Читать книгу "Пираты Новой Испании. 1575-1742 - Петер Герхард"

Насколько нам известно, порт с тех пор оставался наброшенным, но его изредка посещали случайные рыбаки и небольшие суда, курсирующие вдоль побережья Центральной Америки, а некоторые источники, дошедшие до наших дней, сообщают, что после 1616 года Гуатулько использовался для транспортировки китайских контрабандных товаров в Перу. Несколько пиратских экспедиций в поисках убежища и с целью пополнения запасов воды наведывались в Гуатулько. Когда в 1685 году английские капитаны Сван и Тоунлей вошли в порт, он был уже покинут и они не нашли никаких следов прежнего города, кроме небольшой часовни, стоящей среди деревьев, приблизительно в 200 шагах от моря. В 1959 году на берегах залива проживало только одно семейство, занимавшееся рыбной ловлей.

Пуэрто-де-Лос-Анджелес, или Пуэрто-Анхель, что западнее Гуатулько, практически не использовался испанцами, но зато довольно часто навещался пиратами.

Акапулько, единственный на протяжении большей части времени всего колониального периода развитой морской порт Мексики на Тихом океане, был открыт испанцами в 1521 году и, возможно, заселен впервые приблизительно в 1530 году. Возможно, там и до этого времени находилась судовая верфь. Здесь прекрасно защищенная, самая просторная и, безусловно, самая лучшая на всем мексиканском побережье южнее Нижней Калифорнии гавань, имеющая удобный проход. Еще одно дополнительное ее преимущество – относительная близость к Мехико (280 миль).

Однако чрезвычайно труднопроходимый характер местности, пролегающей между Мехико и Акапулько, составлял серьезную проблему для сообщения между двумя этими пунктами в XVI столетии. В то время от Куэрнаваки в южном направлении шла хорошая тропа, но далее горы и большое количество рек, пересекавших местность, делали продвижение на лошадях или мулах невозможным. Путешествие пешком занимало приблизительно месяц, и вся поклажа переносилась на спинах тамеме – индейских грузчиков. Поэтому на заре колонизации Центральной Америки испанскими конкистадорами Акапулько использовался только случайными судами, курсирующими вдоль побережья с целью его исследования. Вся торговля между Центральной Америкой и Перу сначала велась через более доступный порт Гуатулько. И только в конце 1560-х годов из Мехико в Акапулько была проложена тропа, но даже тогда из-за отсутствия мостов через многочисленные реки, встречающиеся на ее пути, более предпочтительным было использование порта Гуатулько.

Когда король приказывал открыть торговый путь между Новой Испанией и восточными странами, он поручил руководство этой экспедиции священнику-навигатору Андресу де Урданета. Урданета, отплыв из Навидада в ноябре 1564 года, проследовал к Филиппинским островам и в октябре следующего года возвратился в Акапулько, который, по его рекомендации, должен был стать конечным пунктом торговли с восточными странами через Тихий океан. Полчища индейцев были согнаны, чтобы, расширив тропу из Мехико, сделать ее проходимой для животных. Когда в 1573 году первый галеон с китайскими товарами прибыл в Акапулько, один из важных мостов, находящийся на пути от порта к столице, еще не был готов к эксплуатации, что заставляло совершать длительный обход и довольно опасную переправу через реку вброд. Возведение моста было завершено в течение следующего года, и время, которое необходимо было затрачивать на преодоление пути до столицы, сократилось почти вдвое. Неясно только, через какую реку был переброшен этот «важный» мост. Две самые большие реки, которые лежали на пути прохождения этой тропы – Бальзас и Папагэйо, – в 1698-м и 1804 годах приходилось преодолевать на плотах. Со слов Алессио Роблеса, тропа, проложенная по приказу вице-короля Д. Луиса де Веласко в 1592 году, должна была быть пригодной для продвижения на мулах. Теперь путь от Акапулько до Мехико можно было преодолеть за 6–10 дней, хотя королевские курьеры, скакавшие и днем и ночью, обычно преодолевали этот путь за 3–4 дня. Однако транспортировка объемных грузов все еще оставалась проблематичной, и, к примеру, тяжелые орудия обычно доставлялись окольным путем через перешеек Теуантепек. Но для колесного транспорта дорога между Акапулько и Мехико оставалась непроходимой вплоть до 1927 года.

Торговля с Китаем имела огромное значение для экономики Испании и ее американских колоний. Предметы роскоши, завозимые с Востока, пользовались большим спросом в Новой Испании, а в Перу, в свою очередь, за те же товары можно было выручить еще большую цену. Каждый год в течение двух с половиной столетий огромные неуклюжие галеоны, груженные сокровищами и деньгами, пересекали Тихий океан, тратя запасы американского серебра в обмен на шелка, фарфоровую посуду, воск, специи, духи, ювелирные изделия и всевозможную одежду и наряды. И все это несмотря на многократные королевские указы, налагающие ограничения и направленные на то, чтобы взять эту торговлю под монарший контроль.

Несмотря на существовавший лимит, ограничивающий число рейсов манильских судов до одного-двух в год, иногда в течение одного года Тихий океан пересекали три или четыре манильских исполина. Бывало, что из-за происков врага или вследствие кораблекрушения это торговое сообщение прерывалось на год и более. Стоимость груза, направляемого в Манилу (преимущественно это было серебро), обычно варьировала от 200 тысяч до миллиона песо, при этом стоимость товаров, прибывающих в Новую Испанию и Перу, была в 2–3 раза больше, а контрабандный товар увеличивал эту сумму более чем на 10 миллионов песо. Сведения об этом находим в книге Вильяма Литтела Шерза «Манильский галеон», весьма познавательной и раскрывающей читателю многие подробности, связанные с историей развития торговли испанских колоний в Америке с Китаем.

С открытием этого чрезвычайно выгодного морского торгового пути в Китай Акапулько на время пребывания в его порту манильских кораблей превращался в бурлящий жизнью город. Здесь обосновывалась большая колония ремесленников и разного рода мастеровых людей: плотников, конопатчиков, кузнецов и изготовителей корабельных парусов. В нем строились склады для хранения корабельной оснастки и продовольствия, которое приходилось завозить из отдаленных внутренних районов страны. Большую же часть года, из-за тяжелых климатических условий, Акапулько оставался пустынным и покинутым местом, если не считать небольшого поселения негров, мулатов и китайцев. Среди людей, постоянно проживающих в Акапулько, не было ни одного индейца. Это было грязное, малопривлекательное поселение, где соседствовали землянки и жилища, сколоченные из досок, крытых соломой и кишащих всевозможными паразитами, назойливыми москитами, которые способствовали распространению всевозможных тропических болезней. Манильские галеоны, как их называли английские писатели, после длительного рейса с Филиппин, в среднем длившегося около пяти с половиной месяцев, обычно прибывали в порт Акапулько в период с конца ноября по январь. (Средняя продолжительность тридцати семи зарегистрированных плаваний в восточном направлении с 1565-го по 1758 год составляла 170 дней.) Во время столь длительного перехода на борту манильских судов было много случаев заболевания цингой с летальным исходом, те же, кому удавалось благополучно завершить длительный вояж, по прибытии в Акапулько выглядели крайне изможденными и грязными. Их состояние еще более усугублялось из-за антисанитарных условий и той нездоровой атмосферы, которая царила в поселении. В Акапулько не было создано никаких бытовых условий для путешественников, и к 1698 году в поселении не существовало ни одной гостиницы или постоялого двора.