Читать книгу "Вяземская голгофа - Татьяна Беспалова"

– Да, Ксения, – подтвердила Вера. – Она всё вертелась возле тебя. Помнишь?

– Нет…

– Как же так? И двух недель не прошло! Эх, загулялись вы, ребята! Пора и честь знать. Товарищ лейтенант!..

– Погоди!

Вот Вера уж и целует капитана! Да кто ж из них лукавит? Оба! А Тимка-то уставился на неё и напрочь позабыл и про летный праздник, и про влюбленную девчонку, что на шею ему венок надела. А ведь до знакомства с Верой знатнейшим из бабников был!

– Там было полно девчонок – платьица-косички, – растерянно бормотал Тимофей. – Разве всех упомнишь? Впрочем, была одна. Светло-русая, с лентами. В синем платье или в желтом.

– По песочному полю незабудки, – напомнила Вера. – Студентка Института философии, литературы и истории имени Чернышевского. Филолог. Она плела венки из первоцветов и дарила их всем. А тебе надела на голову. Потом целовала. Помнишь?

– Нет…

– Товарищ лейтенант! Товарищам летчикам пора отправляться в полк! Отпирайте ваши замки!

– Нехорошо лгать, Вера, – подал голос Наметов. – У нас ещё две недели. Целых две недели счастья!

* * *

Ксения вошла в подъезд. В нос ударил запах мышиного помета и мочи. Нет, если уж жить на Нагорном поселке, то лучше в частном доме с полисадником и огородом. Пусть отхожее место во дворе. Зато в ванной комнате есть дровяной бойлер и не надо греть воду для мытья в кастрюлях и баках. Не надо возиться с корытом. Дровяной бойлер намного удобней. А пилить и колоть дрова она привыкла. К тому же в частном доме соседи не так докучают своим любопытством. Совсем другое дело – в многоквартирном. Стоило только Ксении открыть дверь парадного, тут же Зухра Миниракиповна высунула нос в щель между дверью и косяком. Квартира Ризаевых никогда не запиралась, а косоглазая Зухра день и ночь дежурила возле двери, чтобы знать, кто заходит в их подъезд. Больной дочери старого дворника Миниракипа Резаева не повезло – все три окна их квартиры выходили на задворки дома. Ну что же, стой, любопытная «варвара», рассматривай в узкую щелку платье, туфли и сумочку Ксении.

С верхней лестничной площадки послышались голоса. Кто-то смеялся, кто-то ворчал. Скрип дверных петель, шелест шагов – и всё затихло. Значит, гости ещё не собрались и Ксения не шибко опоздала. Она заспешила вверх по лестнице. Дверь в отдельную трехкомнатную квартиру Наметовых была чуть прикрыта. Из прихожей слышались голоса и веселая возня. Ксения приостановилась. Неловко стала входить вместе со всеми, толкаться в прихожей, соприкасаясь телами с малознакомыми людьми, мешая хозяевам исполнять их обязанности. В неширокую щель из приоткрытой двери падал луч света, то и дело пересекаемый быстрыми тенями. Ксения ждала. Но вот всё затихло, свет погас. Ксения скользнула в сумрачную прихожую, плотно прикрыв за собой дверь. Снимать туфли или не снимать? В огромной квартире Наметовых всегда царил идеальный порядок. Мамаша Наметова всегда строго отчитывала Ксению, если та забывала снять в прихожей обувь и заходила на кухню в уличных туфлях. Но сейчас на полу под рогатой вешалкой было совсем пусто. Наверное, гости, проходя в столовую, не разувались. Но Ксения не нарушит заведенного в доме порядка. Она тут своя и потому…

– Послушай, Тимка, – услышала она тихий голос. – Действительно, не стоит. Да убери же ты руки, дьявол!

Ксения замерла. Только сейчас она заметила, что прихожая не пуста.

– Послушай! Костя…

– Ну и что?

– Теперь всё кончено – вот что.

– Ты твердо решила? – Ксении сначала почудилось, будто мужчина смеется, потом послышалась громкая возня.

– Послушай, Тимофей! Я замужем, понимаешь?

– Нет.

