Читать книгу "86400 секунд счастья - Алина Делисс"

– Только осторожно иди, стебли мне не поломай, – строго сказал старик. – И в Москву не езжай, не надо! – крикнул он ей вслед, когда она уже была далеко. – Опасная она, эта Москва!

Ленка ждала ее в яблоневом саду и, глядя исподлобья, грызла яблоки. Лина насмешливо посмотрела на нее и швырнула к ногам ее сумку:

– Ты кое-что потеряла.

Подруга молчала, швыряя огрызки в сторону. Лина тоже нарвала яблок, рассовав их по карманам, и, приобняв подругу, поцеловала в щеку.

– Я на тебя не сержусь, – сказала она.

– Вот еще! – вспыхнула Ленка. – А чего это ты должна на меня сердиться?

И, перебросив тяжелую сумку через плечо, пошла вперед, упрямо задрав подбородок. Лина шла следом, удивляясь, почему в их дружбе всегда одно и то же: Ленка набедокурит, а Лина отдувается и чувствует себя виноватой. Но несмотря ни на что, подругу она любила такой, какой та была. И, глядя ей в спину, думала о ней с нежностью.

– Эх, Ленка-Ленка, – вслух сказала она и, швырнув ей в спину огрызком, засмеялась.

Подруги разошлись по домам, чтобы приготовить кукурузу. Матери Лины не было дома – наверное, она ушла по делам, – и девушка, достав две огромные алюминиевые кастрюли, с трудом затолкала туда все початки, залив их водой. Она достала банку с солью и отсыпала из нее в кулек.

– Ты что это делаешь? – ахнула мать на пороге. – Готовишь?!

– Я тебе потом объясню, – попросила Лина. Мать удивленно заглянула под крышки, убавила газ.

– Вот уже не думала, что ты плиту включать умеешь, – съязвила она, но чувствовалось, что ей приятно – наконец-то дочь сделала хоть что-то, что делают все девушки и женщины в их деревне.

Лина затолкала горячие вареные початки в сумку и, взвалив ее на плечи, вышла за калитку. Ленки еще не было, и она, опустившись на траву, достала початок, обжигавший ладони. Когда прибежала подружка, она уже доедала его, и весь рот был в кусочках кукурузы.

До станции они шли долго, останавливаясь, чтобы передохнуть. Было жарко, девушки изнывали от духоты, а горячие от кукурузы сумки обжигали плечи. От их тяжести ныла спина и болели ноги, так что, растянувшись на траве, они долго лежали, глядя в небо.

– Знаешь, на что мне нужны деньги? – спросила Ленка.

– Мм? – Лина кусала зубами травинку и разглядывала проплывающие облака.

– Я, похоже, залетела.

Лина не сразу поняла, о чем она, потом привстала, с недоверием посмотрев на подругу:

– Да ты что?! От кого? А твоя мать знает?

Подруга покачала головой:

– Не знает.

– А отец ребенка? – не отставала Лина. Ленка вскочила, подняв сумку:

– Не хочу о нем говорить.

Они долго шли молча, и Лина долго думала о том, что подруга, оказывается, не все рассказывала ей. А потом все же не выдержала:

– Лена, что ты собираешься делать? Ты же такая юная…

– Что собираюсь, что собираюсь… – пробубнила та. – Рожу, а там посмотрим.

Железнодорожная станция была маленькой, с одноэтажным вокзальчиком и двумя скамейками.

Пахло колесной смазкой и тепловозным дымом, и Лина блаженно зажмурилась. Этот запах манил ее далекой дорогой, о которой она так мечтала, и ей было приятно просто сидеть на вокзале, слушая, как хриплый голос объявляет по громкой связи поезда. Лена, поставив сумку на землю, нырнула внутрь вокзала и, вернувшись, приобняла подругу:

– Через полчаса московский поезд. Сейчас подзаработаем.

Лина чмокнула ее в щеку и внимательно посмотрела на ее живот, пока что еще плоский.

– Ты это серьезно? – на всякий случай спросила она. – Про ребенка?

Ленка хмуро кивнула.

– Не бойся, все будет хорошо.

– Да уж, – кисло улыбнулась та.

– Я тебе обещаю, – повторила Лина. – Все будет хорошо. Когда я буду жить в Москве, у меня будет столько денег, что я смогу помогать тебе.

Ленка засмеялась и, достав теплый початок, стала грызть.

– Ты же ничего не умеешь делать, – сказала она с набитым ртом. – Чем ты будешь зарабатывать?

Истошно гудя, мимо станции прополз старый тепловоз с закопченной трубой, из которой валил черный дым. Откуда-то появились торговки, смуглые, сморщенные старухи с ведрами, полными слив и абрикосов, две цыганки в длинных пестрых юбках, которые тащили в руках бутылки с пивом и водой. Потом появились другие женщины, у всех были в руках ведра, корзинки, коробки, и Лине стало не по себе.

– Посмотри, как их много, – пихнула она Ленку вбок.

– Ну и что? – Подруга оставалась невозмутима. – Пассажиров-то еще больше.

Объявили прибытие поезда. Стоянка была всего пять минут. Девушки достали несколько початков из сумок и подошли к платформе. Остальные женщины зашумели:

– Вы кто такие? Убирайтесь отсюда. Нам самим места мало.

– Места всем хватит, – возразила Лина, но женщины закричали еще громче.

– Мы платим за то, чтобы нам разрешали тут торговать, – сказала им одна из женщин. – А вы просто пришли и встали на нашей территории. Уходите.

– Кому вы платите? – не поняла Лина. Женщина кивнула в сторону, и Лина увидела двух смуглых мужчин, отиравшихся у входа на вокзал. Одна из цыганок подбежала к ним, указывая пальцем на подруг, и они, отшвырнув окурки, направились к платформе.

Вдали уже показался поезд, похожий на зеленую змею. Мужчины обступили Лину, и она, выставив перед собой початок, словно это был пистолет, втянула голову в шею.

– А ну, идите отсюда.

– А кому мы мешаем? – возмутилась Ленка.

– Всем мешаете! – закричали женщины.

Один из мужчин, схватив Ленкину сумку, вытряхнул кукурузу на платформу, и золотистые початки покатились вниз, упав на пути. Поезд загудел, приближаясь к станции, и, грохоча вагонами, стал замедлять ход.

Мужчины оттолкнули Ленку, и она, споткнувшись, упала, разбив коленку.

– Тебе что, сто раз повторять нужно? – повернулись они к Лине.

Завизжав тормозами, поезд остановился. Проводники открыли двери и выбросили сходни, а торговки, зашумев, бросились к вагонам. «Горячие жареные пирожки, с капустой, с картошкой, с луком!», «Алыча, яблоки, малина в стаканчиках!», «Пиво, минеральная вода, лимонад!», «Мороженое, мороженое, кому мороженое?» Пассажиры не сходили на станции, стояли в тамбуре, глядя сверху на шумных торговок. Кто-то протягивал деньги, покупая пирожки или пиво, но по большей части люди просто стояли, насмешливо глядя на женщин.

Красный свет семафора сменился зеленым, поезд загудел, и проводники стали отгонять торговок от вагонов. «Отправляемся, отправляемся!» – кричали они, и пассажиры стали расходиться. «Ну купите, купите, пожалуйста!» – канючили женщины, и Лине стало горько и обидно за них.