Читать книгу "Точное попадание [= Начало ] - Юлия Фирсанова"

Обрадованный возница погнал телегу вперед с такой скоростью, будто желал выставить ее на "Формулу-1", сильф беспечно болтающий ногами у меня на плече едва не упал. Фаль машинально схватился за прядь моих волос цепкой ручонкой и я зашипела от боли.

— А магева с фималом и вовсе для жилья благословение, — довольно прибавил повеселевший мужик и принялся разливаться соловьем о том, какой уют и комфорт меня поджидает.

— Это как он меня вольного сильфа обозвал! — подпрыгивая на плече, завопил мне на ухо Фаль, так, что на пару секунд я вообще оглохла на одно ухо, зато продолжала слышать его негодующий вопль другим. — Меня и слугой! Я… я ничем не связан, в любой момент покинуть тебя могу!

— Можешь прямо сейчас, — прошипела я, щелчком скинув разбушевавшегося мотылька на телегу. — Уже половину волос с головы выдрал и оглушил начисто!

Мигом придя в себя, шкодник заткнулся и, трепеща удивительной красоты крылышками, завис перед моим лицом, виновато взмахивая длиннющими ресницами. Интересно, Фаль среди сильфов одни такой плейбой на сотню или они все такие красивые? Или все дело в том, что мотылек так мал, что я не вижу на его лице никаких дефектов? Да нет, таких сияющих глазищ у людей все равно не бывает.

— Прости, о прекрасная магева Оса! Я не желал оскорбить тебя, — защебетал негодник, переходя на возвышенный стиль. — Вельми возмутил меня сей неуч, спутавший сильфа с подневольным служителем, заклятьем повязанным.

Зеленые чуть раскосые глаза стали еще шире и так проникновенно печальны, что я почти расчувствовалась. Ну точь-в-точь "умирающий с голоду котенок", выпрашивающий у черствого человека кус дорогущей ветчины сразу после того, как смолотил миску вареной курятины. Фыркнув я, протянула Фалю раскрытую ладонь и он, хитрюга, тут же разулыбавшись до ушей уселся на ней.

Пока мы тихо препирались с сильфом, выясняя вопросы главенства в нашем маленьком прайде, счастливый Торин подогнал телегу к широко раскрытым воротам украшенным нехитрой, но сделанной с душой и любовью, резьбой.

По чисто выметенному двору у большого бревенчатого дома его шла высокая, на полторы головы выше гнома, русоволосая статная женщина из тех, при одном взгляде на которых вспоминаются Некрасовские строки про коней и горящие избы. Серое платье с квадратным весьма скромным вырезом на груди, прикрытым белой рубашкой, обрисовывало впечатляющую фигуру.

Лохматущий черно-серый пятнистый пес габаритами с хорошего теленка первым учуял и приветствовал хозяина заливистым басовитым лаем. Да уж, при таком страже и ворота можно хоть на всю ночь открытыми оставлять, тогда зверушку кормить не надо будет, во всяком случае, первое время, пока воры не поумнеют, а потом уже по ночам с цепи по деревне на поиски харчей пускать.

— Дорина, солнышко, вот я и дома, — бодро протрубил Торин, направляя повозку в раскрытые ворота. — Гостинцев от шурина привез! И… — гном повернул голову в мою сторону, только договорить не успел.

Дверь дома шарахнулась с такой силой, что пес поперхнулся очередным "гав", а Фаль икнул и едва не сверзился с любимого насеста — моего плеча. На двор, радостно вереща и "эгегейкая", вылетела парочка — девчонка и парень, застрявшие где-то посередине между возрастными градациями "подросток" и "юнец". С ликующими воплями: "Папка! Батяня!" двое повисли на родителе, как мелкие, но очень упорные охотничьи собаки на матером медведе. Можно подумать, Торин у шурина с полгода гостил, не меньше. Или просто отца любят. Случается, такие строгие на вид, основательные мужики детей балуют почище мамки.