– У меня есть семья – муж, сын.

– У меня нет никого, кроме тебя.

– Меня у тебя тоже нет. Ах, я устала. Мы в который раз говорим об одном и том же, но ты меня не слышишь!

– Послушай, Верочек…

– Ради бога! Прошу, перестань!

И снова возня и звуки поцелуев. Опомнившись, Ксения выскочила в столовую. Она отыскала Клавдию, смиренно уселась рядом. Стараясь не смотреть на хозяйку дома, она сучила под столом ногами. Туфель-то так и не сняла!

– Волосы завила? – грозно спросила Клавдия. – Хорошо хоть губы не намалевала!

Хозяйка дома, Вероника Аркадьевна, строго глянула на них. Лампа под зеленым абажуром освещала середину плотно заставленного закусками стола. Обычное наметовское изобилие: маринованные опята, селедка под слоем мелко порубленного зеленого лука, свиная колбаса, салаты, жареная свинина в глубокой миске, консервированные ананасы, вишневое варенье. Вероника Аркадьевна не морочила голову. Сразу ставила на стол и закуску, и горячее, и десерт. По краям стола в полумраке белели лица людей, двигались суетливые тени, звенело стекло бокалов, посверкивали столовые приборы. Ножи и вилки, соприкасаясь с белоснежным фаянсом, издавали характерный мелодичный звук. Гости едва уместились в самой большой из комнат. Зеленый абажур изливал на людей благословенный уют. Было темновато и тесно – сидели плотно, соприкасаясь плечами. Голоса звучали тихо. Над ними доминировал один хрипловатый баритон. Красивый мужчина рассказывал о войне в Испании, о бомбежках Мадрида, о достоинствах и недостатках новейшего штурмовика Ил-2. Гости Наметовых внимали рассказчику с почтением. Даже Генка примолк, не ерзал, не ерничал.

Они явились минут через десять, не раньше. Высокая женщина, с блестящими, гладко причесанными волосами, и мужчина в военном кителе с орденскими планками по обеим сторонам груди. Кто они друг другу? Любовники, не иначе.

Невысокого роста, светловолосый, подвижный, он окинул комнату пронзительным, волчьим взором. Он делал вид, будто смеется, морщил острый нос, но глаза его были голодны, они шарили по комнате, желая за что-то зацепиться. Он кивнул Генке Наметову, как давнему знакомцу. На рассказчика же воззрился с нескрываемой злобой. Вот он уставился на Ксению. Та почла за благо опустить взор.

– Ильин смотрит на тебя, – незамедлительно зашептала Клавка. – Он идет к нам!

Это тот самый Ильин, друг Гены Наметова, летчик, командир экипажа самолета «Ледокол»! Как же Ксения ухитрилась не признать его? А тот уже вклинил свободный стул между Клавдией и окном, он уже целовал младшую сестру лейтенанта Наметова в щеки, он уже выкладывал на стол гостинцы. Ксения сглотнула слюну при виде округлых оранжевых плодов. Апельсины! А Ильин уже разливал по бокалам сладкий сидр. Ксения приметила: Ильин не зарится на водку. Неужели намерен вместе с ними пить девчачьи напитки?

– Мне бы подсластиться! – посмеивался он. – Горька жизнь моя. Ой, горька! Вероника Аркадьевна, нет ли конфет?

Но мать Клавдии так грозно зыркнула на летчика с другого конца стола, что тот мигом перешел на заговорщицкий шепот:

– Примите одинокого волка в свою компанию, девушки? Это твоя подружка, Клава?

Ей показалось или действительно под озорными, ясными глазами летчика Ильина пролегли две влажные дорожки? Ксения присмотрелась к женщине с гладко зачесанными волосами. Та показалась ей слишком взрослой и на удивление красивой. А платье-то! Наверняка сшито дорогой портнихой. А ткань – блестящий гладкий шелк. В наряды из такой ткани одеваются киноактрисы. Юбка разлетается в стороны невесомым облаком при каждом шаге. Лиф идеально облегает прямой стан. Впрочем, на такую фигуру любой фасон сядет хорошо. Даже военная форма не сделает её угловатой.