Читать книгу "Исчезнувший фрегат - Хэммонд Иннес"

У меня все еще оставалось двадцать минут, и я пошел к «Джипси Мот». Глядя на изящные очертания этого созданного для гонки судна, я задумался о человеке, который в свои шестьдесят с лишним, борясь вегетарианством с раком, смог на нем в одиночку не только пройти вокруг света, но и обогнуть мыс Горн[20]. В сравнении с «Катти Сарк» яхта, конечно же, выглядела совсем крошечной, но, если стоять вот здесь, возле системы автоматического рулевого управления, и смотреть снизу вверх на главную мачту, устремленную в небо, то управление ею уже представлялось чертовски сложным делом для совершенно одного пожилого человека.

Я стал думать о своей собственной лодке, о прелести июньского утра, вызвавшей у меня острое желание вернуть ее себе, выйти под парусом из Блейкни на север от пролива, увидеть белых чаек в ослепительном солнечном сиянии, пройти мимо того места, где тюлени греются на гальке и поднимают головы, чтобы посмотреть на меня своими ясными коричневыми глазами… Но я в Лондоне, лодка продана, и мне позарез нужна работа.

По пути назад к «Катти Сарк» я снова взглянул на часы. Без семнадцати минут одиннадцать. Мне бы хотелось подняться на борт, освежить в памяти интерьер корабля, но внутренний голос мне подсказывал, что неправильно было бы появиться раньше более чем на пятнадцать минут. Если Виктор Веллингтон узнает, что я на корабле, он наверняка пошлет кого-нибудь за мной. Это выглядело бы как чрезмерное рвение с моей стороны. Это гордыня, разумеется, но я не хотел, чтобы он догадался, как отчаянно я нуждаюсь хоть в каком-нибудь контракте с музеем, пусть даже самом незначительном. Интуиция мне подсказывала, что, если только я его получу, за ним последуют и другие.

Солнце уже нагрело камни дока, когда я неспешно пошел к правому борту судна. Паб, находящийся позади кормы «Джипси Мот», сиял золотом на коричневом фоне. С одной стороны его вывески красовалась яхта Чичестера, с другой — его самолет. На бетонной смотровой площадке, расслабленно опершись спиной на перила, стоял худощавый молодой человек в светло-голубых джинсах и свободной короткой куртке золотистого цвета. Вокруг его шеи был завязан рукавами коричневый свитер, а с плеча свисала фотокамера, но все же он больше был похож на студента, чем на туриста.

Я обратил на него внимание потому, что он смотрел не на «Катти Сарк». Стоя неподвижно, он пристально глядел на Чёрч-стрит, где маленький «Ситроен» пытался втиснуться между большим грузовиком, припаркованным возле паба, и рядом из пяти соединенных цепью щитов, отделяющих проезжую часть от кирпично-бетонной территории дока.

Припарковавшись, из автомобиля выбралась молодая женщина. Ее коротко остриженные, почти «ежиком», черные волосы блестели на солнце, как и свободно повязанный на шее шелковый шарф. Что-то в ее поведении, в том, как она стояла и, откинув голову назад и напрягая все тело, смотрела на «Катти Сарк», наталкивало на мысль, что чайный клипер имеет для нее какое-то особое значение.

К этому моменту я поравнялся с кормой «Катти Сарк». Пройдя мимо студента, я остановился и облокотился на перила, глядя, как она залезла в машину и вытащила старый кожаный портфель, из которого достала толстую тетрадь с отрывными листами и положила ее на капот. Минуту она так и стояла, переворачивая страницы. Студент переменил позу. Невысокий, со смуглой кожей, он блеснул золотым кольцом на пальце, снимая с плеча и раскрывая футляр своей фотокамеры. Как и его одежда, аппарат был дорогим.

Здесь было множество туристов, но все они расхаживали у носа корабля и собирались группами у входа на палубу, так что к тому моменту, когда женщина, заперев дверь своего авто, направилась к нам, кроме нас со студентом у кормы не было никого.

