Читать книгу "Армадэль. Том 1 - Уилки Коллинз"

— Я не нахожу слов благодарности, — сказала она слабым голосом, стараясь не расплакаться. — Я только рассержу вас, если заговорю.

Губы ее начали дрожать, она молча отступила назад и отвернулась.

Доктор, спокойно наблюдавший за происходящим из своего угла, подошел и отвел миссис Армадэль к креслу.

— Не бойтесь его, — прошептал он ей на ухо, по-отцовски погладив женщину по плечу, — шотландец крепок как железо, но, судя по его лицу, в ваших руках он будет мягок как воск. Скажите ему то, о чем я вас просил, и отведем его в комнату вашего мужа, прежде чем шотландец успеет опомниться.

Госпожа Армадэль собралась с силами и подошла к окну, где стоял Ниль.

— Мой добрый друг, доктор сообщил мне, сэр, что вы колебались только относительно меня, — сказала она, низко опустив голову. Густой румянец пропал с ее лица, когда она это говорила. — Я очень вам признательна, но умоляю вас не думать обо мне. То, что желает мой муж… — Голос ее сорвался, она минуту подождала и продолжала:

— То, что желает мой муж в свои последние минуты, желаю и я.

На этот раз Ниль настолько успокоился, что мог отвечать ей. Тихим, спокойным голосом попросил он ее не говорить ничего более.

— Я только желал оказать вам помощь и внимание, — сказал он. — Теперь я еще желаю избавить вас от огорчения.

Когда он говорил это, что-то похожее на краску медленно выступило на его бледном лице. Глаза госпожи Армадэль смотрели на него с надеждой и мольбой, и шотландец с раскаянием вспомнил о своих размышлениях у окна до ее прихода.

Доктор отворил дверь, которая вела в комнату мистера Армадэля, и замер в безмолвном ожидании. Миссис Армадэль вошла первая, через минуту за ней последовал мистер Ниль. Теперь он уже не мог уйти от ответственности, которая была навязана ему почти насильно, мосты к отступлению были сожжены.

Комната была убрана с типичным немецким вкусом; теплый солнечный свет весело струился по стенам, освещал ее. Купидоны[2]и цветы были нарисованы на потолке, яркие ленты украшали белые занавеси у окон, вызолоченные часы красовались на камине, обитом бархатом, зеркала сияли на стенах, пестрые цветы испещряли ковер. Среди этого обилия предметов, блеска, света лежал больной, разбитый параличом, с блуждающими глазами, с неподвижной нижней частью лица, голову его подпирало высокое изголовье, безжизненные, высохшие руки лежали на одеяле. У изголовья стояла старая, молчаливая, с морщинистым лицом черная няня, а на одеяле между распростертыми руками отца сидел ребенок в беленьком платьице, занимаясь какой-то игрушкой. Когда дверь отворилась и вошла миссис Армадэль, мальчик катал игрушку — солдата верхом на лошади — взад и вперед между безжизненными руками отца, блуждающие глаза которого следили за игрушкой. Украдкой мистер Армадэль с нежностью смотрел на сына. Без слез на эту сцену нельзя было смотреть.

В ту минуту, когда Ниль показался в дверях, эти блуждающие глаза остановились, а затем обратились на незнакомца. В них можно было прочитать какой-то вопрос. Но вот неподвижные губы с усилием зашевелились, невнятно произнесли:

— Это вы?

Ниль приблизился к кровати, миссис Армадэль отошла и ждала с доктором в дальнем углу комнаты. Ребенок, когда подошел незнакомец, поднял голову, раскрыл свои карие глазки, с удивлением посмотрел на Ниля, а потом продолжал играть.

— Мне рассказали о вашем печальном положении, сэр, — сказал мистер Ниль. — Я пришел сюда выполнить ваше пожелание, так как эту услугу никто, кроме меня, как сообщил доктор, не может оказать вам в этом немецком городе. Меня зовут Ниль, я служу в Эдинбурге чиновником при королевской печати[3]. Смею надеяться, что ваше доверие ко мне не будет обмануто.

Глаза прелестной жены Армадэля теперь не смущали его. Он разговаривал с больным спокойно и рассудительно, без своей обычной суровости и с чувством сострадания в голосе. Обстановка у смертного одра произвела на шотландца сильное впечатление.

— Вы желаете, чтобы я написал что-то для вас? — продолжал он, терпеливо ожидая ответа.

— Да, — сказал умирающий, и страстное желание, которое язык его не имел сил выразить, отразилось в его глазах. — Я не владею рукой и скоро не смогу говорить. Пишите.

Прежде чем мистер Ниль успел что-то сказать, он услышал шелест женского платья. Миссис Армадэль передвигала небольшой письменный стол через всю комнату к кровати. Если Ниль хотел принять предосторожности, которые должны были гарантировать его от всех нежелаемых последствий, то сделать это надо было теперь или никогда. Шотландец стоял спиной к миссис Армадэль и очень осторожно задал больному вопрос, тщательно подбирая слова.

— Могу я спросить, сэр, прежде чем возьму перо в руки, что вы желаете мне диктовать?

Беспокойные глаза больного сверкнули гневом, губы его зашевелились, но он не ответил.

Мистер Ниль осторожно задал другой вопрос иного содержания.

— Когда я напишу то, что вы желаете мне продиктовать, что надо будет сделать с этой бумагой?

На этот раз ответ был дан:

— Запечатайте ее при мне и отправьте на почту к моему…

Его речь на этом вдруг прервалась, и он жалобно посмотрел на Ниля, как бы желая, чтобы он подсказал то слово, которое сам не в силах был произнести.

— Вы хотите сказать — к вашему душеприказчику?

— Да.

— Я должен буду отправить на почту письмо?

Ответа не последовало.

— Могу я спросить, не изменяет ли это письмо ваше завещание?

— Нисколько.

Ниль ненадолго задумался. Тайна окутывала всю эту историю. Одно, что проливало хоть немного какой-то свет, была та странная история неоконченного письма, которую доктор передал ему словами миссис Армадэль. Чем ближе приближался мистер Ниль к выполнению взятой на себя ответственности, тем более казалось ему, что дело это очень серьезное. Не задать ли ему еще вопрос, прежде чем он возьмет перо и свяжет себя с этими людьми окончательно? Когда это сомнение промелькнуло в голове его, шотландец почувствовал, что шелковое платье миссис Армадэль коснулось его, ее нежная смуглая рука тихо легла на его руку, ее прекрасные черные глаза глядели на него с нескрываемой мольбой.

— Мой муж очень тревожится, — шепнула она, — успокойте его, сядьте за письменный стол.

Просьба была произнесена ее устами, устами той, которая имела больше прав колебаться, устами жены, которой не раскрывалась эта тайна. Многие люди в положении мистера Ниля в этот момент отказались бы от всякой осторожности. И шотландец отказался, только не совсем.