Читать книгу "Анна Самохина. Роковая женщина советского кино - Юлия Андреева"

– Я хочу взять в жены твою дочь, – обратился он к старику. – Твою младшую дочь. И готов отдать тебе за нее сто верблюдов.

– Ты, должно быть, ошибся, чужеземец, и сватаешься к моей старшей дочери, – поспешил исправить ошибку отец. – Моя старшая дочь красива и, безусловно, достойна ста верблюдов.

– Нет. Я желаю жениться на младшей, – гнул свое гость.

– Так забирай ее даром.

– Нет, я хочу жениться на твоей младшей дочери и готов дать тебе за нее сто верблюдов.

На том и порешили.

Вскоре сыграли свадьбу, жених остался со своей новой семьей, а его друг уехал с товаром и вернулся через несколько лет.

На пороге дома его встречала удивительно красивая молодая женщина с ребенком на руках.

– Добрый день, – поздоровался гость. – А где твоя младшая сестра, на которой женился мой друг? – спросил он, думая, что разговаривает со старшей.

В кругу друзей. 1979 г.

– Я и есть младшая сестра, на которой женился твой друг, – спокойно ответила женщина и проводила гостя в дом.

– Но как же так? Что с тобой произошло?

– Я стала красавицей, после того как узнала, что за меня готовы заплатить сто верблюдов, – ответила женщина.

Итак, с точки зрения преподавательницы, Анна стала интересна где-то на втором курсе, тем не менее сама Самохина с этой датировкой не согласна. Вот выдержка из статьи Людмилы Грабенко «Анна Самохина» («Бульвар Гордона», № 39 (231) 2009, сентябрь):

«– Когда вы поняли, что красивы?

– Наверное, когда вышли мои первые картины – „Воры в законе“ и „Узник замка Иф“. Все вокруг рассыпались в комплиментах, я и поверила, подумала: „Может, правда?“. В школе мальчики особого внимания на меня не обращали, а мама вообще говорила: „Ты у меня косая, как заяц“. А потом вдруг в один момент все решили, что я красива. Будто кто-то на высоком уровне подписал об этом указ.

Вообще, на мой взгляд, красота – понятие относительное. Если у женщины не уродливые черты лица, умелый макияж сделает ее неотразимой. Особенно если речь идет о нас, славянках.

Вот в Западной Европе с этим действительно большие проблемы: они всех своих хорошеньких соотечественниц неосмотрительно сожгли еще в средние века. Только в Швеции я видела действительно красивых женщин: то ли инквизиция туда просто не добралась, то ли она там не так сильно свирепствовала. Пусть меня простят за такие слова, но женщины в Европе просто страшненькие. Смотришь и недоумеваешь: откуда такие черты лица?! А славянкам грех жаловаться».

На съемочной площадке фильма «Царская охота».

Фото – Ленфильм

М-да, опять она мне словно ответила. Никогда с такой скоростью не удавалось собирать материал, тут же, как будто бы кто-то моей мышкой водит, открывая нужные сайты и указывая, что, читать.

«Думаю, процентов на семьдесят – это гены, – продолжила Анна. – Иногда люди стареют в двадцать пять, и ничего с этим не поделаешь. Ну а оставшимися тридцатью процентами я распоряжаюсь по-умному. Я не считаю, что в стремлении заработать все деньги нужно тратить все свое здоровье и силы. Если чувствую, что начинаю переутомляться, либо попадаю в ситуацию, которая вытягивает из меня все силы и нервы, без колебаний отказываюсь от этой истории. Потом на лечение больше потратишься! В общем, надо уметь отказываться от непосильных для себя соблазнов»[9].

В холодный дождливый день Анна шла по коридору общежития с какими-то кастрюльками – ее нашел ассистент режиссера с Одесской киностудии. Она была неприбранная, в халате, с хвостиком (а как еще может выглядеть женщина, сидящая с маленьким ребенком?). Увидев, как вытянулось у него лицо, и, боясь упустить свой шанс, она завопила:

«Вы не смотрите на меня, я не такая! У меня есть фотографии, я вам их сейчас покажу!..»

История портрета

Продолжение квеста

Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду,

На утренней заре я видел нереиду.

Сокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:

Над ясной влагою полубогиня грудь

Младую, белую как лебедь, воздымала

И пену из власов струею выжимала.

Александр Пушкин, «Нереида»

– Вы еще не соскучились? – Карл Иванович бережно водрузил на стол поднос с двумя чашками кофе и кремовыми корзиночками, похожими на балетные пачки. – Между прочим, они до сих пор носят название «Анна Павлова». – Интересно, что Карл Иванович представил сладкое, точно это были не пирожные, а приглашенные к столу гостьи. Я отодвинула планшет и приняла большую кружку «американо». Сласти – ладно, а кофе мне представлять не нужно. Впрочем, как и ему меня.

Неудобно вышло. Зачиталась и о своем новом знакомом позабыла. Даже на оставленные им вещи ни разу не взглянула, растяпа.

Впрочем, Карл Иванович не казался расстроенным моим невниманием. Аккуратно пристроив матерчатую сумку на соседний стул, он продолжил.

– Когда отец сообщил, что ему предложили место главного инженера на одном из заводов, построенных нашей семьей еще до революции, мы сразу же начали собираться в дорогу. Родители давно хотели вернуться, но одно дело – вернуться, потому что жизнь за границей не удалась, и совсем другое – вернуться туда победителями! Нет, разумеется, мы не могли уже претендовать на потерянное в результате эмиграции наследство, но зато теперь отец бы мог посвятить свою жизнь любимому делу, да еще и занимал бы одну из ведущих в этом деле ролей.

Десерт «Анна Павлова» – пирожные безе со свежими фруктами, особенно популярный десерт в Новой Зеландии и Австралии. Изготавливается из безе, взбитых сливок, верхний слой – из ягод или кусочков тропических фруктов (в Новой Зеландии и Австралии предпочитают клубнику в сочетании с мякотью маракуйи, в Великобритании – малину)

При слове «ролей» я с тоской подумала о Самохиной, от изучения материалов о которой меня отвлекли. Впрочем, почитаю в гостинице. Сейчас же даже хорошо попить горяченького.