Читать книгу "Большая книга ужасов 63 (сборник) - Елена Арсеньева"

Я здесь никогда в жизни не был. Родители обычно и сами ходили, и меня водили в «Тонус». Он, конечно, платный… ну и ладно, если есть чем платить! А по просьбе Ликандра Андроновича мне пришлось явиться в обычную районную поликлинику. Я такого и не видел никогда! Стены покрашены синей краской и облупились, линолеум драный, протертый, какие-то уродские жесткие стулья с треснутыми сиденьями…

Совок и отстой, короче!

Окошко в регистратуру было загорожено двумя слоями мутного стекла, и только внизу оставлена щель сантиметров в десять. Всем желающим записаться на прием или что-то спросить у регистраторов надо было или на колени становиться, или в четыре погибели сгибаться.

Передо мной сначала стояли несколько человек, но наконец я оказался один около этого окошка. Сказал регистраторше, что мне надо, просунул в «смотровую щель» полис Ликандра Андроновича и облокотился на стену, приготовившись подождать.

Я не возражал подождать. Было о чем подумать! Сегодня я сделал вид, что проспал, и родители, вернувшиеся за полночь, ушли на работу, когда я еще не встал. Но я же не могу от них скрываться каждый вечер и каждое утро! А если мама увидит мою перевязанную руку…

Даже думать о таком не хотелось!

Я потряс головой в надежде, что неприятные мысли оттуда вылетят. Но не получилось.

И я, чтобы отвлечься, стал наблюдать за регистраторшей в белом застиранном халате. Может, эта поликлиника – последняя на свете, где персонал в таких халатах ходит!

И вообще, я думал, тут какую-то правку в компьютере внесут – чик-чик, раз-раз – и готово, а регистраторша бродила между стеллажами с карточками с таким видом, как будто забыла, что ищет.

Мне даже интересно стало – вспомнит или нет?

Точно с таким же интересом за ней наблюдала хорошенькая черная кошечка, которая преспокойно лежала на самом верху стеллажа, на небрежно сваленных в кучу карточках. Она даже свесилась наполовину с полки и водила головой за мелькающим белым халатом – туда-сюда, туда-сюда.

– Да что ж такое! – возопила наконец регистраторша. – Куда карточка делась этого Вежливца?! И что за фамилия такая – Вежливец?!

Ну да, у Ликандра Андроновича такая забавная фамилия. Я-то к ней привык, а посторонним, конечно, странно.

Может быть, кошке она тоже показалась странной, потому что она вдруг вскочила, выгнула спинку, потянулась – и из-под ее задних лап сверху свалилась карточка, угодив прямо на голову регистраторши, совершенно как то яблоко, которое некогда угодило на многоумную голову Ньютона.

История умалчивает о том, что изрек в этот миг Ньютон, а вот регистраторша вскричала:

– Да вот же она, карточка этого, как его… Но почему это она упала оттуда?!

– Ее кошка сбросила, – сказал я.

– Какая еще кошка?! – Регистраторша взглянула на меня как на безумного.

– Которая вон там сидит! – Я хотел показать пальцем, но он ткнулся в стеклянное ограждение регистратуры, и стекло буйно завибрировало. Пришлось объяснять: – Вон та кошка, которая на самом верху стеллажа сидит. Черная такая!

И тут я понял, что ошибся. Кошка только на первый взгляд казалась черной, а на самом деле она была серой.

– В смысле серая, – поправился я. Но немедленно обнаружил, что снова ошибся: наверное из-за игры света и тени. Сейчас кошка была реально рыжая. И я, конечно, снова поправился: – То есть рыжая!

Смешно, но через секунду выяснилось, что я ошибся снова: кошка оказалась вообще белая! А потом я разглядел, что она полосатая…

Так. Кажется, моя расплывчатая близорукость опять активизировалась. Да еще как!

– А может, кошка была в клеточку? – хладнокровно спросила регистраторша, которая наблюдала за мной с тем же исследовательским любопытством, с которым мы с кошкой недавно наблюдали за ней. – А что такого? Кошка в клеточку, нормально… Только ведь тут у нас никакой кошки отродясь не было! Ни белой, ни черной, ни рыжей, ни в горошек, ни в цветочек!

И разложив на столе карточку Ликандра Андроновича, она наконец-то начала исправлять в ней номер полиса.

Я посмотрел на стеллаж. И правда – там никого не было…

Тут за моей спиной кто-то хихикнул.

Я обернулся.

Там стояла девчонка. При виде ее все мои проблемы – и рваные пижамные штаны, и даже шерсть внутри раны! – показались сущей ерундой.

В каком-то древнем совковом фильме одна неказистая девчонка мечтала, чтобы при виде ее все мужчины падали и в штабеля складывались. Сейчас я понял, какой надо быть девчонке, чтобы при виде ее хотелось безропотно сложиться в штабель.

Я, к примеру, уже практически сложился!

Это была не девчонка, а Шамаханская царица, честное слово! Длиннющие косы – черные, блестящие, брови дугами изгибаются, будто нарисованные, нос – шедевр! Глаза… ну, тут вообще слов нет. Сказочные глаза! Зеленые-презеленые! Прямо даже изумрудные. И вся она была такая тоненькая, как балеринка, так что черные джинсы, майка и балетки казались нарисованными на ней.

Она стояла, глядя на меня этими своими изумрудными глазищами, улыбалась лукаво и поцарапывала ноготком притолоку.

И мне стало ну прямо тошно оттого, что эта Шамаханская царица слышала, как меня регистраторша высмеивала. При такой девчонке хочется, чтобы тебе на голову лавровый венок надевали, честное слово! И это самое малое…

– Кошка точно была! – выпалил я, во что бы то ни стало желая оправдаться в ее глазах.

– Конечно была, – сказала она. – Я знаю.

Ну, ребята… Это не просто девчонка! И не просто Шамаханская царица! Это вообще… ну, я не знаю!

Может, она и цвет кошкин смогла разглядеть?

Я только рот открыл, чтобы спросить, как регистраторша стукнула в стекло:

– Эй, кавалер! Забирай полис своего Вежливца!

Показалось, будто эта тетка в белом халате меня кипятком обварила. Вытащила из-под прилавка полную кастрюлю – и выплеснула в меня. И даже стекло этот кипяток прожег.

Кавалер, главное! Ну почему взрослые бывают иногда такие… такие… ну почему им надо все сделать ужасным?!

И она, Шамаханская царица, она ведь слышала, какой презрительный был голос у регистраторши! Мол, этот длинный, тощий, длинноносый, с пегими лохматыми волосами – этот Дохлый Тунец, короче! – не достоин быть кавалером балеринки с изумрудными глазами.

Я схватил этот несчастный полис, сунул в карман, обернулся – и понял, что не напрасно у меня было такое ощущение, будто мир развалился на мелкие кусочки.

Все-таки эта вреднючая тетка сделала свое дело!

Шамаханской царице, видимо, ужасно не понравилось, что меня зачислили к ней в кавалеры. И она ушла.

Пропала!

Я тупо посмотрел на притолоку, в которой девчонка успела процарапать своими ноготками несколько довольно глубоких борозд.