может оказаться верным. По своему поведению Хрущев — настоящий представитель великорусского шовинизма, а шовинизм обязательно приводит к ошибкам. Да, теперь после этого доклада на съезде евреи станут надеяться, что для них наступят улучшения. Но… — он замолчал, как бы перебивая самого себя.

— Ты считаешь, что евреям нельзя строить особых надежд на будущее?

— Строить надежды? Мой неисправимо лагерный мозг не ждет особых перемен.

3. В ожидании «Хрущевской оттепели»

Несколько месяцев в газетах и по радио о докладе Хрущева ничего не сообщали. Партийное начальство молчало, как воды в рот набрали. По партийным организациям доклад разрешили читать только коммунистам. Они слушали на собраниях, но детали рассказывать не решались: партийная дисциплина. По Москве и по всей стране все ходили глухие слухи, что вроде бы Хрущев на съезде критиковал самого Сталина. Неужто критиковал? Это вызывало удивление и возбуждало страшный интерес. Многие роптали: «Опять от народа все скрывают!»

Тем временем Кремль разослал текст доклада под грифом «Совершенно секретно» руководителям подконтрольных стран народной демократии Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии и Албании. В Польше сняли с доклада копию и переслали на Запад. Текст его начали передавать по-русски радиостанции «Голос Америки», «Би-би-си» и «Свободная Европа». Хотя лишь немногим удавалось слушать эти станции (в городах их передачи глушили), доклад постепенно становился известен советским людям. Волна радости расходилась по стране, и с весны 1956 года люди возбужденно обсуждали новость: неужели действительно развенчали культ личности?

Официальное сообщение о разоблачении культа Сталина стало шоком для всех, для большинства радостным, но для некоторых — неприятным. Люди разделились на два лагеря: противники сталинского режима впервые открыто радовались, а матерые сталинисты раздраженно удивлялись и злобно огрызались. В первом лагере были пострадавшие — почти вся интеллигенция, включая евреев. Во втором — убежденная прослойка из партийных функционеров и сотрудники органов государственной безопасности, чьими руками террор и проводился.

В первом лагере удовлетворенно говорили:

— Вы слышали? На съезде объявили, что Сталин совсем не так уж велик, как нам представляли.

— И полководец он не великий, из-за него мы чуть не проиграли войну с Германией.

— Чего уж там, «великий»! Прямо сказано: «преступник», людей губил миллионами.

— Раньше все валили на Берию, министр госбезопасности, он, мол, от Сталина скрывал свои преступления. Теперь-то ясно, что Сталин сам во всем виноват.

— А другие-то в Кремле, они что делали?

— Они-то? Они руководили, руками водили.

— Да оно и без того было ясно, что Сталин виноват, только говорить боялись.

— Наконец-то кто-то все-таки решился сказать правду.

— Не «кто-то», а сам первый секретарь ЦК партии Никита Хрущев.

— Говорят, он сделал большой доклад на закрытом заседании съезда.

— Почему на «закрытом»? Все должны знать правду.

— Эге, где и когда вы слышали, чтобы у нас правительство говорило людям правду?

— Вот, все твердили про Сталина: «верный ленинец», «продолжатель дела Ленина». Какой там он продолжатель! Зря критиковать его Хрущев не стал бы.

— Молодец этот Никита! Нашелся все-таки смелый человек.

— Надо ждать, что при нем начнется оттепель…

Наиболее информированные говорили:

— Хрущев разоблачил Сталина, но сталинисты-то все остались, сидят на своих местах.

— В ошибках признаваться никому не просто.

— Да этот Хрущев сам погряз в крови невинных жертв, не ему бы открывать рот.

— Эх, хвали траву в стогу, а барина в гробу. Еще посмотрим, какой он сам, Никита…

Евреи отмечали печально:

— Давным-давно пора было развенчать антисемита и изверга Сталина.

— Может, начнется оттепель для евреев?

— Может и начнется, но Хрущев ничего не сказал о том, сколько горя Сталин принес евреям. Ведь это по его наущению говорили «о великой вине евреев перед советской властью… евреи должны искупить свою вину тяжким трудом на благо своего социалистического общества»[9]. Какую вину? Евреи дали России лучших ученых, докторов, музыкантов. Евреи стали патриотами России, воевали за Россию. И за все это нас всех собирались выслать в Сибирь. Если бы Сталин не сдох тогда, в марте 1953-го, нас всех упрятали бы в лагеря.

* * *

В другом, противоположном лагере мрачно ворчали:

— Зря Хрущев выступил с этим докладом. Сталин — великий человек, верный ленинец.

— Не мог он быть виноват в посадках и расстрелах.

— Да он сам многого не знал, Берия от него все скрывал.

— Конечно, Сталин ведь был занят важными делами — поднял всю нашу страну и выиграл войну с Германией.

— На мертвого все можно валить. Постыдились бы. Как решились на такую ложь?

Была еще одна группа, в провинции — неискушенная молодежь. Им с детства внушали мысль о величии и непогрешимости Сталина, они выросли с лозунгом «Спасибо великому Сталину за наше счастливое детство!». В городе Салавате Башкирской республики напуганные откровениями доклада Хрущева студенты, например, говорили:

— Ой, как непонятно и страшно! Неужели это правда?

— Прямо-таки не верится. Что же теперь будет?..

В постановлении ЦК партии «О преодолении культа личности и его последствий» кремлевские руководители частично признавались в своей собственной слабости: «Ленинское ядро Центрального Комитета сразу же после смерти Сталина стало на путь решительной борьбы с культом личности и его тяжелыми последствиями. Может возникнуть вопрос: почему же эти люди не выступили открыто против Сталина? В сложившихся условиях этого нельзя было сделать… Сталин повинен во многих беззакониях, но всякое выступление против него в этих условиях было бы не понято народом, и дело здесь вовсе не в недостатке личного мужества»[10].