Читать книгу "Вирус лжи - Алла Полянская"

— А почему так дешево?

— Соседи там… — Лина вздохнула. — Короче, этот дом — настоящая «воронья слободка». Соседи как на подбор — склочные, скандальные, агрессивные маргиналы. Ссоры, драки, поножовщина. Но дверь в квартиру бронированная, по периметру звукоизоляция, а это, ты же понимаешь, не просто так. Но цена, Олег, цена бросовая. Тем более ты днем на работе, а ночью они тихие — этажом ниже живет опер из ближайшего полицейского участка и его боятся все без исключения. Ну, так хозяин говорит. Я квартиру видела — длинный коридор, твоя дверь почти у входа с лестницы. То есть тебе не надо будет проходить мимо соседских дверей. Правда, комната крохотная, всего пятнадцать метров, но зато кухня есть и ванная, ремонтик неплохой и даже небольшой балкон. Этот дом строили когда-то для молодых специалистов сталеплавильного завода, еще в пятидесятые, потом, правда, заселили туда простых рабочих, потом вообще дом отдали на баланс города и поселили не пойми кого, но если тебе интересно…

Олегу было интересно. Склочные соседи? Да черт с ними, плевать, его и дома-то никогда не бывает.

Вот только все оказалось совсем не так просто, как он думал.

В первый же день, когда грузчики занесли в его новый дом ту немногую мебель, что Олег взял из родительской квартиры, в дверь постучали. Помня предупреждения Лины о том, что за соседи ему достались, Олег с опаской открыл бронированную дверь. За ней в полутемном коридоре переминался с ноги на ногу тощий мужичонка — небритый, в клетчатой замызганной рубашке и вытертых джинсах.

— Слышь, сосед, одолжи пару сотен.

У Олега после переезда оставалось не так много денег, и одалживать их непонятно кому он не собирался, но не хотел сразу же прослыть сквалыгой, а потому молча вытащил бумажник и протянул мужику две купюры. Тот радостно кивнул и, пробормотав что-то насчет «как-нибудь обязательно верну… на неделе, а уж через месяц точно…», испарился. Олег понимал, что плакали его денежки, но сумма была невелика, и он тут же забыл о незваном госте — надо было обустраиваться на новом месте. Он чувствовал себя Робинзоном, который по ошибке добрался не до того острова. Необитаемый оказался двумя милями дальше на зюйд-ост.

Но именно этот эпизод определил его отношения с соседями — никаких контактов, никаких разговоров и никогда не открывать дверь, кто бы ни стучал. Вникать, участвовать и просто смотреть на то, как местный бомонд ведет светскую жизнь, он не хотел.

В тот день он расставил мебель: свой диван, стол и шкаф, комод из маминой спальни, часть серванта с маминой хрустальной посудой и двумя сервизами — обеденным и чайным, повесил люстру, подвинул кресло в угол, втиснул небольшой книжный шкафчик со знакомыми книгами, на полу расстелил коврик, который мать ему купила два года назад. Места почти не осталось, но простор Олегу и не требовался, ему хотелось чувствовать себя спокойно, а знакомые вещи позволяли ощутить себя защищенным.

В кухоньку размером два на два встал стеклянный круглый столик из родительской кухни, три табуретки, тумбочка и навесной шкаф. Знакомые вещи, излучающие покой и напоминающие о другой, счастливой жизни, когда все было привычно, а мама была жива.

С соседями Олег все контакты прервал, ему хватило и того, самого первого, и дело, конечно же, не в двух сотнях, а просто в самой концепции. Эти люди не годились для какого-либо общения, они не стоили даже обычного приветствия, потому что были просто человеческим мусором, коего во все времена хватало. В дверь еще несколько раз стучали — видимо, слух об аттракционе невиданной щедрости нового соседа распространился среди обитателей коридора со скоростью света, но Олег предпочел не открывать.

Он специально окружил себя знакомыми предметами, даже тарелки и кастрюли были из их старой квартиры, те, которые помнят маму и спокойную жизнь. Расставил на комоде фотографии, повесил картину, которая висела у них в гостиной, — мать очень любила этот пейзаж с кораблями, залитыми закатным солнцем. Постельное белье в шкафу тоже было знакомым, как и полотенца.

Но все равно это была уже другая жизнь — другая квартира, другие соседи, другие запахи и звуки. И в этой жизни Олег был один. И на тебе, теперь еще и грипп.

Олег с трудом поднялся. Его тошнило, болела голова, сердце колотилось, выстукивая, как азбука Морзе, и он понимал, что пересечь комнату, дойти до кухни и налить себе чаю — задача для него сейчас практически непосильная. Болезнь навалилась внезапно, и никаких лекарств, кроме купленных Генкой порошков, конечно же, у него не оказалось, а порошки не слишком помогали. Приступ тошноты заставил его тащиться в ванную, и он умылся, вода немного освежала.

В дверь снова что-то тяжело ударило — драка, видимо, продолжалась. Вопила какая-то женщина — тонко, на одной ноте, истошно орал младенец в глубине коридора, мат и крики перешли в какое-то утробное рычание, и Олег мысленно порадовался, что дверь бронированная, прежний хозяин поставил ее совсем не зря. Тут впору минные поля по периметру расставлять, не то что дверь.

Напившись воды из-под крана и намочив горящую от температуры голову, Олег поплелся на кухню — раз уж встал, то теперь нужно сделать чаю, чтоб как можно дольше не вставать. Включив чайник, он достал эмалированную литровую кружку, поставил рядом с «сиротской», всыпал чай, залил кипятком — теперь не придется вставать часа полтора. При гриппе нужно много пить. Зацепить грипп, если бываешь только дома и на работе, где никто не болен, а в транспорте ездишь раз в месяц, — нужно уметь, и Олег сумел. И теперь он застрял в этой пока еще чужой квартире, за дверью которой беснуются орки, и температура снова накатила на него, придавив горячей душной тяжестью.

В дверь заколотили кулаками. Прожив здесь три месяца, Олег много раз убедился в правильности своего решения не открывать, что бы ни происходило снаружи. В любом случае дверь выбить невозможно, а ввязываться в вечные соседские склоки — бессмысленно и опасно. К вечеру орки в любом случае объявят перемирие, устроят совместную попойку, их дети будут с визгом и гиканьем носиться по коридору, а наутро, открыв дверь, он поморщится от запаха перегара и блевотины. Это если никто не нагадит. И так по кругу, изо дня в день.

— И-и-и, открой, открой, убили-и-и-и!

Женщина колотила в его дверь, и Олег потянулся за наушниками. Конечно, музыка не сделает ничего хорошего его пульсирующей болью голове, но это лучше, чем то, что происходит снаружи.

— Открой, открой, откро-о-о-ой!!!!

Удары в дверь и крики враз оборвались — голос Фрэнка Синатры запел о Нью-Йорке, который никогда не спит, и Олег откинулся на подушки, зябко укутавшись в одеяло. Его колотила дрожь — холод нарастал, и не было от него спасения. Привстать, чтобы напиться чаю, немыслимо — слишком холодно, и уснуть не получится.

Телефон ожил на тумбочке, и Олег, сняв наушники, принял звонок.

— Ну, ты где?

Это Генка Щелканов, его напарник и коллега. Олег не позвонил ему.

— Олег, ты что?

— Ген, у меня, похоже, грипп.