Читать книгу "Атлантида, унесенная временем - Анатолий Максимов"

Уют явно убаюкивал Богдана – и он, почему-то с тоской, подумал, что из этого «уголка счастья» придется уходить.

– Ольга, – сказал он, любуясь ее ловкими движениями – чашки, блюдца и вазочки с ложками для варенья стремительно перекочевывали из серванта на стол, – в твоем лице пропадает отличная хозяйка… Для двоих… Нас с тобой?

– Может быть, может быть, – задумчиво кивала Ольга. – Но двое – эту уже не свобода… Это лишь часть свободы… И ее нужно отдать с глубокой уверенностью, что потеря этой части стоит того…

– Это именно обо мне, Ольга, – подхватил игру слов Богдан. – Готов подарить кому-либо свободу и взамен не брать ничьей… Это тебя устроит, Ольга?

Зная коварный замысел украинцев, Ольга искала в отношениях с Богданом следы не личного, а служебного интереса. И не находила – пока. Он был только увлеченный ею молодой человек. Его искренность Ольгу успокаивала, но временами тревожила. Богдан также не мог не чувствовать крепнущую взаимную привязанность. Но, как выяснилось весьма скоро, не забывал и о «деле».

Однажды Ольга передала ему ключи от квартиры и попросила подождать ее дома. Это было сделано по моему совету – требовалось проверить искренность Богдана. После ухода Богдана Ольга проверила три контрольные точки – места, по которым можно было понять, грубо говоря, шарил ли кто-либо в ее вещах.

Уловка была предельно проста – расческа как масштабная линейка. Ее зубцы – это «свидетели»: смещалось ли что-то в вещах. К досаде Ольги, все три места оказались смещенными. Письменный стол тщательно исследовался – ящики, бумаги, документы… Богдан в вещах копался!

Мне стало понятным, что с этого момента Ольгу не стала мучить совесть за то, что она «работает» против своего «школьного товарища». И хотя она знала, что он из разведслужбы, но, как она сама сказала, «наивно надеялась», что он с ней честен. Я предупредил ее, что сейчас нужно делать так, чтобы он не почувствовал изменения в их отношениях.

Ближе к осени, как-то неожиданно, Богдан стал частенько приглашать Ольгу на Золотой пляж, который простирался в открытом море за пределами бонных заграждений у Константиновского равелина. Фактически пляж начинался от равелина и затем шел вправо вдоль берега за пределами «ворот» в бухту.

Вскоре Ольгу насторожил один факт из жизни брата. Будучи у него дома, она узнала, что его подлодка стоит на бочке вблизи равелина. Однажды Ольга даже помахала рукой брату, зная, что он в бинокль следит за катером, на котором она плыла на пляж. Этот легкий взмах рукой заметил Богдан и спросил, с кем это она «перемахивается». И Ольга ответила, что с братом, и что он командир подлодки.

Но делала она это сознательно, подталкивая Богдана на следующий шаг: попытку его выйти на брата-подводника. Теперь она узнала, что Богдан на катере не отдыхает, а «работает» – следит за обстановкой вокруг равелина и лодки.

О том, что Богдан интересуется подлодкой, Ольга узнала, когда провела незатейливую «акцию». В сильный ветер ушла на подветренный борт вместе с Богданом. Но вблизи лодки брата Богдан ее оставил и перешел на ветер. Будучи там, Ольга могла его наблюдать со стороны – он буквально «ел глазами» лодку.

На пляже Богдан стремился располагаться рядом с моряками, и, как поняла Ольга, кое с кем он был знаком. Среди них были моряки и с подлодки. По отдельным репликам ей стало понятно: он встречается с ними в городе. И это особенно настораживало.

И вот, по нашей задумке, однажды к Ольге на пляже присоединился брат. Знакомство состоялось, и Богдан был в ударе, стремясь понравиться брату его девушки. Конечно, его интересовал выход на саму подлодку.

На встрече со мной Ольга высказала опасение, что Богдан может найти выход на лодку помимо нее. Она готова была ускорить процесс вербовки ее Богданом, но как? И сама призналась – через постель.

– Ты хорошо взвесила свои чувства и деловую сторону с нашей общей точки зрения? – спросил я Ольгу. – Уверена ли ты, что он поверит твоей искренности после… этого?

– Его особый интерес подтвердился фактами поведения Богдана, связанного с лодкой, братом и экипажем… Нужно рисковать, Максим Алексеевич…

– Разве я об этом риске говорю, девочка ты моя… Как быть с твоей душой после этого?

– Но я говорила, что Богдан мне не так уж безразличен… Должна же я хотя бы ненадолго почувствовать себя женщиной?! – печально завершила Ольга разговор о личном.

Мое доверие к этой молодой женщине после такого признания не убавилось. Она – из флотской семьи, из хорошей советской школы в глубинке, разумная в делах нашей службы, а главное – умеющая действовать без потери самоконтроля.

Она – свидетель разрушения истории: на ее глазах высшая власть совершила предательство по отношению к стране и всему народу – эту душевную травму она носила в душе. И, как она отмечала, в беседах со мной искала слабое утешение в том, что совсем плохо стране не должно быть. Ольга хотела быть участником «вытаскивания страны из трясины разгула демократии и дикого капитализма». Теперь нужно было принимать решение.

– Ольга, последнее слово за тобой – действуй! Но при одном условии: при первой же угрозе тебе лично или делу ты должна исчезнуть… Для начала – в Судак, а затем мы поможем тебе перебраться в Россию…

Наступило многодневное трудное время – ожидание вестей от Ольги. Правда, скрадывал вынужденное безделье тот факт, что стала поступать информация о «деле с подлодкой» из Москвы.

Время от времени подлодка выходила за бонное заграждение, уходила в море и затем вставала на якорь на внешнем рейде, километрах в полутора-двух от берега. Это было необходимо делать регулярно, как говорят на флоте, для «проворачивания механизмов» – иначе застой в их работе ведет к мелким поломкам либо отказу каких-либо деталей.

Москва сообщала, что именно в один из таких выходов украинские спецслужбы готовят ее захват. Их план действий представлял собой следующее: еще до рассвета поближе к нашей лодке подойдет под перископом украинская подводная лодка. Высадит вблизи нашей подлодки подводных диверсантов, которые постараются захватить вахтенного в рубке нашей лодки и бросить в открытый люк усыпляющего действия бомбу. Затем их лодка возьмет нашу лодку на буксир и отведет ее в одну из бухт за пределами Севастополя, где ранее в тоннелях скрывались подводные лодки советского флота…

И больше ничего – все остальное мы должны были сделать сами. Мы – это я, мои коллеги и Ольга. Стало понятным, почему Богдан стремился установить контакт с моряками с подлодки. Ему нужно было знать время выхода в море и, что особенно важно, место, где лодка встанет на якорь после похода: на внешнем рейде или войдет в бухту?

И мы с Ольгой разработали свой план. В основе его лежали наши активные действия: навязать Богдану и его сообщникам «удобную» для них дату и время «атаки» нашей подлодки.

На последней встрече Ольга призналась, что ее близость с Богданом состоялась. Она обратила внимание на тот факт, что он чувствовал себя не в своей тарелке – что-то его угнетало. Причем он проговорился, что на несколько дней ему придется покинуть Ольгу. И это в тот момент, когда их первая близость состоялась?!