Читать книгу "Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов"

В ответ на это семейный совет Романовых постановил дезавуировать претензии великого князя Кирилла, а Николаю Николаевичу присвоил титул Престолоблюстителя Российской империи. Николай Николаевич опубликовал текст заявления императрицы Марии Федоровны, в котором она декларировала, что «Государь Император будет указан нашими основными законами в союзе с Церковью православною, совместно с Русским народом». К тексту императрицы он добавил, что «будущее устройство Государства Российского может быть решено только на Русской земле, в соответствии с чаяниями Русского народа». На этой позиции, тесно смыкавшейся с позицией «непредрешенчества», господствовавшей в белом движении, великий князь стоял до самой смерти.

Между тем его влияние в эмиграции росло. Конечно, левые и социалистические партии не признавали его авторитета. Окончательно лишившись, таким образом, поддержки масонства, великий князь обратился к церкви (надо полагать, вполне искренне). Все эмигрантские воспоминания описывают его как набожного человека.

Руководство Николая Николаевича признала самая организованная, массовая и деятельная эмигрантская сила – РОВС (Русский общевоинский союз). П.Н. Врангель в 1921 г. был вынужден реорганизовать Русскую армию в систему военных союзов, объединенных централизованным руководством прежнего военного ведомства и фактически представлявших собой скадрированные прежние части. Он до самой смерти (1928) рассчитывал на случай, который даст ему возможность вновь развернуть армию и возобновить борьбу с Советами на русской земле. Конечно, Врангель не собирался допускать великого князя до реального руководства. Тем не менее то был серьезный шаг, и отныне великого князя действительно можно было считать не только идейным, но и политическим руководителем эмиграции. После перехода РОВСа в подчинение Николаю Николаевичу в 1924 г. все организации, не признававшие его руководства, можно было отнести к маргинальным.

Это положение было законодательно закреплено на состоявшемся в 1926 г. наиболее представительном за все годы первой эмиграции Зарубежном съезде, ставшем самой серьезной попыткой объединения политических сил эмиграции правого и правоцентристского толка. Правые скоро рассорились с правоцентристами, и после съезда возникли две группировки: Русское зарубежное патриотическое объединение, возглавленное И.П. Алексинским, и Российское центральное объединение под председательством А.О. Гукасова. Как бы там ни было, но съезд провозгласил Николая Николаевича Национальным вождем – именно так, в качестве официального титула. И после того как возникли оба указанных объединения, они признавали руководство Николая Николаевича, апеллировали к его авторитету и призывали к сбору денег в фонд его имени.

Что же конкретно делал великий князь в руководстве белой эмиграцией? Он выступал от ее имени с интервью, делал заявления, давал устные директивы по поступающим к нему докладам и сводкам. Вроде бы ничего особенного. Но заявления и интервью Николая Николаевича достаточно важны для политической истории русской эмиграции и для русской истории в целом. Дело в том, что он в них был весьма последователен и четко проводил определенную линию. К наиболее важным его политическим концепциям можно отнести непредрешенчество, отказ от определения формы правления России заграничными организациями без решающего участия народа, постоянное требование об отказе от иностранных интервенций, возложение надежд на внутренние процессы в России.

Значимость подобной платформы Николая Николаевича проявилась в 1927 г., когда Великобритания и Франция начали политическую подготовку к войне с СССР и потребовали от Германии предоставить ее территорию для прохода войск и развертывания зоны коммуникаций. Но Германия была уже тесно связана с Советской Россией в экономическом плане, и канцлер Брюнинг отказал Антанте в ее требованиях, чем и сорвал все планы интервенции. Неизвестно, как сказалась бы на исходе военной угрозы позиция русской эмиграции в пользу интервенции, но эта позиция и не была занята вследствие требований Николая Николаевича.

После смерти великого князя эмиграция быстро изменила свой характер и помельчала. В следующем году был убит агентами ОГПУ Кутепов, возглавивший РОВС после смерти Врангеля, и РОВС быстро начал размываться и терять влияние. Организации и движения, объединявшие эмиграцию в политическом плане, быстро теряли авторитет и кадры, а череда громких разоблачений агентов ОГПУ в их рядах добивала окончательно. С великим князем фактически умерла русская политическая эмиграция первого поколения. Ее сменила среда потомков белых эмигрантов, затем пришла «вторая волна» (во многом из власовцев и полицаев либо просто обманутых и растерявшихся людей), за ней накатила «третья волна» эмиграции, которую и русской-то назвать можно лишь с издевкой…

Великий князь Николай Николаевич Младший – несомненно, незаурядный и талантливый человек. Если он и не соответствовал той роли, которую возложила на него русская история, то хотя бы честно старался ей соответствовать. И, пожалуй, эмигрантский период своей жизни великий князь прожил куда более достойно, чем прежние годы, хотя именно с этим периодом автор практически незнаком. Но в целом для понимания его жизни книга Ю.Н. Данилова играет немалую роль – если, конечно, отбросить безудержную апологетику…

Редакция

Глава I

Вместо предисловия

Великий князь Николай Николаевич! Кто не слышал об этом имени? Кто не судил о его деятельности, иногда вкривь и вкось! Первый русский Верховный главнокомандующий в период участия России в мировой войне, лицо, стоявшее во главе огромной пятимиллионной армии; человек, имевший на своей ответственности задачу защиты огромного государства, составлявшего 1/6 часть всей суши земного шара. Через ряды этой армии за время командования ею великим князем прошли, по крайней мере, еще столько же миллионов людей, собранных со всех концов России.

Подчиненную ему армию он умел вести к великим победам; ее достоинство он сумел сохранить и в период тяжких неудач.

Окончательное суждение о нем принадлежит, конечно, истории, для выводов которой мы все еще очень близки к событиям. Но на нашей обязанности и ответственности лежит сбор и сохранение обо всех исторических лицах современной нам эпохи подробностей их жизни и деятельности, так как только в этом случае образ и значение этих лиц могут быть впоследствии воспроизведены с наибольшей точностью и беспристрастностью.

По внутреннему смыслу всех русских законов высшее начальствование над всеми сухопутными и морскими силами, предназначенными для военных действий, могло вверяться особому Верховному главнокомандующему только в том случае, если царствовавший император не выразит желания принять на себя предводительствование войсками лично.

Отсюда и самое название «Верховный главнокомандующий», под которым надлежало понимать лицо, облеченное в отношении командования армиями особым доверием носителя верховной власти. В силу этого доверия никакое правительственное учреждение или лицо в империи не могло ему давать никаких предписаний, как равно не могло и требовать от него отчетов.

Таковы были основные указания русского «Положения о полевом управлении войск в военное время». Они строго отвечали существовавшему до войны монархическому строю Российского государства. Предполагалось, что в случае большой войны, угрожавшей существованию или достоинству Русского государства, русский царь станет во главе своих вооруженных сил и тем объединит для предстоящей борьбы силы и средства всей страны.