Дорина перебросила толстую русую косу с два моих запястья, никак не меньше, на спину и лебедью поплыла к телеге, снисходительно улыбаясь детям, мужу, лошади и окидывая меня задумчивым взглядом. Надо бы узнать, чем в здешней деревне бабы головы моют, а то мой вполне пушистый хвостик по сравнению с ее косищей выглядит как-то обтрепанно и жалко.

Крякнув, Торин высвободился из цепких рук детишек, расцеловал в обе щеки обнявшую его жену и все-таки закончил:

— Почтенную магеву Осу в дороге на счастье свое встретил! Кабы не она, до вечера в село не добрался, колесо возьми и соскочи аккурат у Курячьей Завороти, да в нее и ухнуло…

На протяжении всего героического повествования супруга Дорина продолжала хранить на устах улыбку, только соболиные брови (впервые такие густые увидела, чтоб и впрямь соболиными назвать) чуть сдвинулись к переносице. Что-то мне подсказало, с Торина еще сурово спросят насчет колеса, того, в каком состоянии он управлял телегой, как запрягал и что на грудь принял от шурина выезжаючи. Да, скалка иль ухват в руках женщины — оружие массового поражения, я почти посочувствовала мужику, но только почти, сама ведь девушка, так что надо проявить и женскую солидарность. Кажется, гному пришла в голову та же мысль, что и мне (насчет ухвата), но он, мечтатель, все еще надеялся задобрить жену прибывшей на постой магевой.

Мне грозная супруга Торина улыбнулась почти ласково и вполне гостеприимно, повела рукой в сторону крыльца и промолвила:

— Милости прошу, почтенная магева, в дом! Как раз к обеду поспели, чем богаты, откушайте! Олесь окушков с утреца принес знатных, рыбкой попотчуем в сметане притомившейся да ушицей! Дети, на стол собирайте!

Вылупившихся на настоящую магеву и уже было распахнувших рот для горы вопросов недорослей как ветром сдуло. Только мелькнул край сарафана, рубашки, широких штанов и две пары босых пяток, да дверь об косяк шмякнулась, но уже тише. Привычный пес и ухом не повел.

— Рыба — это здорово! — расплылась я в улыбке, воспоминания о малине уже успели выветриться из желудка, и организм настойчиво сигналил хозяйке о необходимости регулярного питания. И вообще на малинной диете перебиваясь, гастрит заработать недолго!

Одной рукой Дорина разом прихватила с телеги все узелки с гостинцами, я забрала куртку и сумочку и вошла вслед за хозяйкой в дом. Торин же остался загонять "авто" в сарай и распрягать лошадь. Чистые сени, благоухающие связками подсохших травок, болтающихся у потолка на нескольких веревочках, (я только мяту да зверобой распознать сумела), вели в горницу. Подслеповатые окошки из толстенного стекла, судя по горделивому взгляду хозяйки, были тут последним писком моды. Да, кажется, раньше стекол вообще не делали, тем более в деревнях: бычьими пузырями, слюдой там или кварцем обходились. Мне-то куда больше жутких окошек понравились нарядно расшитые занавески да натуральное навощенное дерево лавок, стола, полок с расписной посудой у печи, пестрые плетеные половички под ногами — настоящая этника, не подделка какая. Вот это б и у нас за крутизну для фазенды сошло. И вообще, до чего же здорово пахнет травками, воском, деревом, никакой сырости как в убогих деревенских халупах, и даже запашок навоза с заднего двора в комнаты заглядывать боится. Плещась у рукомойника, я твердо решила: если б в таком домике еще была канализация, горячая вода и электричество — навсегда согласилась поселиться. Расшитое по краю какими-то птицами, вроде наших гусей, полотенце легко впитало в себя влагу, не то, что наша синтетика. Фаль, пока я мыла руки, тоже пару раз занырнул под струю воды, но вытираться не стал, встряхнул крылышками, и брызги разлетелись во все стороны.