Медленно шагая, она на ходу заталкивала тетрадь назад в пухлый портфель. Она казалась рассеянной, как будто мыслями была где-то далеко отсюда, не замечая красоты этого утра и величия устремленных в голубое небо мачт чайного клипера. Среднего роста, она не была красавицей, но поражала твердой линией выступающего подбородка и изгибом переносицы. Ее лицо с резко очерченными утренним солнцем скулами и широким лбом производило сильное впечатление, а во взгляде, брошенном на меня на мгновение из-под черных прямых бровей, светился глубокий ум.

Она была уже всего в нескольких ярдах[21], и в этот момент студент поднес камеру к глазам. Я услышал щелчок затвора, когда он нажал на спуск, фотографируя ее. Она, должно быть, тоже слышала, поскольку на миг приостановилась, расширив глаза, будто потрясенная внезапным узнаванием. Но было что-то и кроме одного лишь узнавания, что заставило ее лицо окаменеть словно от ужаса, а в глубине мелькнуло что-то наподобие странного волнения.

Все это пронеслось в одно мгновение, тем не менее ее выражение живо отпечаталось в моей памяти. Она справилась с потрясением в ту же секунду и продолжила путь, пройдя совсем рядом со мной. И снова наши взгляды встретились, и мне показалось, что она раздумывала, не заговорить ли со мной. Но она прошла мимо, взглянув на массивные часы на своем запястье, наподобие тех, что носят дайверы. Она оказалась более плотной, чем мне показалось поначалу, довольно крепкая на вид молодая женщина с раскачивающимися бедрами и мускулистыми икрами под темно-синей юбкой. Перед входом на корабль ей пришлось ждать, пока пройдет группа школьников, и она, запрокинув голову, стала разглядывать мачты «Катти Сарк». Затем, за секунду до того, как скрыться из виду, она слегка задержалась, быстро обернувшись в мою сторону. Но смотрела ли она на меня или на студента, я не смог определить.

Снова повесив камеру на плечо, он как будто собрался последовать за ней. Но потом замешкался, понимая, я так думаю, что это было бы слишком явно. Я стоял прямо у него на пути, и теперь, когда я видел его лицо, я отчасти понимал, чем он, возможно, так ее взволновал. Бронзовая кожа под шапкой блестящих черных волос. Очень красивое лицо, на первый взгляд. Но за привлекательными правильными чертами скрывалась едва уловимая жестокость.

Мы всего несколько секунд стояли, глядя друг на друга, хотя мне тогда показалось, что дольше. Я уже чуть было не заговорил с ним, но потом подумал, что он, возможно, не знает английского. Его темные недружелюбные глаза казались такими чужеродными. Тогда я развернулся и быстро пошел через док. Я решил повременить еще пять минут, прежде чем подняться на борт. Когда я дошел до носа парусника, студент уже перебирался по трапу на палубу. Быстро глянув в мою сторону, он исчез на судне, и тогда я мысленно вернулся к предстоящей встрече и тому, что из этого может получиться. Я стал думать о письме Веллингтона, о его упоминании корабля, представляющего такой интерес для Национального морского музея, и о каких-то необычных обстоятельствах. Что это за обстоятельства?

Проходя под бушпритом и девой с простертой рукой и развевающимися волосами, я заметил, как сквозь ограждения проехал автомобиль и припарковался недалеко от военно-морского училища. Из него вышли трое мужчин, все одетые в темные костюмы, среди них был Виктор Веллингтон. Они о чем-то серьезно переговаривались между собой, пока быстро шли к судну, затем по трапу поднимались на шканцы. Там они ненадолго задержались, глядя на такелаж в носовой части, но, по всей видимости, были полностью сосредоточены на предмете своей беседы, не обращая внимания ни на судно, ни на что иное в частности.